между КНР и СССР», включавшие следующие условия: одностороннее сокращение численности советских вооружённых сил в районах, граничащих с Китаем; вывод советских войск из МНР; прекращение поддержки Советским Союзом «
в какой бы то ни было форме» СРВ; решение пограничных вопросов на основе признания так называемых «спорных районов» на территории СССР вдоль советско-китайской границы, что
«означало бы признание китайских территориальных притязаний к Советскому Союзу ещё до двустороннего урегулирования пограничного вопроса»
31 //12, с. 590//. 30 ноября 1979 года переговоры были прерваны.
В конце декабря 1979 года в советско-китайских отношениях появилась новая трудность — ввод советских войск в Афганистан. И хотя фактически для КНР это не представляло настолько серьёзной угрозы, как изображало это китайское руководство, тем не менее они охарактеризовали данную проблему, как проблему не менее сложную, чем концентрация советских войск в МНР и вдоль советско-китайской границы и дислоцирование вьетнамских войск в НРК. В последствии именно три данных вопроса стали трактоваться лидерами КНР как «три препятствия» на пути нормализации советско-китайских отношений.
«Эта акция //ввод советских войск в Афганистан 27.12.1979 — В. Самощев//, утверждалось в заявлении МИД КНР, представляет угрозу безопасности Китая»32 //12, с. 591//.
Как мы уже указывали в предыдущей главе, КНР пересмотрела систему ведения своей внешней политики на 12 съезде КПК (1982 год), что предусматривало возможность контактов как с капиталистическими, так и с социалистическими странами, следуя интересам самого Китая, в том числе с фиксированием этого в новой Конституции КНР, принятой на сессии ВСНП 4 декабря 1982 года и содержащей следующий пункт: «Китай твёрдо проводит независимую и самостоятельную внешнюю политику» //12, с. 596//. В отношении советско-китайских отношений можно особенно подчеркнуть характеристику данного события Б.Т. Куликом: «Он перевёл отношения между двумя странами из одной фазы в принципиально другую — из фазы противоборства в фазу расчищения завалов на дороге к нормализации, создания условий для неё» //12, с. 598//.
Вскоре была достигнута договорённость «о проведении двусторонних политических консультаций на уровне специальных представителей правительств в ранге заместителей министров иностранных дел» //12, с. 598//, они начались в октябре 1982 года. В 1983 году прошла консультация на уровне заместителей министров иностранных дел по международным вопросам, то есть произошёл непосредственный обмен информацией об оценке ситуации в мире. Особенно обратим внимание, что это являлось уже прогрессом в отношениях двух стран, так как подобных встреч уже давно не было, более того сама возможность их проведения подвергалась большому сомнению китайской стороной. Также отметим, что по большому счёту это рядовая процедура для дипломатических контактов, целью которых является установление для обеих сторон критериев оценки системы ведения внешней политики друг у друга, проще говоря, посмотреть на то, как противоположная сторона подходим к решению международных вопросов.
Далее сверхдержавы пошли по пути обмена визитов официальных государственных лиц: в декабре 1984 года КНР посетил первый заместитель председателя Совета Министров СССР И.В. Архипов, а в июле 1985 года СССР посетил заместитель премьера Госсовета КНР Яо Илинь //12, с. 598//.
10 июля 1985 года: «Между правительствами КНР и СССР подписаны: соглашение о товарообмене и платежах на 1986–1990 гг., соглашение об экономическом и техническом сотрудничестве, строительстве и реконструкции промышленных объектов в Китае» //19, с. 12//. Но данные соглашения нельзя назвать основательными, так как они не касались решения фундаментальных проблем в советско-китайских отношениях, в том числе «трёх препятствий», в данном случае речь идёт о некоторой стабилизации отношений33.
Особенно ситуация в советско-китайских отношениях изменилась с приходом к власти в Советском Союзе М.С. Горбачёва. И в этом плане особенно важно то, как советский лидер относился к развитию отношений КНР с Западом(тем более, что в период времени с 26 апреля по 1 мая 1984 года КНР посетил президент США Р. Рейган //19, с. 12//). И здесь позиция Горбачёва была даже не нейтральной, а положительной в виду проводимой им политики «нового мышления».
«Линия Пекина на укрепление отношений с Западом не отпугивала, напротив, она импонировала ему, поскольку такая линия стала главной в его собственной внешнеполитической стратегии» //12, с. 598//.
В КНР встретили положительно вступление Горбачёва на пост председателя правительства, и вскоре была организована встреча Горбачёва с Ли Пэном34, заместителем премьера Госсовета КНР. Но уже осенью 1985 года китайское руководство возобновило претензии Советскому Союзу в отношении «трёх препятствий». Дэн Сяопин в этом ключе отметил, что он готов встретится с Горбачёвым, если СССР «прекратит оказывать поддержку Вьетнаму в Кампучии» //1, с. 261//. Советская сторона ответила, что встреча может произойти в любом месте, но без предварительных условий.
В связи с этим можно отметить следующее:
Советский Союз с приходом к власти М.С. Горбачёва был готов идти на переговоры фактически по любым вопросам, но на основе дипломатических методов, а не политических, то есть принятие двусторонних решений на основании договоров и обязательств, указывающихся в этих договорах;
Наиболее существенным пунктом «трёх препятствий» для Пекина был пункт о Кампучии, так как сам факт возможности создания Индокитайской Федерации, в которой лидирующее положение стал бы занимать СРВ, находящийся в очень сложных взаимоотношениях с КНР, никак не мог устроить КНР. И этот вопрос Китай мог решить только при помощи Советского Союза.
Представляется наиболее правильным говорить, что проблема НРК была для КНР действительно наиболее сложной в свете геополитической ситуации Китая на тот момент.
Во-первых, напряжённые отношения Китая с Вьетнамом напрямую связывали ухудшение позиций Китая как в геостратегическом, так и в геополитическом плане в случае усиления Вьетнама, что непременно произошло бы в случае создания Индокитайской Федерации.
Во-вторых, географическое положение Вьетнама и, соответственно, создаваемой Индокитайской Федерации создавало очень опасную ситуацию для Китая в плане обороноспособности: СССР с севера и СРВ с юга.
В-третьих, личная обида руководства КНР на поражение режима красных кхмеров в Камбодже. Несмотря на то, что большинство маоистов, некогда поддерживавших Пол Пота уже не участвовали в руководстве КНР, сам факт политического поражения руководства КНР вызывал неприятные ощущения и снижал авторитет коммунистической власти Китая.
В-четвёртых, проигранная военная кампания КНР в 1979 году требовала некоторой реабилитации с дипломатической стороны, чтобы показать упорность режима КПК в достижении своих целей, а также получить новые возможности в вопросе решения принадлежности Парасельских островов и островов Спратли35.
В-пятых, очень сильное сближение СССР и СРВ, вплоть до предоставления возможности для Советского Союза иметь военные базы во Вьетнаме, показывало поражение дипломатической политики Китая на линии СССР-СРВ, вследствие чего руководство КНР было бы не против несколько охладить эти отношения или хотя бы приостановить их развитие.
И
