но когда именно — неизвестно. Однако это плохо согласуется с хронологией Аполлодора, который считает годом его смерти 497 г. до н. э., основываясь, скорее всего, на материале Аристоксена. Хотя наши источники и не дают большой надежды на разрешение этих хронологических трудностей, можно все-таки с некоторым основанием отнести кончину Пифагора к началу V в. до н. э
{37}.Обстоятельства его смерти, передаваемые Дикеархом, могут говорить о том, что и в Мета понте он продолжал заниматься политикой: смерть в храме от голода (если, конечно, это реальная деталь) указывает на какие-то политические преследования.
В завершение несколько слов о семье Пифагора. Его женой обычно называют Теано (впервые она упоминается в конце IV в. до н. э.), дочь пифагорейца Бронтина. Однако в других источниках она фигурирует как жена Бронтина и/или дочь Пифагора. В эллинистической псевдопифагорейской литературе Теано была чрезвычайно популярна. Ей приписывалось множество сочинений, писем и целая масса нравоучительных высказываний, в которых рисовался образ идеальной жены и матери. Интересно, что ее считали не только женой, но и ученицей Пифагора, что для Греции было большой редкостью. Среди ее «сочинений» можно найти трактат «О добродетели» и даже «Философские записки» {38}.
Столь же запутана и традиция о детях Пифагора. Тимей сообщает, что «дочь Пифагора была в девичестве первой среди девушек, а в замужестве — первой среди женщин» (Порф. 4). Согласно Порфирию, ее звали Мийа. Из сыновей Пифагора чаще всего называют имена Телавга и Аримнеста, хотя в поздней традиции встречаются имена и других сыновей и дочерей Пифагора. Семейная биография Пифагора сочинялась уже в эллинистическое время, при этом почти каждому члену его семьи приписывались какие-то сочинения {39}. Оценить, насколько достоверны хотя бы имена его родственников, практически невозможно. С определенностью можно говорить лишь о том, что у Пифагора были жена и дети.
О политическом объединении пифагорейцев часто говорят как о союзе или партии, что не совсем адекватно отражает его реальный характер. В источниках применительно к пифагорейцам стоит термин «гетерия» {40}, т. е. такой тип политического объединения, который строится на личных отношениях лидера и его приверженцев (часто ровесников) и не предполагает ни четкой организационной структуры, ни должностных лиц, ни других атрибутов формально закрепленного объединения. Гетерии часто возникали в среде аристократии и занимали важное место в политической жизни греческих городов того времени.
У нас нет никаких сведений о том, что пифагорейское сообщество, совершив в Кротоне государственный переворот, заняло место законного правительства, того совета старейшин, о котором упоминает Дикеарх (фр. 33). Контекст, в котором Платон говорит о Пифагоре, явно свидетельствует о том, что он не занимал никакой государственной должности. Это, конечно, не значит, что Пифагор стоял в стороне от политики. Известно множество примеров, когда решающую роль в политике играли люди, вовсе не облеченные на то формальными полномочиями. Вероятно, члены пифагорейского общества входили в состав совета старейшин Кротона и пользовались в нем достаточным влиянием, чтобы заставить прислушаться к голосу своего учителя {41}.
Политические идеалы пифагорейцев были проникнуты глубоким консерватизмом. Об этом можно судить как по той реальной поддержке, которую они оказывали аристократии в борьбе против тирании и растущего среднего класса, так и по их этико-политическому учению, представленному во фрагментах Аристоксена.
«После божества и даймона более всего следует почитать родителей и законы, приготовив себя к этому не притворно, но искренне. Они (пифагорейцы. — Л. Ж.) предпочитали пребывать верными отцовским обычаям и законам, даже если они намного хуже других» (фр. 34).
«Вообще следует считать, что нет зла большего, чем безвластие. Ибо человек по своей природе не может жить в благополучии, если над ним никто не начальствует. О правителях и управляемых они полагали, что первые должны быть людьми не только знающими, но и человеколюбивыми, а вторые — не только послушными, но и любящими власть» (фр. 35).
«Для всех — и высших, и низших — у Пифагора было мудрое изречение: следует избегать всеми средствами, отсекая огнем и мечом и всем, чем только можно, от тела — болезнь, от души — невежество, от желудка — излишество, от города — смуту, от дома — раздоры, и от всего вместе — неумеренность» (фр. 17).
Сообщество, созданное Пифагором, оказалось весьма жизнеспособным. Несмотря на его бегство в Метапонт, оно сумело быстро оправиться от удара, нанесенного выступлением Килона. Именно в первой половине V в. до н. э. Кротон достиг наибольшего расцвета, втянув в орбиту своего влияния соседние города: Каулонию, вновь восстановленный Сибарис, Пандосию, Сирис и др. Пифагорейские гетерии были и в других городах, независимых от Кротона, — Таренте, Локрах, Регии, Метапонте. Но, насколько можно судить по сохранившимся свидетельствам, ни в одном из городов Южной Италии пифагорейское общество как таковое не стояло у власти. Тем более не может быть речи о едином «пифагорейском союзе» или «ордене» с центром в Кротоне, который бы играл господствующую роль в этом регионе. Как и при жизни Пифагора, влияние пифагорейских гетерий на политику осуществлялось не в форме прямого правления, а путем участия отдельных пифагорейцев в деятельности правительства каждого из городов {42}.
В течение всего этого времени пифагорейцы оставались активными сторонниками аристократического образа правления. Не случайно поэтому, что когда экономический расцвет южноиталийских городов подготовил почву для перехода власти в руки демократии, первый и, вероятно, самый мощный удар был нанесен именно по пифагорейским гетериям. Около 450 г. до н. э. во многих городах Великой Греции были сожжены дома, где собирались пифагорейцы, часть из них была убита, другие бежали в континентальную Грецию (14 А 16), где возникли новые центры пифагореизма: Флиунт на Пелопоннесе и Фивы в средней Греции. Но прибывшие сюда пифагорейцы самостоятельной роли в политике уже не играли. В некоторых городах Южной Италии, например, в Регии и в Таренте пифагорейские гетерии сохранились, однако здесь, как и в других местах, где уцелели пифагорейцы, они были вынуждены либо отойти от активной борьбы за политическое влияние, либо приспособиться к новым, демократическим условиям правления.
Второй поток переселения пифагорейцев в континентальную Грецию начался ок. 390 г. до н. э., что связывают с растущей мощью сицилийского тирана Дионисия Старшего и его стремлением подчинить себе города Южной Италии. Последнее сообщество пифагорейцев сохранилось в Таренте, во главе которого в 60-е гг. IV в. до н. э. стоял Архит (род. ок. 430 г. до н. э.), многократно избиравшийся стратегом. В других городах Греции также оставались отдельные группы пифагорейцев, хотя деятельность их политических обществ к этому времени уже прекратилась.
Основное
