своего посольства, Петр отправил в Стокгольм кн. Андрея Хилкова, которому поручил узнать об отношениях Швеции к остальным державам. Кн. Хилков имел при себе проект Царя об уступке России гавани на Финском заливе, за известное денежное вознаграждение. Царь предвидел, что такое предложение будет отклонено. Во всяком случае еще в июле 1700 г. отношения Петра к Карлу XII были дружественные. Наш посол, принятый королем, заявил ему о непременном желании Царя получить Нарву, или другой приморский пункт на Финском заливе. Карл отказал. «Возьму силою, чего добром получить не мог», сказал будто бы Петр, узнав об ответе короля. 19-30 августа кн. Хилков был у короля на аудиенции. «В сей же самый день, т. е. 19-30 августа 1700 г., объявлена была война Швеции за многие их свейские неправды и нашим царского величества подданным за учиненные обиды, наипаче за самое главное бесчиние, учиненное нашим царского величества великим и полномочным послам в Риге в прошлом 1697 г., которое касалось самой нашей царского величества персоны».
О начатии войны дано было знать нашему резиденту в Швеции кн. Хилкову и шведскому резиденту Томасу Книперкрону, а также, чрез посланника нашего в Гааге, Андрея Матвеева, Нидерландским Штатам. Наша декларация появилась в голландских курантах. Сверх того Паткуль именем Царя сообщил разным дворам дополнительное объявление, в котором, выставив фальшивую дружбу Швеции, говорит: «намерение Царя тем более покажется каждому честному и беспристрастному человеку справедливым, что провинции Ижорская и Карельская издревле беспрекословно принадлежали великому княжеству Московскому», и что Швеция завладела ими в начале 17-го столетия.
В «Разсуждении, какие законные причины E. В. Петр I царь и повелитель всероссийский и пр. к начатию войны против короля Карла XII шведского имел» написанном В. Шафировым в 1716 г., также говорится, что Карельская и Ижорская земли издревле к всероссийской империи принадлежали, «то не могут и сами шведы отрещи». Прежние договоры свидетельствуют, что Лифляндия и Эстляндия также составляли собственность «короны Российской». — «Шведская корона, всегда российскому государству враждебная, паче всего искала, дабы всегда оное в неведении в воинских и политических делах содержать и ни до какого искусства чрез обхождения с европейскими народами не допускать... чтобы всяко содержать российский, яко сильный народ, вне эксерациа военнаго».
Но все указанное не более как внешние поводы к войне, истинная же причина её, как было указано, скрывалась глубоко в самой истории. Это историческое сознание частью проникло даже в народ. В «Сказании о Петре Великом в преданиях Северного края» говорится: «Полюбилось то наше место привольное царю Свейскому. А и Петра, русский царь, заприметил, что ручьи у нас глубокие, реки долгия, широкия, а морям и нет конца, да и жить у воды способнее; снарядился сам на поиски».
Швеция была тогда сильна и велика. Земли её опоясывали Балтийское море. Со всеми державами она состояла в мирных отношениях. «При смерти Карла XI, — говорит Лундблат, — Швеция достигла высшей точки политического влияния и уважения при дворах иностранных и стояла на вершине своего могущества. На востоке широкая Двина являлась естественной шведско-польской границей, торговля Риги, Ревеля и Нарвы привлекла деньги и товары в прибалтийские и финляндские провинции, в Германии шведский флаг развивался на стенах и бастионах Штеттина, Стральзунда, Висмара, Времена и Стаде. Хотя редукция возбудила ненависть и ропот дворян во всех заморских провинциях Швеции, тем не менее в сердцах всех других сословий была жива любовь к шведской королевской династии. Над всей страной от Торио до Истада господствовал один король, один язык, один закон. Армия в 800,000 человек, организованная по оригинальным идеям, соединявшая в себе преимущества ландвера и опытного старого войска, прекрасно организованный флот и полная деньгами казна, вот в чем заключалось наследство, оставленное Карлом XI своему 15 летнему сыну». По уверению шведского историка Гейера, Швеция никогда не была так сильна, как при Карле XI. Он умер, не оставив долга. В казначействе находилось наличными 7 мил. долларов, сумма для того времени огромная.
Наиболее слабыми местами Швеции были те провинции, в которых предполагали оперировать Август II и Петр I, так как тут под владычеством шведов находилось немецкое рыцарство (с 1561 г.), эсты и финны, т. е. иноплеменники. «Редукция» восстановила против Швеции часть эстляндского и лифляндского дворянства, которое, руководимое Рейнгольдом Паткулем, выступило с протестом. Паткуль отличался большой энергией. Чтобы отомстить Швеции, он стал работать над осуществлением проекта о разделе шведских владений. Паткулю приписывается также устройство свидания между Петром I и Августом II в Раве (июль-авг. 1698 г.). В свите генерала Карловича, — посланного (в 1699 г.) Августом II в Москву для заключения союза, тайно находился и Паткуль.
Карл XII в молодости
По завещанию Карла XI несовершеннолетний сын его Карл XII должен был состоять под опекой пяти сановников, во главе которых, за смертью его матери, была поставлена вдовствующая королева Гедвига Элеонора Голштинская. В числе опекунов находились умный и осторожный Венгт Оксеншерна и сторонник редукции Фабиан Вреде. Опека оказалась непродолжительной. Едва только в ноябре 1697 г, собрались государственные чины на риксдаг, как среди дворян возбуждено было предложение о признании короля совершеннолетним. «Произошло то, что часто бывает при взрыве партийных чувств. Буря одобрения заглушила голоса осторожных. Обдумывать некогда было». Дворяне с воодушевлением провозгласили: Vivat rex Carolus. Горожане и крестьяне охотно вторили им, а духовенство почти отсутствовало. Пятнадцатилетний король объявил себя сувереном и обещал «править страной с помощью Божиею и именем Иисуса Христа». Этот государственный переворот явился «политической Нарвой» Карла XII. Львенок вырвался на свободу, тогда как он нуждался еще в советах и присмотре.
Карл XII — одна из своеобразнейших коронованных особ. Он обладал качествами, которые могли быть очень полезными для государственной деятельности. Он одарен был большими умственными способностями и рано проявил чувство строгой справедливости. Но в то же время он изумлял своим необыкновенным упрямством. Поспешность объявления его совершеннолетним, покорность окружающих, смерть благородной его матери Ульрики Элеоноры — все благоприятствовало развитию этого упрямства. С беспокойством смотрели на него шведы, когда он отказался произнести королевскую присягу и короновался без соблюдения принятых формальностей. С короной на голове и со скипетром в руках, верхом на лошади Карл подскакал к кафедральному собору Стокгольма, где архиепископ перед алтарем совершил миропомазание. Первые годы царствования Карла XII не предвещали ничего особенного. Во внутреннем управлении соблюдались руководящие принципы Карла XI. Но естественно, что юноша, подобный Карлу XII, не мог долго питать особой склонности к серьезным правительственным обязанностям. Он предался воинственным играм,
