class="p1">Современная якутская посуда с национальными узорами
Но почему именно ворон стал таким популярным персонажем мифов о сотворении мира и не только? Этому есть несколько объяснений. Возможно, местные народы уже в глубокой древности обратили внимание на способность ворона подражать человеческой речи: это могло быть воспринято как доказательство особой природы этой птицы. Также некоторые исследователи предполагают, что ворона воспринимали как существо пограничное, близкое и к миру людей, и к миру животных, и к потустороннему миру: ворон обычно держится неподалеку от человеческого жилья, питается падалью (что доказывает его связь с миром мертвых), но в то же время сам охотится редко (и это доказывает его близость с миром живых). Кроме того, ворон не улетает в теплые края с наступлением холодов, поэтому его воспринимали еще и как птицу, так или иначе связанную с временами года и природными силами. Он умеет издавать самые разнообразные звуки — и высокие, и низкие, так что может считаться олицетворением и мужского, и женского начала. И наконец, как и любая птица, ворон принадлежит и к стихии земли, и к стихии воздуха.
Вообще, если продолжить рассматривать образ ворона в сибирской (северной, индейской) мифологии, мы неизбежно придем к теме тотемизма.
Уточнение
Слово «тотем» ученые начали использовать в конце XVIII столетия. Его заимствовали у американских индейцев — предположительно племени оджибва. Индейцы называли так и животных, являвшихся у них объектом культа, и практически все связанное с ними — изображения, сакральные предметы, шаманские принадлежности и так далее.
Так принято называть древние представления о том, что предком того или иного народа или племени было какое-либо животное (птица, растение, иногда — даже явление природы). Тотемизм был характерен для многих народов, в том числе, как предполагает ряд исследователей, и для славян тоже. И одним из возможных славянских тотемов был медведь. Как вы думаете, почему медведь стал таким популярным персонажем сказок и фольклора в целом? Вот то-то и оно.
Тотемные столбы в Ванкувере (Канада)
И вполне возможно, что у многих сибирских и северных народов ворон считался не только демиургом и богом-наставником, но и тотемом — предком, а значит, близким родственником всех представителей рода.
Кстати, а кто выступал в роли демиурга в славянской мифологии? Увы, об этом практически ничего не известно. Славянские мифы до наших дней дошли лишь фрагментарно.
В некоторых сибирских и дальневосточных мифах ворон женат, супругу его зовут Мити. А еще у него есть сын Эмменкут (Эмэнкут) и дочь Синаневт.
Музыкальный инструмент — якутский хомус, или «губная арфа», — одна из разновидностей варгана
С течением времени, когда на смену мифам стали приходить сказки, образ ворона никуда из них не делся, хотя немного растерял свое величие. В некоторых сказках Севера и Сибири ворон предстает иногда как мудрый наставник и советчик, а иногда — как недалекий и забавный персонаж, который вполне может быть обманут и введен в заблуждение другими животными, птицами и человеком. Например, в одной из ительменских сказок ворон Кутх не может даже справиться с рыбами, которых пытается использовать в качестве ездовых животных.
Камчадалы, добывающие огонь. Гравюра из книги С.П.Крашенинникова «Описание земли Камчатки». 1755 г.
…Однажды Кутх отправился на рыбалку. Поймал он много рыбы. Ту, что помельче, отпустил обратно, а тех рыб, что побольше — горбушу, — запряг в нарты, как собак или оленей, и поехал домой. Приезжает, а жена и говорит ему:
— Что ты сделал? Зачем на рыбах ездишь?
— А что такого? — говорит Кутх. — Они быстрыми да сильными оказались, почему бы и не ездить?
— Ну, смотри сам, — отвечает жена. — Только как бы тебе об этом не пожалеть.
На следующий день Кутх собрался навестить родственника, запряг рыб снова в нарты и поехал. Проехал какое-то расстояние, и говорят ему рыбы:
— Есть хотим! Корми нас!
— Провезите меня еще немного, — говорит Кутх.
Потащили его рыбы дальше. Провезли еще и снова говорят:
— Корми нас, ворон! Мы проголодались!
— Да ладно вам, — говорит ворон. — Провезите меня еще немного, а попозже я вас покормлю.
Рассердились ездовые рыбы — и помчались во весь опор. По кочкам, по кустам, по пенькам. Испугался Кутх и кричит:
— Остановитесь! Я покормлю вас, только остановитесь!
Но горбуши уже его слушать не хотели. Довезли Кутха до реки, прыгнули в воду, да и его самого чуть не утопили. С тех пор ворон на рыбах кататься не пытался.
Еще одна ительменская сказка, явно основанная на более древней мифологии, раскрывает одну из историй о семейных взаимоотношениях Кутха.
…Однажды Кутх и Мити отправились за орехами в лес. Вышли они на лесную полянку, и Кутх говорит:
— Говорят, здесь медведи водятся. Давай на всякий случай будем перекликаться, чтобы знать, что ни меня, ни тебя не съели.
На том и порешили. Собирают Мити и Кутх орехи, далеко друг от друга отошли, и все время перекликаются. Прошло некоторое время, Мити устала и замолчала. А Кутх думает: «Что-то замолчала моя жена. Не медведь ли ее съел»? Сел он на пень и пригорюнился.
А Мити решила мужа своего напутать. Подкралась она к нему сзади и как крикнет ему в ухо:
— У-у-у-у!
Очень Кутх испугался! Так испугался, что обернулся вороном [1] и полетел куда глаза глядят.
Прилетел он к какому-то незнакомому жилищу и сел неподалеку от него. А жили там две девушки-сестры, красивые да трудолюбивые. И вот одна из них вышла из дома, чтобы сор выбросить. Подлетел к ней Кутх и начал махать крыльями да подпрыгивать.
— Ты что, Кутх, дразнишься? — спросила девушка и бросила в ворона сором. А потом ушла в дом и говорит сестре:
— Пора бы нам пообедать. Сходи на ледник, принеси мяса.
Вышла вторая сестра на улицу, увидела Кутха и говорит:
— Никогда я здесь воронов не видела! Подожди здесь, я тебе ягод и обрезков мяса вынесу!
Накормила младшая сестра ворона, а он ест и думает: «Какая хорошая девушка! Вот бы моего сына на такой женить!»
Наелся Кутх и полетел к себе домой. А там его жена Мити и сын Эмменкут плачут, ведь Мити рассказала, что в лесу напугала своего супруга и он полетел неведомо куда. Встретили они Кутха, обрадовались, что он цел и невредим; а тот и говорит:
— Встретил я девушку, добрую да красивую. Вот бы тебе, сынок, на ней жениться!
— А как мне ее найти? —
