Правда, за свои воровские способности светлейший князь не был повешен, как губернатор Гагарин, или не остался с выжженным языком, как князь Волконский. Петр во всем требовал порядок, может, поэтому он с годами к своему другу и охладел.
Дело царевича Алексея (1718 год)
Семейные отношения у Петра складывались тоже не самым удачным образом. Единственный наследник сын Алексей пошел не в него, а крепко держался старины и ненавидел отцовские реформы. В них он видел только вред государству. В конце концов, сыном Петр распорядился так же, как и Иван Грозный, – убил, пусть и не своими руками. Обвиненный в измене, царевич попал в каземат, а затем был казнен. В обвинительном приговоре, который подписали князь Меншиков, граф Апраксин (генерал-адмирал), граф Головкин (канцлер), князь Яков Долгорукий, граф Мусин-Пушкин, Тихон Стрешнев, граф Петр Апраксин (сенатор), Петр Шафиров, Петр Толстой, князь Дмитрий Голицын, генерал Адам Вейде, генерал Иван Бутурлин, граф Андрей Матвеев, князь Петр Голицын (сенатор), Михайла Самарин (сенатор), генерал Григорий Чернышов, генерал Иван Головин, генерал князь Петр Голицын, ближний стольник князь Иван Ромодановский, боярин Алексей Салтыков, князь Матвей Гагарин (сибирский губернатор), боярин Петр Бутурлин, Кирилла Нарышкин (московский губернатор) и еще сто три человека менее высоких чинов, было сказано, что «он, царевич, не хотел с воли отца своего наследства прямою и от бога определенною дорогою и способы по кончине отца своего государя получить; но, чиня ему все в противность, намерен был против воли его величества по надежде своей не токмо чрез бунтовщиков, но и чрез чужестранную цесарскую помощь и войска, которые он уповал себе получить, и с разорением всего государства и отлучением от оного того, чего б от него за то ни пожелали, и при животе государя отца своего достигнуть». После смерти царевича для иностранного пользования Петр распространил такое объяснение смерти сына: от жестокой болезни, которая вначале была подобна апоплексии. Впрочем, на Западе считали, что царевича отравили, а на родине – что его задушили подушками.
Вопрос о престолонаследии
Вторая жена Петра сменила красавицу немку Анну Моне, она была захвачена русскими в плен, и с 1703–1704 года Петр стал с ней встречаться. Не боясь злых языков, он прижил с Екатериной двоих дочерей (они уже родились к 1705 году), а в 1712 году женился на своей любовнице официально и венчал ее на царство. По поводу коронации Екатерины был издан специальный указ от 15 ноября 1723 года:
«Понеже всем ведомо есть, что во всех христианских государствах непременно обычай есть потентатам супруг своих короновать, и не точию ныне, но и древле у православных императоров греческих сие многократно бывало (следуют примеры), и понеже не неведомо есть, что в прошедшей двадцати единолетней войне коль тяжкие труды, и самый смертный страх отложа собственной нашей персоне, за отечество наше полагали, что с помощию Божиею и окончили, что еще Россия так честного и прибыточного мира не видала и во всех делах славы так никогда не имела, в которых вышеописанных наших трудах наша любезнейшая супруга государыня императрица Екатерина великою помощницею была, и не точию в сем, но и во многих воинских действах, отложа немочь женскую, волею с нами присутствовала и елико возможно вспомогала, а наипаче в Прутской кампании с турки, почитай отчаянном времени, как мужески, а не женски поступала, о том ведомо всей нашей армии и от них, несумненно, всему государству: того ради данною нам от бога самовластию за такие супруги нашея труды и проч.».
Теперь ее следовало именовать императрицей или «ее цесаревино величество». У Екатерины было еще двое сыновей от Петра, но они умерли в раннем детстве. В 1721 году император Петр Великий издал указ о престолонаследии. По этому указу государь имел право назначать своим наследником кого ему угодно и в случае, если назначенный окажется не способным, отрешить его от престола. Сам Петр указом воспользоваться не успел. Он умирал, но надеялся подняться с постели даже тогда, когда отпускал на свободу каторжников и военных преступников (кроме убийц), таким образом проявляя милость на пороге смерти. Перед смертью он попробовал составить завещание, написал на бумаге «отдайте все…», и перо выпало у него из руки, потом он позвал дочь Анну, чтобы записывала, но не смог говорить. Так он умер, не оставив ровно никакого завещания.
Императрица Екатерина Первая (1725–1727 годы)
Так что после Петра престол передали его жене Екатерине – сын Алексея был еще слишком мал, наследников мужского пола более не имелось. Екатерина Первая была избрана узким кругом петровских вельмож, но для народа был издан все объясняющий манифест:
«О наследствии престола российского не токмо единым его императорского величества, блаженной и вечнодостойной памяти, манифестом февраля 5 дня прошлого, 1722 года в народе объявлено, но и присягою подтвердили все чины государства Российского, да быть наследником тому, кто по воле императорской будет избран. А понеже в 1724 году удостоил короною и помазанием любезнейшую свою супругу, великую государыню нашу императрицу Екатерину Алексеевну, за ее к Российскому государству мужественные труды, как о том довольно объявлено в народе печатным указом прошлого, 1723 года ноября 15 числа; того для св. Синод и высокоправительствующий Сенат и генералитет согласно приказали: во всенародное известие объявить печатными листами, дабы все как духовного, так воинского и гражданского всякого чина и достоинства люда о том ведали и ей, всепресветлейшей, державнейшей великой государыне императрице Екатерине Алексеевне, самодержице всероссийской, верно служили».
Любимец Петра Великого Алексашка Меншиков долго ждал этого часа. В последние годы любовь императора к нему угасала, но Екатерина любила его всегда. Надеясь на эту любовь, Меншиков снова почувствовал себя сильным и всемогущим.
«Надежды, – объясняет ситуацию Соловьев, – по-видимому, сбылись: Меншиков получил такую большую власть, какую только подданный может иметь, доносили иностранные министры дворам своим. Место президента Военной коллегии было ему возвращено. Меншикову по его характеру хотелось бы еще больше силы и власти, больших почестей, и Екатерина, как видно, должна была сдерживать его алчность. Сдерживать было необходимо: враждебная ей сторона родовитых вельмож потерпела поражение, не могла возвести на престол великого князя, но она существовала и была сильна, тронуть ее, пренебрегать ею было очень опасно, а главным виновником неудовольствия этой партии был Меншиков; всего более оскорбляло громадное, подавляющее значение этого выскочки; дать еще большее значение Меншикову значило не только раздражить сильную партию, но и заставить броситься в нее и других людей, прежде от нее далеких и приверженных к Екатерине. В Петербурге гвардия на стороне Екатерины; но есть еще армия; постоянный страх нагоняла украинская армия, находившаяся под начальством популярнейшего из генералов – князя Михайлы Михайловича Голицына, который был совершенно в воле старшего брата, князя Дмитрия Михайловича. Враждебного движения украинской армии ждали в первые дни царствования Екатерины, и потом, когда возникало неудовольствие, начинали ходить слухи о заговоре против Екатерины в пользу великого князя Петра, сейчас же присоединялись слухи о движениях украинской армии. Отсюда понятны причины, почему Меншикова сдерживали. Ему хотелось быть генералиссимусом, хотелось, чтобы прекращено было всякое следствие по его злоупотреблениям, хотелось получить Батурин, которого ему не дал Петр Великий. Но 1725 год проходил, и Меншиков не получал желаемого».
Он надеялся, что Екатерина облагодельствует его ко дню своих именин – нет, увы. Только в декабре его счета были ликвидированы, а Батурин? Батурин он получил еще через год. Меншиков, Апраксин, Ягужинский и Толстой, которые и возвели Екатерину на трон, боялись между собой ссориться. Но светлейший вызывал в Ягужинском такое раздражение, что однажды тот после спора о внешней политике отправился прямиком в Петропавловский собор к гробу императора, пал на колени, плакал и жаловался на князя холодному камню. Скандал, как усмехается Соловьев, был страшнейший.
Екатерина была никакой правительницей, за нее управляли убеленные сединами мужи. От них и зависело, какова будет политика страны, сохранится ли курс Петра. Ягужинский пробовал как-то снизить бремя, возложенное на народ, но ему приходилось трудно и безнадежно бороться с Сенатом. После бесперспективных дебатов практически по любому государственному вопросу при императрице был создан Верховный тайный совет – Меншиков, Апраксин, Толстой, Головкин, Голицын, Остерман. Эти люди и решали государственные вопросы. Для исправления ситуации в стране этот совет предложил такие меры: сбор недоимок, наложение новых пошлин, уменьшение числа чиновников, убавка жалованья у них, перевод приказных людей некоторых ведомств вместо жалованья на доход от добровольной дачи челобитчиков. Последнее, конечно, всем напомнило ликвидированную прежде систему кормлений, но, видно, страна после реформ замечательно обнищала, если платить приказным стало нечем. Большого эффекта эти меры не дали.
