В 1510 году на месте явления Тихвинской иконы Божией Матери вместо деревянной была построена каменная церковь, а через 50 лет по распоряжению царя Ивана IV Грозного здесь был устроен Тихвинский Богородице-Успенский монастырь. Тихвинская икона Божией Матери прославилась многочисленными чудесами, главное из которых — избавление Тихвинского монастыря от нашествия шведов в 1613–1614 гг. Во время осады монастыря Божия Матерь явилась благочестивой женщине Марии и повелела пронести икону с крестным ходом по монастырским стенам. Когда повеление было исполнено, осаждавшие пришли в смятение и бежали.
Первообраз иконы до революции 1917 года хранился в Тихвинском монастыре. После революции эта икона пребывала в потаенном месте. В годы Великой Отечественной войны была привезена в Ригу. Ныне эта икона находится в США, в Чикаго.
Довольно рано на Руси начали делать списки с чудотворной иконы, самые ранние из них относятся к концу XV века (например икона Богоматери Тихвинской с клеймами, хранящаяся ныне в Новгородском государственном областном музее-заповеднике; небольшая икона из Троице-Сергиевой лавры). Довольно значительное количество списков возникло после 1510 года (например Богоматерь Тихвинская из Успенского собора в Дмитрове, ныне хранящаяся в Москве, в Музее древнерусского искусства и культуры им. Андрея Рублева). Другие списки с иконы имеются во многих храмах России.
Тихвинская икона Божией Матери оказалась тесно связана с родом новых русских царей Романовых. Так, в 1613 году в костромском Ипатьевском монастыре мать боярина Михаила Федоровича Романова, старица Марфа, благословила его на царство списком с Тихвинской иконы. Список с иконы стал главной порукой с русской стороны во время заключения Столбовского мира со Швецией в 1617 году. Это событие нашло свое отражение в «Сказании о милости Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, како преславно избави обитель Свою, иже на Тихфине, иде святый Ея чюдотворный образ Одигитриа, от нашествия зловерных варяг, иже свияне наричаются», написанном в 1658 году.
Царь Михаил Федорович, направляя посольство на переговоры, пожелал, чтобы послы сначала отправились в Тихвинский монастырь и поклонились чудотворному образу. Послы прожили в монастыре некоторое время, совершая перед иконой молитвы. Глава посольства Даниил Мезецкий и его спутники отказались отправиться без списка чудотворной иконы на переговоры и двинулись в путь, только неся перед собой икону Богоматери. А когда был заключен мир, то причину успеха послы видели в присутствии иконы, через которую Божия Матерь оказала свою помощь: «Милостию Ея мирное земли устроение и христианству от тяготы облегчение даровася…»
Вернувшиеся послы снова посетили Тихвинскую обитель, их вместе с иконой встречал православный люд. Богородицу и ее чудотворную икону величали «миротворительницей», «всемирного христиан устроением», «подательницей всей Российской земли». В марте 1617 года список с чудотворной иконы, побывавший в Столбове, перенесли в Великий Новгород и установили в Софийском соборе, в честь этого события был установлен праздник «пришествию иконы; Богоматере», в память об избавлении Новгорода от шведского нашествия. Интересно, что в одном из источников, составленном в 20–30-е гг. XVII века, указывается, что принесенный в Новгород список с Тихвинской иконы Божией Матери был создан на одной из досок, изготовленных из той самой колоды, на которой Богородица явилась пономарю Юрышу.
Празднование Тихвинской иконы Божией Матери совершается 26 июня (9 июля).
XVII век оказался самым сложным и самым противоречивым — столетием в истории древнерусской религиозно-философской мысли. В предыдущие столетия, несмотря на все противоречия, основная тенденция развития религиозно-философской жизни России определялась все большим утверждением представления о России как о своеобразной, особой цивилизации, единственной из всех христианских государств, сохранившей правую веру. По этой причине довольно жестко отметались любые западные или восточные влияния на русское православное вероучение и практику богослужений. Сложившаяся к середине XVI века богослужебная практика Русской Православной Церкви была закреплена в решениях Стоглавого собора. А религиозно-философские представления о России как об особой цивилизации были закреплены в учениях о «Третьем Риме», «Новом Израиле» и др.
Но уже Смутное время значительно поколебало эти представления. А усиливающиеся в XVII столетии экономические и культурные связи России и с православным Востоком, и с протестантско-католическим Западом приводили ко все большему проникновению в отечественную религиозно-философскую мысль новых и новых влияний.
Уже вскоре после окончания Смутного времени были предприняты первые попытки «исправления» русских богослужебных книг по «греческим» образцам. Так, в 1616–1618 гг. подобная работа была проведена в Троицком монастыре под руководством архимандрита Дионисия Зобниковского (ок. 1570–1633). Однако по ее окончании Дионисий и его помощники (Иоанн Наседка, Арсений Глухой, Антоний Крылов) были осуждены церковным собором 1618 года — обвинены в ереси и отлучены от церкви. Спасло их лишь заступничество иерусалимского патриарха Феофана, приехавшего в 1619 году в Москву, и вернувшегося тогда же из польского плена патриарха Филарета (отца царя Михаила Федоровича).
На рубеже 40–50-х гг. XVII века при дворе царя Алексея Михайловича складывается кружок «ревнителей благочестия», или «боголюбцев», который возглавлял царский духовник Стефан Внифантьев. В этот кружок входили будущие непримиримые противники — Никон, тогда еще новгородский митрополит, и протопоп Аввакум. Объединенные тогда еще общим пафосом борьбы за усиление роли православия в жизни российского общества, члены кружка стремились возвысить дух церковной жизни России, выступали за активную проповедническую деятельность, против сохраняющихся языческих суеверий.
И тем не менее настроения, связанные с необходимостью изменения практики богослужения, продолжали нарастать. В начале 50-х гг. XVII столетия среди сторонников представлений о России как об избранной Богом державе возникли серьезные разногласия, вызванные целым комплексом причин как социально-политического, так и чисто богословского характера. Немалую роль сыграли и различные религиозно-философские и историософские воззрения противоборствующих сторон.
Дело в том, что, признав Россию равной по своему благочестию ветхозаветному Израилю, избранному Самим Господом, русская религиозно-философская мысль оказалась в определенном противоречии. Ведь более глубоких, нежели ветхозаветные, аналогий тогда просто невозможно было найти. Происходит как бы замыкание круга, а сами библейские аналогии оказываются исчерпанными. Исчерпывается и идея «Третьего Рима» — Божия благодать сузилась только до пределов России. И это в то время, когда в реальности Российское государство присоединило к себе новые земли, население которых придерживалось православия греческого обряда. Да еще Смутное время нанесло мощнейший удар по русскому самосознанию, ведь «Новый Израиль» не только был разрушен, но и вновь возродился, при этом в новом качестве и с новой царствующей династией во главе. Значительно более активным стало и проникновение в российское общественное сознание светской культуры, основывающейся на рациональном методе мышления.
Перед русскими любомудрами XVII столетия встала дилемма: искать ли новые идеалы и целевые установки дальнейшего развития России, или же довольствоваться уже достигнутым? Иначе говоря, любомудрам XVII столетия вновь нужно было отвечать на уже, казалось бы, решенные вопросы: какое место в общечеловеческой истории занимает Россия? в чем смысл и цель существования России на земле? кто способен обеспечить достижение этой цели?
История показала, что русская религиозно-философская мысль в XVII веке нашла три пути решения возникшей дилеммы. Здесь необходимо отметить одно важное явление, ранее не характерное для русской религиозно-философской мысли. Дело в том, что в этот период, особенно во второй половине XVII столетия, в русской религиозно-философской мысли впервые столкнулись разные методологии мышления. Если ранее все споры по различным поводам развивались в структуре единого религиозно-мистического мышления, основанного на определенной догматике, то теперь возникает и новый образ мысли — рационалистический. И именно методологические принципы развели русских мыслителей второй половины XVII века по разным направлениям дальнейшего развития, и каждое из направлений искало свой путь.
Первый путь — ориентация на греческое православие, почитавшееся во всем православном мире как вселенское (стоит напомнить, что константинопольский патриарх почитался первым среди других православных патриархов). Этот путь был достаточно традиционным, уже испытанным и, как казалось, исторически наиболее обоснованным. В религиозно-философском смысле на Русь подразумевалось перенести опыт современной греческой догматики и, соответственно, принципы схоластико-догматического мышления. Инициаторам такого перенесения казалось, что этот опыт, неизмеримо более глубокий, древний и распространенный в православном мире, нежели собственно российский, позволит поднять русское православие на новую высоту, расширить его богословскую базу и все это, соответственно, усилит влияние русского православия, Русской Церкви и Российского государства среди других православных народов, позволит России принять на себя обязанности вселенского православного царства.
