место недоступной для них религиозной confarreatio заняла coemptio, то есть (фиктивная) купля жены мужем. Но в позднереспубликанскую эпоху обе формы, как ведущие к manus, стали редкими, и их сменила такая, при которой жена оставалась во власти отца, который и мог в случае недовольства зятем расторгнуть брак. Отсюда обычность разводов в эту эпоху и особая хвала жене, пребывающей до конца жизни в том же браке (univira).
Положение жены в доме мужа было очень почетным; она называлась matrona, mater familias, участвовала в званых обедах и могла свободно принимать гостей, не только женщин, но и мужчин. Знатные матроны могли иметь влияние на политику; ср. мимоходное, но тем более характерное упоминание в письме Цицерона проконсулу Цецилию Метеллу по поводу вражды к нему брата последнего, трибуна Метелла: «Узнав, что он всю силу своего трибуната направляет к моей гибели, я вступил в переговоры с твоей супругой Клавдией и с вашей двоюродной сестрой Муцией, расположение которой ко мне я испытал во многих делах, прося их внушить ему воздержаться от своих неправых действий». В Греции такая фраза была бы немыслима.
Воспитание было в старину строго домашним. «Тогда, — говорит Тацит (Тац. Диал. 28), — мальчик воспитывался под надзором матери, главной славой которой была охрана дома и уход за детьми. Помощницей ей избирали какую-нибудь немолодую родственницу, чтобы вверить ее испытанной честности заботу о всех детях одной и той же семьи». В позднереспубликанскую эпоху конкуренткой семьи в деле воспитания стала школа, но школа греческая, в которой учителя-греки учили по методу Исократа (выше, с. 159) греческой риторике, вмещавшей в себя тогда и общее образование; но родным предметам — римской истории, словесности, праву, языку — дети по-прежнему учились у отца. Лишь в I веке до Р.Х. возникли также и школы «латинских риторов», к которым серьезные люди относились неодобрительно. Тогда же проникла к римской молодежи и греческая агонистика, между тем как в старину отрок получал физическое развитие в рано начинавшейся военной службе. Наконец, тогда же у римской знати вошло в обычай посылать молодых людей для высшего (философского) образования в Афины, которые стали к тому времени тихим университетским городом. Истинно римским обычаем была так называемая deductio: отец среднего общественного положения (всадник, например) поручал подрастающего сына опеке какого-нибудь покровителя-сенатора, чтобы он в общении с ним готовился к государственной деятельности. Так, молодой Цицерон был deductus к авгуру Кв. Муцию Сцеволе, а к нему самому впоследствии были deducti М. Целий, Г. Требаций и другие.
Власть (manus) отца над детьми была очень велика. Правда, те времена уже прошли, когда он мог продавать сына в рабство; но и в позднереспубликанскую эпоху право сына на личное имущество (peculium) было при жизни отца очень ограничено, и примеры домашнего уголовного суда отца над детьми встречаются нередко.
Дети составляли только одну часть семьи (familia) и притом свободную (отсюда liberi — «свободные» и «дети»); другой была челядь (тоже familia). Различали челядь городскую (familia urbana), подчас очень многочисленную, прислуживающую хозяевам в их доме, и челядь сельскую (familia rustica), употребляемую для производительных работ. Положение первой было очень сносно; о второй, страшно притесняемой, см. ниже, § 5.
В обеих областях pater familias был полновластным хозяином своей челяди; но под влиянием гуманной юриспруденции I века до Р.Х. начинаются ограничения его права над жизнью и имуществом (тоже peculium) своего раба, а в связи с этим и признание законности брака последнего (contubernium). Обычай тоже содействует этому очеловечиванию отношений между господином и рабами, поощряя отпущение на волю, в силу которого бывший раб становился отпущенником (libertus) и клиентом своего бывшего хозяина, ныне патрона.
Средоточием семейной жизни был дом. Италийский дом имел в своем центре так называемый atrium — обширный зал, освещаемый сверху прямоугольным отверстием в четырехскатной крыше, через которое дождевая вода стекала в прямоугольный бассейн посредине зала, так называемый impluvium; здесь же стоял и домашний очаг-алтарь. Против входа находилась спальня хозяев (tablinum); перед ней атрий расширялся двумя фигеями (alae), что придавало ему форму латинского креста; углы заполнялись спальнями для членов семьи и челяди. Но уже во II веке до Р.Х. эта древнейшая форма дома-особняка получила у сколько-нибудь зажиточных людей приращение: благодаря перекинувшейся из Пергама форме греческого дома перистиль с окружающими его покоями был пристроен к италийскому дому, вследствие чего таблин стал проходной парадной комнатой. Интимная жизнь семьи перешла в перистиль и уютные покои вокруг него; атрий стал официальной приемной хозяина. Вслед за перистилем перешла к римлянам и прочая греко-восточная роскошь: стенопись, мозаичные полы, кассетированные потолки, узорная мебель, мраморные и бронзовые вазы и канделябры, скульптурные украшения и особенно — то соединение архитектуры с зеленью садов, которое составляло прелесть эллинистического дома (выше, с.226). Возник тот особый тип греко-римского дома, о котором мы судим по его помпейским образцам. Причем, однако, не следует забывать, что Помпеи были маленьким городком в сравнении с Римом. И все же городской дом далеко не удовлетворял потребностей римского вельможи: редко кто из них обходился без нескольких вилл, как пригородных (suburbanae) где-нибудь в Сабинских или Альбанских горах (Tusculanum), так и более отдаленных — в Баях или Неаполе, Таренте и т.д.
Все сказанное, впрочем, относится к людям зажиточным. Бедняк только в городках мог владеть домом-особняком, в Риме он снимал квартиру (cenacula) в каком-нибудь часто многоэтажном наемном доме (insula).
Римская одежда была сложнее и торжественнее греческой. Гражданина характеризовала надетая поверх «туники» складчатая тога, матрону — тоже складчатая палла. Обыкновенно представляют себе греков бородатыми, римлян — бритыми; но это — разница времен, а не народов. В старину и римляне носили бороды, и лишь следуя греческой моде, хотя и несколько позже, они стали их брить. Ко II веку до Р.Х. новая мода уже возобладала, и только «бородатые» изображения предков укоризненно смотрели со стен таблина на своих бритых потомков, напоминая им о gravitas [30] добрых старых времен.
§ 4. Общественный быт. Рим, в противоположность Греции, характеризуется строго проведенным принципом сословности. В старину различали патрициев и плебеев; первые были потомками тех patres (families), которые, по преданию, некогда с Ромулом по испрошении божьего благословения (auspicato) основали Рим; происхождение плебеев для нас неясно, но, во всяком случае, это были пришлые, непричастные тому благословению, поэтому патриции долгое время и отгораживали от них себя и государство. Двести лет длилась эта «сословная борьба». Добившись вскоре после изгнания царей посредством знаменитой «сецессии на Священную гору» своих особых магистратов (народных трибунов, tribuni plebis, вместе с их помощниками — aediles plebis), плебеи в 451
