- А если мы все погибнем здесь - будет лучше? - сказал Будаков, словно он понял мысли Земскова.
Арсеньев не удостоил его ответом. "Если меня убьют, - подумал он, Будаков может наделать непоправимые ошибки. Его осторожность опаснее нерасчетливой отваги Николаева. Надо будет объявить, что в случае чего за меня остается Николаев", - но тут же он решил, что такие мысли приходят только от крайней усталости. Арсеньев верил в свою неуязвимость. Он никогда не говорил об этом, но матросы были того же мнения. Никому не приходило в голову, что полк может остаться без Арсеньева.
Тяжелый снаряд разорвался на перекрытии блиндажа. Верхние накаты разметало, разъехались бревна, земля засыпала карту. Рация снова вышла из строя. Будаков сидел, привалившись к стене. Его глаза были закрыты.
- Есть у нас еще рация? - спросил Арсеньев Земскова.
- В полковых тылах - две и по одной запасной в дивизионах.
- Передайте проволочной связью в любой дивизион: пусть вызовут по радио Ропака. Приказываю направить обе рации с радистами сюда. Временно переношу мой КП во второй дивизион.
Он вышел из блиндажа и, как ни в чем не бывало, спустился с кургана. "Сейчас его убьют", - подумал Земсков. Капитан второго ранга, не торопясь, шел по степи. Ни один осколок не коснулся его.
Будаков открыл глаза, потер ладонью лоб.
- Надо нам немедленно уходить отсюда, - сказал он, стряхивая землю с карты.
- Такого приказания не было, - возразил Земсков.
- Так я вам приказываю! - Будаков вытаращил глаза. Его усы обвисли вниз, как у запорожца. Левое веко сильно дрожало.
Земсков понимал, что Арсеньев не зря оставил их на КП.
- Капитан второго ранга через полчаса вернется, - спокойно сказал Земсков, - кроме того, я не вижу подходящего места для нового КП. А идти в дивизион не советую - по дороге могут убить.
У Земскова и в мыслях не было намерения обидеть начальника штаба, но Будаков принял его слова за издевательство.
- Приказываю вам немедленно идти во второй дивизион! - заорал он. - И я тоже иду!
Уже у выхода он обернулся:
- Я еще с вами посчитаюсь за все, капитан Земсков!
Земсков вызвал по телефону Николаева, передал приказание командира полка и выглянул из блиндажа. Будаков, пригибаясь, бежал по темнеющей степи. Близкий разрыв заставил его лечь. Потом он встал и пошел обратно.
Когда Будаков возвратился на командный пункт, Земсков встретил его радостным сообщением:
- Только что говорил с генералом Назаренко. Приказано быть готовыми в любую минуту сопровождать наши наступающие части огнем и колесами. Понимаете: наступающие!
Вскоре загрохотала вся артиллерия, сосредоточенная на участке дивизии. В сумерках сверкали орудийные вспышки. У командного пункта остановилась полуторка. Людмила и шофер внесли в блиндаж рацию.
Увидев Земскова, которого она не ожидала здесь встретить, Людмила так обрадовалась, что даже забыла доложить начальнику штаба о своем прибытии, но Будакову сейчас было не до формы.
- Где вы болтались так долго? Немедленно установите связь с генералом Поливановым! - Ему действительно казалось, что прошло, по крайней мере, несколько часов с того момента, как Арсеньев ушел с командного пункта. На самом деле прошло не более получаса.
Земсков сел рядом с Людмилой. Она почувствовала его руку и крепко сжала ее:
- Андрей, я не думала, что ты здесь...
- Я вас не слышу, - отозвался Будаков с другого конца блиндажа.
- Я говорю, сейчас будет связь, - ответила ему Людмила. Не успела она установить связь с Поливановым, как на КП появились Арсеньев и Яновский. Оба были радостно возбуждены.
- У аппарата Поливанов! - Людмила протянула трубку Арсеньеву. Капитан 2 ранга слушал и что-то записывал на папиросной коробке.
- Есть, товарищ генерал! Высылаю! - Он положил трубку. - Земсков! Берите своих разведчиков, рацию. Будете двигаться с наступающей пехотой. Возьмите с собой флаг. Передадите его в батарею Шацкого.
- И мне собираться? - с надеждой спросила Людмила.
- Рацию возьмете в первом дивизионе, - сказал Арсеньев.
Людмила не могла оставить свой пост, чтобы хоть на минуту выйти к Земскову. Она проводила его взглядом и еще долго смотрела на полуоткрытую дверь блиндажа.
Полуторка с зенитным пулеметом стояла за холмом. Земсков еще издали показал жестом: "Заводи!"
Из травы поднялась встрепанная рыжая голова:
- Подъем! - закричал Косотруб.
Лавируя между воронками и буграми, машина покатилась вперед. Земсков приехал в первый дивизион в тот момент, когда батареи перезаряжались после залпа. Шацкий в обгорелой гимнастерке проверял наводку у одной из боевых машин. Земсков вручил ему флаг, затянутый в чехол. Моряк неловко взял его забинтованными руками и позвал командира первой боевой машины:
- Дручков, принимай Флаг миноносца. Наступаем!
Сомин, стоявший у своих пушек, издали увидел Земскова. Он хотел подойти к нему, но с востока донесся густой гул приближающихся самолетов. Выдергивая бинокль из футляра, Сомин крикнул:
- К бою!
Артиллеристы вскочили на платформы орудий. Самолеты шли с тыла. Стволы автоматических пушек повернулись по направлению, указанному Соминым. Командиры орудий смотрели на него, ожидая команды. И вдруг Сомин опустил бинокль:
- Отбой! - закричал он. - Смотрите, товарищи!
Казалось, что самолеты мчатся по степи, касаясь травы широко раскинутыми крыльями. Стремительные тени скользнули по огневой позиции. А следом шла уже новая волна, за ней третья, четвертая... В реве моторов, в сплошном грохоте разрывов, доносившихся с переднего края, потонули радостные крики:
- Наши! Наши! "Илы" идут!
Более сотни штурмовиков, прозванных немцами "черной смертью", бомбили, обстреливали из пушек и пулеметов, дробили и кромсали оборону врага, уже потрясенную артиллерийским огнем.
В ушах еще стоял гул авиационных моторов, когда Поливанов приказал двинуть вперед танки. Вместе с танками поднялись в атаку шахтерские батальоны. А впереди наступающих танков один за другим ложились плотные залпы гвардейских минометных дивизионов.
Огневые позиции под станицей Крымской, где моряки провели все это незабываемое лето, остались позади. Позади остались могилы в лесу, увенчанные латунными якорями, осыпавшиеся окопы, разбитые блиндажи, глубокие аппарели, из которых под огнем выходили для залпа боевые машины.
На рассвете генерал Поливанов доложил высшему командованию, что на его участке фронт врага прорван. Командующий армией приказал ввести в прорыв конницу и гвардейский минометный полк моряков.
Г Л А В А XII
ВЕРНОСТЬ
1. ХУТОРОК НА ТАМАНИ
Преследуя отступающего врага, дивизионы полка Арсеньева шли через "Голубую линию", минуя развороченные укрепления, пересекая минные поля. Но вот и они остались позади. Наступило время, которого так жадно дожидался Арсеньев. Враг отходил по всему фронту, местами наши части опережали его. Не ожидая ликвидации заслонов и опорных пунктов, советские войска продвигались вперед. Теперь снова все решал маневр. Но уже не один, а целых три "корабля в степи" шли под Флагом миноносца.
Арсеньев направлял свои дивизионы по разным дорогам, пользуясь всякой возможностью "достать" залпом противника, чтобы облегчить продвижение пехоты. Когда путь преграждали многочисленные притоки Кубани, болота или сильные заслоны врага, Арсеньев обходил их, не боясь оторваться от пехотных частей.
На четвертый день наступления полк оказался в небольшом хуторе Кеслерово. Арсеньев приказал остановиться. Батареи заняли огневые позиции. По сведениям армейской разведки, противник находился в соседнем хуторе Павловском, в направлении на станицу Варениковскую. Однако Арсеньев не решался без проверки дать залп по Павловскому. Там мог оказаться один из передовых пехотных батальонов. Начальник штаба хотел отправить в Павловский одну из дивизионных разведгрупп, но командир полка решил послать Земскова.
Вскоре Земсков возвратился в Кеслерово. Командир полка и командиры всех дивизионов ждали его в доме у дороги. Начальник разведки сообщил, что в Павловском нет ни наших, ни немецких частей. Дорога свободна, и полк может беспрепятственно двигаться вперед. Противник, по мнению Земскова, находился западнее - в Ново-Георгиевском и севернее - в селенье Адагум. В направлении на Ново-Георгиевскую прошел батальон пехоты на автомашинах. Земсков говорил с его командиром и обещал артиллерийскую поддержку, если пехота натолкнется на упорную оборону.
Будаков долго изучал карту, сам измерил курвиметром протяженность дорог и с сомнением покачал головой.
- Что вас затрудняет? - спросил Арсеньев.
- По-моему, не следует сюда соваться, - сказал Будаков, - немцы, находящиеся в Адагуме, могут нас контратаковать, а сзади все время слышится подозрительная стрельба. Вы, капитан Земсков, не имели никакого права обнадеживать командира пехотного батальона.
