Эдвард Гиббон - Закат и падение Римской Империи. Том 1

При содействии самых верных его друзей она немедленно заняла вакантный престол и в течение более пяти лет управ­ляла с большим искусством Пальмирой, Сирией и Востоком. Со смертью Одената прекращалась та власть, которая была вверена ему сенатом только в знак личного к нему доверия, но его воинственная вдова, презиравшая и сенат и Галлиена, заставила посланного против нее римского полководца уда­литься из Азии с потерей своей армии и своей репутации. Зенобия руководствовалась в делах управления не теми мел­кими страстями, которые так часто обуревают царствование женщины, а самыми благоразумными политическими прин­ципами. Если было выгодно прощать, она умела сдерживать свое негодование; если было необходимо наказать, она умела заглушать голос сострадания. За ее строгую бережливость ее обвиняли в скупости, но, когда было нужно, она умела быть щедрой и расточительной. Соседние государства - Аравия, Армения и Персия - боялись ее вражды и искали с ней союза. К владениям Одената, простиравшимся от Евфрата до гра­ниц Вифинии, его вдова присоединила наследие своих предков - густонаселенное и плодородное Египетское госу­дарство. Император Клавдий отдавал справедливость ее достоинствам и был доволен тем, что она поддерживала достоинство империи на Востоке, в то время как он был за­нят войной с готами. Впрочем, поведение Зенобии было несколько двусмысленным, и нет ничего неправдоподобного в том, что она замышляла основание независимой монар­хии, которая находилась бы во враждебных отношениях с Римом. С приветливым обхождением римских монархов она соединяла величественную пышность азиатских властителей и требовала от своих подданных таких же раболепных поче­стей, какие воздавались преемникам Кира. Она дала трем своим сыновьям римское образование и нередко показыва­ла их войскам одетыми в императорскую мантию. Для самой себя она удержала исключительное употребление диадемы вместе с блестящим, но сомнительным титулом царицы Вос­тока.

Когда Аврелиан перешел в Азию для борьбы с такой сопер­ницей, которая уже по своему полу могла внушать презре­ние, его личное присутствие восстановило покорность Вифинии, уже поколебленную военными успехами и интригами Зенобии. Продвигаясь вперед во главе своих легионов, он принял изъявление покорности от жителей Анкиры и после упорной осады Тианы вступил в этот город при помощи одного изменника. Аврелиан, соединявший с высокомерным нравом великодушие, отдал этого изменника на произвол рассвирепевших солдат, а из суеверного смирения обошелся снисходительно с соотечественниками философа Аполло­ния. Антиохия была покинута жителями при его прибли­жении, но они возвратились назад вследствие благоразумно­го декрета императора, обещавшего прощение всякому, кто служил пальмирской царице по необходимости, а не по соб­ственному желанию. Эта неожиданная мягкость обхождения расположила к нему сирийцев, и на всем пути до ворот Эмесы страх, который внушали его военные силы, находил себе союзника в сочувствии к нему народа.

Зенобия не оправдала бы своей репутации, если бы беспеч­но дозволила императору Запада приблизиться к ее столице на расстояние ста миль. Судьба Востока была решена в двух больших сражениях, которые так сходны между собой почти во всех подробностях, что мы могли бы с трудом отличить их одно от другого, если бы первое из них не произошло близ Антиохии, а второе - близ Эмесы. В обоих сражениях пальмирская царица воодушевляла свои войска личным при­сутствием и возложила исполнение своих приказаний на Забдаса, уже выказавшего свои воинские дарования завоевани­ем Египта. Многочисленная армия Зенобии состояла боль­шей частью из легких стрелков из лука и из тяжелой кавале­рии, покрытой с ног до головы стальными латами. Маврская и иллирийская кавалерия Аврелиана не была в состоянии выдержать тяжеловесный натиск своих противников. Она обратилась в бегство в действительном или в притворном беспорядке, завлекла пальмирских всадников в преследова­ние, стала беспокоить их мелкими стычками и в конце кон­цов опрокинула эту непроницаемую, но вместе с тем и непо­воротливую кавалерию. Между тем легкая кавалерия паль­мирцев издержала все свои стрелы и в бою на близком рас­стоянии сделалась безоружной жертвой легионов. В этом бою Аврелиан употребил в дело войска, состоявшие из вете­ранов, которые обыкновенно стояли на Верхнем Дунае и храбрость которых уже была испытана в войне с алеманнами. После поражения при Эмесе Зенобия уже не была в состоянии собрать третью армию. До самых пределов Египта все народы, входившие в состав империи, признали над со­бою власть победителя, который отрядил самого храброго из своих полководцев, Проба, с приказанием овладеть египет­скими провинциями. Последним ресурсом для вдовы Одена­та была Пальмира. Она заперлась в своей столице и с муже­ством героини объявила, что последний момент ее царство­вания будет вместе с тем и последним моментом ее жизни.

Среди бесплодных степей Аравии изредка встречаются возделанные небольшие пространства земли, точно острова среди песчаного океана. Самое имя Тадмора или Пальмиры означает и на сирийском и на латинском языке массу паль­мовых деревьев, дающих в этом умеренном климате тень и зелень. Воздух там чист, а почва, орошаемая бесценными в таком климате источниками, способна производить и фрукты и зерновые хлеба. Местность, обладавшая такими редки­ми преимуществами и расположенная на недалеком расстоя­нии и от Персидского залива, и от Средиземного моря, ско­ро стала привлекать к себе караваны, направлявшиеся в Европу с богатыми продуктами Индии. Пальмира мало-помалу сделалась богатым и независимым городом, а так как через нее шла торговля между римлянами и парфяна­ми, одинаково выгодная для этих обоих народов, то ей до­зволяли сохранять скромный нейтралитет до тех пор, пока Римская империя не поглотила эту маленькую республику вслед за победами Траяна; затем она в течение более ста пя­тидесяти лет процветала в зависимом, но почетном звании колонии. Насколько можно судить по немногим уцелевшим надписям, именно в течение этого мирного периода пальмир­цы воздвигали те храмы, дворцы и портики в греческом вку­се, развалины которых, разбросанные на пространстве нес­кольких миль, возбудили любопытство наших путешествен­ников. Возвышение Одената и Зенобии, по-видимому, при­дало новый блеск их отечеству, и Пальмира в течение неко­торого времени соперничала с Римом; но это соперничество оказалось для нее гибельным, и целые века благосостояния были принесены в жертву одному моменту славы.

Во время перехода через песчаную степь, которая отделяет Эмесу от Пальмиры, Аврелиана беспрестанно беспокоили арабы, и он не всегда был в состоянии уберечь свою армию, и в особенности свои багажи, от этих предприимчивых и от­важных хищников, выжидавших удобного случая, чтобы на­падать врасплох, и быстро увертывавшихся от медленного преследования легионов. Но осада Пальмиры была более трудной и более важной задачей, и император, лично руководивший атакой с неутомимой энергией, сам был ранен стрелой. В одном из своих писем, сохранившемся в подлин­нике, император говорит: "Римский народ отзывается с през­рением о войне, которую я веду против женщины. Но он не знает ни характера, ни могущества Зенобии. Трудно себе представить, как громадны заготовленные ею запасы кам­ней, стрел и метательных снарядов всякого рода. Каждая часть городских стен снабжена двумя или тремя самострела­ми, а ее военные машины выбрасывают искусственный огонь. Страх наказания вдохнул в нее отчаянное мужество. Но я все-таки надеюсь на богов - покровителей Рима, до сих пор благоприятствовавших всем моим предприятиям". Од­нако, не вполне уверенный ни в покровительстве богов, ни в успехе осады, Аврелиан счел более благоразумным предло­жить осажденным выгодную капитуляцию: царице он обе­щал роскошное безопасное убежище, а гражданам их ста­ринные привилегии. Его предложения были решительно от­вергнуты, и отказ сопровождался оскорблением.

Непоколебимое мужество Зенобии поддерживалось надеж­дой, что голод скоро принудит римскую армию обратно пе­рейти через пустыню, и основательным ожиданием, что вос­точные цари, и в особенности персидский монарх, возьмутся за оружие в защиту их естественной союзницы. Но счастье и настойчивость Аврелиана восторжествовали над всеми пре­пятствиями. Случившаяся в ту пору смерть Шапура отв­лекла внимание персидского правительства от внешних со­бытий, а незначительные подкрепления, пытавшиеся прийти на помощь Пальмире, были остановлены на пути частью си­лой, частью щедрыми подарками императора. В римский ла­герь аккуратно приходили обозы со съестными припасами, а силы осаждающих возросли вследствие возвращения Проба с его победоносными войсками, только что завершившими за­воевание Египта. Тогда Зенобия решилась искать спасения в бегстве. Она села на самого быстроногого из своих дромаде­ров и уже достигла берегов Евфрата, почти в шестидесяти милях от Пальмиры, когда она была застигнута преследовав­шей ее легкой кавалерией Аврелиана; ее схватили и привели как пленницу к императору. Вскоре вслед за тем ее столица сдалась, и победитель обошелся с ее населением с неожидан­ной мягкостью. Он захватил оружие, лошадей, верблюдов и огромные сокровища, состоявшие из золота, серебра, шелко­вых тканей и драгоценных камней. Затем, оставив в городе только гарнизон из шестисот стрелков, он возвратился в Эмесу и занялся некоторое время распределением наград и наказаний по случаю окончания такой достопамятной войны, которая восстановила его господство над провинциями, не признававшими над собою римского верховенства со вре­мен пленения Валериана.