первого крестового похода поворот в их судьбе не только
уже начался, как во Франции и Англии, но уже вполне успел
определиться и завершиться.
Как бы то ни было, но, во всяком случае, непосредственными
причинами утраты евреями прежнего торгового значения и
последовавшей в связи с этим общей перемены в их экономическом и социальном положении мы должны признать развитие более активной торговли и возникновение самостоятельного торгового класса, с одной стороны, и оживление международной торговли, вылившееся в форму образования обширных
торговых союзов - ганз. Перед деятельностью этих могущественных союзов евреи, игравшие до этого времени, как мы
видели, роль не столько торговцев в собственном смысле, сколько
комиссионеров по снабжению требуемыми товарами и прежде
всего предметами роскоши отдельных представителей светской
и духовной аристократии, естественно, сразу же должны были
совершенно стушеваться, уступив им поле действия.
К каким же профессиям могли и должны были обратиться
евреи, вытесненные из области торговой деятельности? Менее
всего, конечно, к земледелию и к сельскохозяйственной деятельности, чуждой, как мы знаем, евреям диаспоры вообще и
тем более евреям-купцам и денежным торговцам, какими являлись прежде всего евреи, жившие в городах средней и северной
Европы. Ремесло, как мы на это обращали внимание, представлялось не менее чуждым для них родом деятельности. Люди, посвятившие себя торговой профессии, вообще не склонны к
личному, по крайней мере, участию в производительном труде.
А именно такое только участие и мыслимо было в средневековую пору. Евреи проникли в среднюю Европу в качестве торговцев, при этом чем далее проникали они в северном и восточном направлениях, тем определеннее должны были выступать
334
торговые цели и задачи в качестве побудительных мотивов
переселения. На той ранней ступени экономического развития, на какой стояла средневековая Европа, только торговец мог
иметь и достаточные поводы и склонность к дальним странствованиям и переселениям. Мы видели, с какой быстротою
распространились евреи в Англии и в особенности в Германии. Здесь мы находим их ранее осевшими в восточных, следовательно, более удаленных областях, нежели в центральной и в
западной Германии. И нам известно в то же время, что почти
все евреи в городах восточной Германии были едва ли не поголовно торговцами. Обычное в десятом-одиннадцатом столетиях выражение Judaei id est mercatores (евреи есть торговцы) чаще всего применяется именно к германским евреям.
Указанным характером еврейской эмиграции в страны средней и северной Европы и следует прежде всего объяснять то
обстоятельство, почему земледельческие занятия и ремесленная профессия встречались среди западноевропейских евреев в средневековую эпоху лишь на более старых, восходящих
еще к римскому времени местах их поселений, именно, в Италии, Испании и в меньшей степени в южной Франции. Напротив, чем далее от древнейших мест еврейских поселений в
Западной Европе, тем определеннее выступает торговля в качестве их преимущественного рода экономической деятельности и тем менее в то же время должны были они проявлять
наклонности к производительному труду и производительной деятельности. Цеховая замкнутость и недопущение евреев в ремесленные цехи, правда, действовали в том же направлении, исключая для евреев возможность занятия ремесленным трудом, но не в них заключалась основная и главная
причина, как обычно принято думать30, малого распространения среди евреев средневековой Европы ремесленной деятельности. В Италии, где торговля не занимала такого исключительного места в жизни евреев, мы встречаем много евреев, занятых в ремесленной промышленности; напротив, для евреев средней Европы в течение средневековой эпохи ремесло
оставалось совершенно чуждым и несвойственным занятием, причем если во Франции еще попадаются отдельные упоминания о ремесленниках-евреях31, то ни относительно гер30 Ср., например, Gudemann. Geschichte… der Juden in Italien.
S. 67-68.
31 См. выше стр. 296.
335
манских, ни относительно английских евреев мы даже и таких случайных сообщений не встречаем.
Но раз евреи, усвоившие себе торговые привычки и наклонности, не имели более возможности заниматься торговлей, раз они в то же время, с другой стороны, не имели склонности ни к земледельческому, ни к ремесленному труду, то
для них оставался только один путь, именно, профессия менялы, банкира, ростовщика, словом, занятие денежной торговлей
в различных ее формах. Переход их именно к этой профессии представлялся тем более естественным, что в средневековые времена между торговыми и разного рода денежными
операциями существовала тесная связь. Торговые дома занимались в более или менее обширных размерах одинаково и
ссудными операциями, банки при всяком удобном случае
пускали свои капиталы непосредственно в торговые обороты.
В частности, на примере самих евреев мы могли видеть, что
они сплошь и рядом совмещали товарную торговлю с денежной. Мы видели, например, что еще в конце десятого и начале
одиннадцатого столетия многие майнцские и вормские евреи, принимая сами непосредственное участие в торговле на кельнской ярмарке, в то же время ссужали капиталами своих менее
состоятельных соплеменников и товарищей по торговому классу32. Другой подобный же случай совмещения торговых и денежных операций представляют также приводившиеся выше
примеры еврея из местечка Карта33 и еврея Иуды (Германна) из Кельна34. В особенности, надо полагать, такое совмещение
двух близких профессий в одном лице должно было часто
встречаться среди английских евреев еще с конца одиннадцатого столетия.
Если в области торговли благодаря монопольному положению, занятому торговыми товариществами, для евреев не
оставалось места, зато обширная область денежных спекуляций всякого рода для них в это переходное время представлялась еще широко открытой. В этой области они могли
встретиться с конкуренцией только со стороны богатого духовенства. Как во все времена и у всех народов храмы являются обычно первыми местами накопления более значительных первоначально непроизводительно лежащих богатств, 32 См. выше стр. 288.
33 См. выше стр. 288-289.
34 См. выше стр. 278 и 289.
336
то же самое видим мы и в эпоху раннего средневековья. И здесь
точно так же монастыри, равно как и казнохранилища более
значительных и выдающихся архиепископий и епископий, благодаря разного рода сборам в пользу церкви, с одной стороны, благодаря добровольным пожертвованиям и вкладам на хранение, с другой - уже очень рано успели накопить значительные денежные суммы, которые далеко не всегда лежали праздно, но нередко при удобном случае пускались в оборот, находя применение как в ссудных операциях, так и в денежных
спекуляциях иного рода35. В области денежных операций евреи, таким образом, с самого начала, за исключением только, как мы уже знаем, Италии, в общем могли встретить со стороны остального населения лишь относительно слабую конкуренцию36. Мало того, в этой области они оказывались даже в
более благоприятном положении, нежели их конкуренты из
христиан, в виду воспрещения христианам церковными каноническими правилами взимать проценты и заниматься ростовщичеством37.
Тот же самый факт развития и подъема торговли, который
сделал торговую роль евреев и их участие в торговых операциях излишним, в то же самое время в высокой степени должен был увеличить спрос на деньги и, таким образом, впервые
создавал постоянную основу для развития кредитных опера35 Относительно денежной торговли духовенства в средние века
см. Neumann. Geschichte des Wuchers in Deutschland. 1885, passim; также в особенности соответствующую главу у Hoffmann’a: Der Geldhandel. S. 35-44 и ранее s. 26 f., где собран по этому вопросу
очень обширный материал.
36 Лампрехт отмечает еще сверх того денежную спекуляцию представителей светской знати и различает даже три эпохи в развитии
залоговых операций в Германии, полагая, что в двенадцатом столетии
этого рода операции производились по преимуществу духовенством, в тринадцатом - представителями светской знати и, наконец, только в
четырнадцатом столетии евреями (Lamprecht. Deutsches Wirtschafsleben im Mittelalter. Band. I, 2 Halfte. S. 1444 f.). Однако вряд ли вообще
когда-либо залоговые операции знати отличались особенно обширными размерами. Напротив, как показывают данные относительно
денежной торговли знати, эта последняя имела место лишь в относительно редких случаях и притом, по большей части, в замаскированной форме (Hoffmann. Der Geldhandel. S. 44-46).
