Так в Германии были созданы условия для развития последующих драматических событий, и прежде всего тех, что были очерчены в директиве № 17 фюрера от 1 августа 1940 г., в соответствии с которой 5 августа была развязана ожесточенная война, а также начаты операции на море.
Это привело к нанесению удара по Англии, который был предусмотрен еще 6 июля в директиве № 16 Гитлера, — «начать подготовку к вторжению в Англию». После того как предложение Германии о мире было отвергнуто, люфтваффе были спущены с цепи.
В распоряжении 2-го и 3-го воздушных флотов над Ла-Маншем было более 860 бомбардировщиков, 250 «Штук», 650 одномоторных и 200 двухмоторных истребителей, а также 80 разведчиков. Этому количеству немецких самолетов противостояли 750 английских, из них две трети — «Харрикейны» и одна треть — «Спитфайры».
В драматических воздушных сражениях сперва казалось, что можно достичь требуемого превосходства в воздухе. Британский маршал авиации Доудинг так писал об английских потерях: «В начале сентября наши потери были настолько велики, что свежие эскадрильи истощались в боях быстрее, чем новые эскадрильи могли их сменить». А Черчилль писал: «Мы потеряли почти четверть из 1000 обученных пилотов за 14 дней, с 24 августа по 6 сентября».
Но и немецкие люфтваффе только за август 1940 г. потеряли над Англией 254 истребителя и 215 бомбардировщиков. С 7 по 30 сентября Лондон находился в перекрестьях прицелов немецких бомбардировщиков. Число налетов достигло 4405. Были сброшены 5361 т фугасных бомб и 7489 т зажигательных.
В воскресенье 15 сентября Англия пережила день большой оборонительной битвы. И хотя из 184 самолетов первой волны было сбито только 56, но даже эти потери были тяжелыми и невосполнимыми. Этот день вошел в историю воздушной войны как День битвы за Англию. Сейчас это праздник в Англии.
Вторая волна двумя часами позже тоже понесла большие потери. В конце октября 1940 г. промежуточный подсчет показал, что в воздушных боях над Англией было сбито 1733 немецких самолета против 915 британских.
Из 783 воздушных налетов на Англию на Лондон пришлось 33. В то же время англичане совершили 601 успешный налет на территорию рейха и оккупированных областей.
Не кто иной, как майор Адольф Галланд, командир JG26, одержавший 31 октября свою 50-ю победу над Англией, объяснял, почему Англию невозможно было победить в воздухе: «Бой, который нам дали британские истребители, заслуживает самой высокой оценки. Они, несмотря на свое численное меньшинство, воевали храбро и неутомимо и, несомненно, стали в этот критический период войны настоящими спасителями своей Родины».
После того как 1 ноября 1940 г. задачи люфтваффе были изменены, основными целями ночных бомбардировок стали все крупные и важные промышленные и портовые города Англии. В течение января 1941 г. было выполнено 2400 боевых вылетов. Зима ослабила мощь налетов с обеих сторон. Затем воздушная война над Англией прекратилась, а с ней скромно и без шума завершилась операция «Морской лев». Превосходство в воздухе немцами достигнуто не было. Для этого люфтваффе были еще недостаточно сильны.
Подготовка к операции «Барбаросса»
Планы Гитлера сломить в военном походе Советский Союз основывались на его убеждении, что под ударами немецких войск советская государственная система быстро рухнет, а Красная армия имеет очень низкую боеспособность.
Этот вывод он сделал, наблюдая за боевыми действиями русских частей в Испании и особенно в Финляндии. «Никому из правящей элиты Германии и в голову не пришло, что Россия в зимней Финской кампании намеренно стремилась демаскировать свое военное оснащение за счет крови своих солдат, стараясь обмануть мир относительно своей боевой мощи» (Рикхоф Х.И. Козырь или блеф).
Немецкому руководству не позволялось даже сомневаться в том, что советская государственная система может быть легко уничтожена. Впрочем, сотни немецких офицеров, побывавших в России в 1923–1933 гг. и обосновавшихся там в качестве военных атташе, собрали достаточно материала, говорившего об обратном.
Разведывательная служба люфтваффе, которая уже грубо ошиблась в оценке военной мощи авиации стран Запада, сообщила, что Россия не только политически лабильна, но даже договорилась до того, что Россию ждет неизбежный крах в течение нескольких месяцев после начала войны. Но кроме этих сообщений, которые проходили через начальника 5-го отдела Генерального штаба оберста Шмидта, поступали и другие, например от военно-воздушного атташе при посольстве Германии в Москве оберста Генриха Ашенбреннера. После его возвращения из Москвы к нему даже не прислушались. Оберст-лейтенант Пазевальд, который привел почти точные данные о мощи советских ВВС, был высмеян Герингом.
Так был создан миф о России как о колоссе на глиняных ногах. Не только политические круги, но и военное руководство позволило убедить себя, что вермахту удастся разгромить Россию в военном и политическом плане.
18 декабря Гитлер в своей директиве № 21 под наименованием «Барбаросса» заложил основы военной кампании против России: «Нападение необходимо провести так, чтобы буквально все крупные скопления войск противника были взяты в кольцо и пленены. Затем необходимо выйти на линию Волга — Архангельск. Отсюда немецкая авиация сможет наносить свои удары по центрам советской военной промышленности на Урале. Это нужно выполнить силами трех армейских групп. Все приготовления должны быть завершены к 15 мая».
Балканская кампания оттянула начало Русской кампании.
На совещании у Гитлера 3 февраля 1941 г. был утвержден срок окончания подготовительных мероприятий к операции «Барбаросса». Вторжение можно было начинать. Но знали ли об этом русские?
Однозначно известно, что русские были предупреждены. С полной ясностью это проявилось, когда с апреля 1941 г. ряд немецких авиационных специалистов и инженеров, благодаря военно-воздушному атташе в Москве оберст-лейтенанту Ашенбреннеру, получили приглашение на ознакомительную поездку. Они смогли получить представление обо всей советской авиационной промышленности.
Для знающих суть дела, после завершения войны над Англией, было потрясением увидеть гигантские заводы с 30 000 рабочих, а также бесконечные просторы этой страны. Многие поняли, с какими трудностями здесь придется столкнуться любому захватчику.
В этой ознакомительной поездке можно было видеть, как опасно для немцев вторгаться в СССР. Инженеры увидели мощный разбег, начатый советской авиационной промышленностью. На одном только заводе круглые сутки в три смены работали 30 000 человек.
В конце этой поездки советский авиаконструктор самолетов МиГ Артем Микоян, брат политического деятеля Анастаса Микояна, сказал: «Мы показали вам все, что имеем, и все, чего можем достичь. Мы сможем уничтожить любого захватчика».
Это было недвусмысленное предупреждение.
Русская авиационная промышленность, которая уже к этому времени вдвое превосходила немецкую, к февралю 1942 г., после ввода в строй заводов за Уралом, стала выпускать по 2000 самолетов в месяц. Для них — что было решающим фактором — были подготовлены и летчики.
По-другому дела обстояли у немцев. После самоубийства генерал-люфтцойгмейстера Эрнста Удета его место занял генерал-фельдмаршал Мильх, который потребовал выпускать 1000 самолетов-истребителей в месяц. Начальник Генерального штаба люфтваффе генерал-лейтенант Йешоннек объяснил ему: «Хватит и 360 в месяц. У меня только 370 экипажей, могущих летать на этих машинах. Остальные будут только стоять без дела».
Вот это и было решающим фактором!
Однако вернемся к приготовлениям к Русской кампании. В узком кругу люфтваффе был некий генерал Кортен, начальник штаба 4-го воздушного флота под командованием генерал-оберста Лёра, который в качестве офицера рейхсвера закончил русскую летную школу и хорошо знал эту страну. Он был против Русской кампании. По своим убеждениям Кортен был категорически против планов Гитлера относительно России и требовал, после провала воздушной войны против Англии, которая была основным противником Германии, вытеснить ее из Средиземноморья, из всего Ближнего Востока и из Египта. Он считал, что мир с Россией следует сохранить любой ценой. Усмирить амбиции русских он надеялся завоеванием Балкан и подчинением Турции и Ирана.
Начало Балканской кампании было, по мнению Кортена, хоть и маленьким, но все-таки шагом в этом направлении. Он надеялся на то, что продолжение Югославской кампании удержит Гитлера от начала войны с Россией. Если часть немецкого вермахта до 15 июня будет занята на Балканах, то Гитлер, по мнению Кортена, не сможет начать в этом году вторжение в Россию, поскольку ему придется воевать с ней зимой.
Кортен сказал буквально следующее: «Если мне удастся предотвратить в этом году эту войну, а может быть, и вообще ее избежать, то я окажу этим огромную услугу немецкому народу» (Рикхофф Х.Й. Указанное произведение).
