После получения 2 июля очередного предупреждения Ставки ожидание, державшее в напряжении советские войска уже более двух месяцев, достигло своего апогея. Внимание командования Центрального и Воронежского фронтов было приковано к поступавшим данным разведки, в том числе и авиационной, отслеживавшей интенсивную переброску вражеских войск к линии фронта. Так, 16-й одрап 16-й воздушной армии вел поиск скоплений войск и техники противника в районах Орел — Глазуновка и Орел — Брянск.
В полосе 2-й воздушной армии разведывательные задания выполнялись 454-м бап. Этот полк, несмотря на свое название, выполнял роль штатного разведывательного полка объединения. В 17-й воздушной армии задачи воздушной разведки были возложены на экипажи 244-й бад, на вооружении которой имелись достаточно скоростные и неплохо вооруженные американские бомбардировщики «Бостон».
Разведывательными вылетами 1 июля было отмечено сосредоточение немецких танков, по всей видимости, из состава 48-го танкового корпуса, непосредственно перед линией фронта в районах Томаровка, Зыбино, Борисовка. После получения столь тревожных сообщений командование Воронежским фронтом приказало провести повторное фотографирование оборонительной полосы германских войск на глубину до 10 километров. Штаб 2-й воздушной армии высоко отозвался о боевой работе воздушных разведчиков: «Особая заслуга разведки заключается в своевременном вскрытии намерений противника непосредственно перед переходом в наступление»[37]. Тем не менее надо признать, что дислокацию такого мощного немецкого соединения, как 2-й танковый корпус СС, советским авиаторам вскрыть так и не удалось. В последующем это самым негативным образом сказалось на ходе оборонительных боев севернее Белгорода.
Важной составляющей разведывательной работы советской авиации были действия ночных разведчиков из состава легкобомбардировочных дивизий. Отметим, что в дополнение к 208-й нбад во 2-й воздушной армии для этого использовалась 331-я авиаэскадрилья, имевшая на вооружении «раритетные» для 1943 года машины СБ и Р-5. Уже в ночь на 1 июля было вскрыто интенсивное двухстороннее движение танков и автомобилей на участке Зыбино, Томаровка, Белгород и сосредоточение техники в треугольнике Зыбино, Борисовка, Томаровка. В ту же ночь было обнаружено до 200 автомобилей, движущихся от Харькова на Белгород, что заставило командование 2-й воздушной армии вести разведку в последующие дни более тщательно. Для определения состава и количества войск противника, осуществлявших перегруппировку, экипажам было приказано использовать максимальное количество бомб САБ, а в необходимых случаях «снижаться для более тщательного просмотра войск»[38]. В ночь на 2 июля авиаторами из состава 208-й нбад было установлено скопление до 200 автомашин в районе Соломино, в то время как по шоссе из Харькова на Белгород проследовало около 600 автомобилей с зажженными фарами. Характерно, что в обратном же направлении было отмечено всего 13 машин[39].
Успешно действовали и разведчики 244-й бад 17-й воздушной армии, согласно разведывательным сводкам которой усиленное движение автомашин противника было отмечено в районе северо-западнее и западнее Белгорода в ночь на 2 и 3 июля. Экипажи самолетов засекли до 900 автомашин, проследовавших на Борисовку и Белгород. По мнению разведотдела объединения, это было связано с «общим планом усиления белгородской группировки пехотными частями для последующего перехода к активным действиям»[40]. Уже 3 июля, в 10:00, в штаб 244-й бад поступил приказ командующего 17-й воздушной армией генерал-лейтенанта В. А. Судца — немедленно выслать на разведку один экипаж с задачей: установить интенсивность и направление движения автотранспорта, войск и их состав и численность по дорогам Харьков — Отрадны, Харьков — Грайворон, Харьков — Богодухов, Харьков — Валки. При этом особое внимание требовалось уделить дорогам к северу и северо-западу от Харькова. Командующий приказал о важных данных радировать, а при благоприятных метеоусловиях фотографировать обнаруженную цель[41].
Высокую активность в первых числах июля развили и немецкие разведывательные самолеты. Особенно много пролетов «рам» было отмечено над расположением 38-й и 40-й армий. Это было тем более примечательно, что основной удар 4-й танковой армии планировался восточнее, в полосе обороны 6-й гвардейской армии. Было ли это попыткой обмануть бдительность командования Воронежского фронта, или немецкие разведывательные экипажи выполняли задачу по отслеживанию перемещения резервов — остается неясным. Однако согласно оперативным сводкам 8-й гв. иад, только в период с 1 по 3 июля летчиками 818-го гв. иап, обеспечивавшими борьбу с вражескими разведчиками, было проведено 4 воздушных боя. При этом в трех случаях вражеские самолеты посчитали уничтоженными, а один записали в разряд «подбитых».
Удивительно, но ведущим пар во всех четырех боях оказался старший лейтенант А. А. Мокрянский. 1 июля в паре с младшим лейтенантом С. А. Востриковым, произведя шесть атак, он сбил двухфюзеляжный «фокке-вульф» в районе Сумы. На следующий день эта же пара снова атаковала немецкий разведчик, произведя в общей сложности до шести заходов. Выстрелив 105 снарядов, пилоты наблюдали, как FW-189 с сильно дымящим правым мотором и, по всей видимости, убитым стрелком успел скрыться в облачности. Интересно отметить, что для уничтожения предыдущей «рамы» эти же пилоты израсходовали 325 снарядов своих ШВАК. 3 июля старший лейтенант А. А. Мокрянский, уже в паре с младшим лейтенантом А. А. Рыбакиным, перехватил и сбил FW-189 в районе Сумы. Вечером жертвой А. А. Мокрянского стал еще один разведывательный «фокке-вульф», уничтоженный около 20:40 в 1,5 километрах восточнее Сумы. В обоих случаях победы подтверждались лишь докладами самих пилотов[42].
Между тем частное наступление на высоты в районе Бутово, развернутое противником во второй половине 4 июля на Воронежском фронте, вместе с повышенной активностью его разведывательной авиации на обояньском и ольховатском направлениях, а также показания пленных свидетельствовали — час наступления близок. На сей раз ожидания не обманули советское командование. С утра 5 июля, после проведения мощной артиллерийской подготовки и сильной бомбежки переднего края Центрального и Воронежского фронтов, немецкие войска перешли в наступление, начав тем самым почти двухмесячное сражение на Курской дуге.
Часть 2
Сражение над северным фасом Курской дуги
Интересной особенностью плана оборонительной операции войск Центрального и Воронежского фронтов являлось проведение непосредственно перед началом немецкого наступления артиллерийской контрподготовки. По всей видимости, эта идея выкристаллизовалась у советского командования еще на ранних стадиях планирования, так как упоминание о ней можно встретить в документах, датированных началом мая. После получения 2 июля очередного предупреждения Ставки генерал армии К. К. Рокоссовский в своем приказе командующим армиями особо подчеркивал: «При установлении признаков наступления и атаки противника немедленно начать контрподготовку с целью сорвать атаку противника. К контрподготовке привлечь всю артиллерию 13, 70 и 48-й армий и всю авиацию 16-й воздушной армии по ранее разработанным планам»[43]. В тот же день в докладе Верховному Главнокомандующему он снова отметил, что при первых признаках активности немецких войск артиллерия, поддержанная авиацией, проведет контрподготовку с целью «сорвать наступление противника»[44].
Для установления точного времени начала немецкого наступления на всем Центральном фронте были усилены действия групп разведки, однако, несмотря на предпринятые усилия, захватить «языка» удалось лишь в ночь непосредственно перед началом операции «Цитадель». В коротком бою на нейтральной полосе был пленен сапер 6-й пехотной дивизии Бруно Формель, показавший на допросе в штабе 13-й армии, что его группа имела задачу расчистить проходы в советских заграждениях на переднем крае и что немецкое наступление должно начаться в 3 часа утра 5 июля.
По воспоминаниям маршала К. К. Рокоссовского, когда эти данные были получены в штабе фронта, времени на обсуждение возможных решений уже практически не оставалось. После короткой консультации с представителем Ставки маршалом Г. К. Жуковым в 2 часа 20 минут был отдан приказ о начале контрподготовки. Однако, добившись определенной внезапности, советской стороне тем не менее не удалось сорвать планы врага. Темнота не только ограничила возможности наблюдения и корректировки артиллерийского огня, но и исключила предполагавшиеся действия авиации.
