ИСКАНДЕР САНИ
И вот я до конца довёл счастливо
О древних подвигах рассказ правдивый.
Фирдоуси. Шахнамэ.
В те дни, когда на объятой пламенем равнине Ирана свирепствовал монгольский смерч, бесконечный поток беженцев двигался через Хайберский проход на юг – в Индию. Казалось, вся Азия смешалась в этих объятых ужасом толпах: крестьяне, нёсшие на себе нехитрый скарб, купцы-караванщики со своими верблюдами, израненные воины разбитых армий, целые племена кочевников, тюрок и афганцев. Они стремились уйти от погони как можно дальше на юг – за Инд, к Дели – последней крепости мусульманского мира. Угрюмый султан Дели Гийас-ад-дин Балбан встречал беженцев, давал крестьянам землю, купцам – работу, а воинов зачислял в свои полки. Сыновья султана каждый год выходили с этими полками на Инд, чтобы отразить прорывавшиеся вслед за беглецами монгольские отряды. Долина Инда была огромным полем боя, где последние солдаты цивилизации пытались остановить затопившую полмира кровавую Волну. В рядах мусульманских войск сражался отважный воин и великий поэт Амир Хосров, оставивший для потомков описание своих врагов: «Упорные и яростные в бою они прикрывают свои поистине стальные тела одеждами из хлопка. Над их пламенеющими лицами возвышались шапки из шерсти и казалось, что шерсть загорится от этого огня… От них исходило зловоние, худшее, чем от гниющих трупов… Своими безобразными зубами они пожирали свиней и собак… Они пили воду из сточных канав и ели траву…»
Перелом в долгой битве наступил в правление султана Ала-ад-дина (1296-1316), знаменитого полководца, которого считали равным Александру Македонскому и назвали Александром Вторым – Искандером Сани. Чтобы отразить нашествие, Ала-ад-дин ввел железную дисциплину и мобилизовал все средства страны. У воинов были отняты их икта; они были постоянно готовы к походу и проводили время в тренировках и на смотрах. Эмирам тысяч и сотен запрещалось пить вино, устраивать пиры и развлечения; им было запрещено даже общаться между собой – помимо непосредственного начальства. Для содержания армии крестьяне должны были отдавать половину урожая; государство взяло на себя снабжение Дели, превратившегося в огромный военный лагерь; все цены и нормы снабжения устанавливались лично султаном; в обширных государственных мастерских 17 тысяч ремесленников ковали мечи и шлемы. Вероятно, оружейники султана уже умели отливать пушки – эти новые орудия войны, изобретенные мусульманами в XII веке. Именно пушкам было суждено через два столетия остановить натиск кочевых орд и переломить ход истории – но первые пушки были слишком тяжелыми, неуклюжими и использовались лишь при осадах городов.
В 1299 году огромная монгольская армия двинулась в глубь Индии и подошла к Дели; у стен столицы произошла грандиозная битва; монголы потерпели поражение и отступили на север – но через несколько лет вернулись. На протяжении четырёх лет вокруг Дели бушевали сражения, в которых участвовали сотни тысяч железных всадников; в 1306 году мусульмане, наконец, одержали решающую победу; ожесточение победителей было таково, что они бросили под ноги боевых слонов тысячи пленённых варваров. После этого разгрома монголы сто лет не решались вторгаться в Индию.
Разгромив страшных врагов, победоносная армия ислама приступила к покорению Южной Индии. Юг был загадочной страной тропических лесов и многоводных рек; на побережьях тёплых морей там возвышались удивительные города с многоэтажными деревянными домами и огромными, украшенными тысячами скульптур, каменными храмами. Эти города были храмовыми общинами, очень похожими на древние общины Двуречья: храмы были центрами городской жизни, они владели обширными землями и вели торговлю, а жрецы были именитыми гражданами города, которым принадлежал решающий голос в народном собрании. На юге Индии жил древний народ дравидов, а в храмах поклонялись старинным индусским божествам – Шиве, Индре, Вишну. Дравиды не могли противостоять непобедимой коннице Ала-ад-дина, и богатства индусских храмов стали главной добычей мусульман в их южных походах. В 1311 году воины султана достигли крайней оконечности полуострова и разграбили знаменитый Золотой Храм в Чидамбараме – символ древней культуры дравидов.
Ала-ад-дин отразил страшное монгольское нашествие, покорил десятки дотоле неведомых племён, городов и царств – и решил увековечить своё могущество строительством минарета, который был бы выше, чем знаменитый Кутб-минар. Смерть помешала султану завершить своё грандиозное начинание: по-видимому, Ала-ад-дин был отравлен своими эмирами, тяготившимися дисциплиной, установленной суровым воином. С его смертью вернулись прежние порядки, эмиры стали получать икта, а на базаре снова воцарилась свобода торговли. Султан Мухаммад-шах (1325-51) ещё пытался поддерживать дисциплину среди эмиров, но при Фируз-шахе (1351-88), "эмиры и малики стали падишахами, каждый на свой собственный страх и риск". Огромный султанат распался на части – и тотчас же с севера снова нахлынули монголы. Новую всесокрущающую Орду вёл эмир Тимур, "железный хромец", стремившийся превзойти жестокостью Чингисхана. В 1398 году орда овладела Дели; "сделанные из голов индийцев башни достигали огромной высоты, а тела их стали пищей для диких зверей и птиц". В конечном счёте, Индию постигла та же судьба, что и другие страны Востока; равнина покрылась пепелищами городов, трупы лежали на улицах и дорогах, и поля медленно зарастали кустарником. Страшное монгольское нашествие стало рубежом двух эпох: там, позади, было средневековье, эпоха сказок "Тысячи и одной ночи", эпоха Фирдоуси и Омара Хайяма. Что было впереди, в то время никто не знал, и некому было спрашивать: после ухода Тимура на развалинах Дели "даже птица не пошевелила крылом".
Глава II
История Нового Рима
И рассвирепели язычники, и пришёл
гнев твой, и время судить мёртвых…
Откровение Иоанна Богослова, 11, 18.
ПОСЛЕДНЯЯ КРЕПОСТЬ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Теперь нам нужно вернуться к началу средних веков, когда вырвавшаяся из аравийских пустынь арабская конница опрокинула границы тысячелетней Римской Империи и достигла берегов Босфора. На том берегу пролива возвышались могучие стены и золотые купола Константинополя – города, который называли Новым Римом. Пока у арабов не было флота, Константинополь был неприступен – но арабы построили флот, согнали десятки тысяч крестьян на финикийские верфи и спустили на воду сотни быстроходных галер. Воины ислама сражались на море с той же неукротимой яростью, что и на суше; они отчаянно бросались на абордаж и после жестоких схваток на палубах овладевали вражескими судами. Начиная с 664 года, арабы четырнадцать лет беспрестанно атаковали Константинополь с суши и моря; защитники города уже потеряли надежду – но Господь даровал спасение. Мастер Киллиник из Сирии сумел заново открыть «греческий огонь» – страшную самовоспламеняющуюся жидкость, которой когда-то в древние времена был сожжён флот Антония и Клеопатры. Были построены огненосные корабли, дромоны, выплёскивавшие из медных труб струи огня, и в 678 году арабы в ужасе бежали от стен Константинополя. Они ещё раз собрались с силами, и в 717 году огромная армия снова осадила Новый Рим. Арабы окружили город земляным валом и поставили против крепостных башен громадные осадные машины; почти две тысячи галер вошли в Босфор, чтобы атаковать гавань. Но навстречу арабскому флоту снова вышли огненосные дромоны; множество галер было сожжено, и штурм не удался. Потом пришла зима, осаждавшие голодали и ели человечину; прибывший весной флот был снова сожжён «греческим огнём», и, в конце концов, мусульмане отступили.
Последняя крепость цивилизации устояла перед напором варваров. Старый Рим давно лежал в развалинах; в руины обратились столицы некогда могущественных империй Ирана, Индии, Китая; повсюду виднелись сожжённые деревни и опустелые поля – но Константинополь выстоял. После тяжёлых осад в городе осталась лишь малая часть прежнего населения; многие кварталы опустели, на улицах рос бурьян; был разрушен акведук, по которому поступала вода. Однако уцелевшие жители по-прежнему с гордостью называли себя римлянами, а свою страну – Римской империей* – и, как в старые времена, императоры праздновали триумфы и устраивали на ипподроме состязания колесниц. Вокруг чудом сохранившегося города, по обе стороны Босфора, лежала опалённая нашествиями равнина; кое-где в землянках обитали уцелевшие местные жители и беглецы, принесённые нашествиями из других стран – славяне, армяне, германцы, сирийцы. Константинопольские чиновники пытались наладить управление и разделили страну на области-фемы; разорённая страна не могла содержать регулярную армию, и крестьяне защищали себя сами: в каждой феме было своё ополчение. В деревне тогда не было ни помещиков, ни ростовщиков, бедствия уравняли всех, богатых и бедных; повсюду лежали заброшенные поля, и каждый мог пахать, сколько хочет. Крестьяне, имевшие лошадей, считались воинами-стратиотами и сражались в ополчении, а остальные складывались, чтобы снарядить конника. В огне войны уцелели только сильные, те, кто умел сражаться; греки и варвары, перемешавшись, образовали новый народ, который говорил по-гречески, но сохранял свободолюбие и мужество варваров. Крестьяне-воины не хотели платить налоги, и государство уже не руководило, как прежде, жизнью общества; Римская империя оставалась Империей лишь по названию; подданные были предоставлены сами себе, и каждый свободный должен был сам заботиться о своем пропитании и своей защите – так же, как в варварских королевствах Европы.
