при каких обстоятельствах поспешно не были сданы те области, где затрагиваются национальные и экономические интересы Германии, т.е. вся территория Обер Оста, а в особенности – Прибалтика и Украина. Таким образом, пока речь шла лишь о частичном оставлении территорий, чтобы высвободить силы для охраны железных дорог и Отечества. Верховное Главнокомандование при этом призывало к соблюдению условий перемирия [36], по которым уход с оккупированной территории увязывался с более поздним, согласованным с Антантой сроком. Также оно добавляло, что, по распоряжению правительства, любой военнослужащий, самовольно оставивший свой пост, подвергает себя риску наказания и лишается всех притязаний на получение довольствия.
Вскоре выяснилось, что это распоряжение исходит из не действующих более предпосылок. Уже 18 ноября Главнокомандующий на Востоке доложил: при недостатке подвижного состава быстрое очищение территорий не предполагается, да и не может быть реализовано. Однако при этом все солдаты старших возрастов, а также эльзас-лотарингцы и уроженцы левого берега Рейна [37] не должны были надолго задерживаться на Востоке. Беспорядки в частях в тылу к этому моменту удалось успокоить, только пообещав постепенную отправку на Родину. Приказам эти войска более не подчинялись.
Признаком дальнейшего разложения, что прежде всего, конечно, относится к Западу и внутренним областям рейха, была телеграмма Ставки от 10 ноября, в которой она предостерегала от «опасного злоупотребления красными знаменами и красными повязками». Под красным флагом дезертировали, крали, грабили, а преступные элементы содействовали наступлению анархии. «Красное знамя и прочие красные знаки различия поэтому должны быть удалены из боевых частей. Противодействие этому должно строго наказываться».
В ориентировке для германского генерала в Финляндии [38] имеется характеризующий тогдашний ход событий фрагмент:
«Там, где солдатские советы выходят за рамки своих полномочий – представительство интересов солдат, они должны быть поставлены на место. Самовольные организации пресекать. Воинские знаки различия должны быть сохранены».
В этих обстоятельствах прусское военное министерство, которое в этой всеобщей суматохе рассматривалось как высшая военная инстанция наряду с Верховным Главнокомандованием [39], решилось на проведение форсированного и одновременного вывода войск со всех оккупированных территорий. 15 ноября оно отдало приказ Верховному Главнокомандованию об отводе «войск за Рейн, а на востоке и юге – за границу рейха». Приписка, обозначавшая цель этих передвижений как исполнение условий перемирия в той части, что касалась Востока, по своей формулировке и сути не получила одобрения Ставки, однако подтвердила меры, вынужденно принятые по обстоятельствам Главнокомандующим на Востоке и группой армий «Киев».
Между тем было заключено предварительное соглашение с поляками по вопросам, связанным с выводом войск на Востоке. Пытаясь защитить себя от большевистской опасности, Главнокомандующий на Востоке 17 ноября потребовал у иностранного ведомства как можно скорее удалить большевистские комиссии [40] и не принимать новые. Следовало считаться с тем, что провокационная большевистская пропаганда будет только нарастать, и ее следствием наверняка станут крупные беспорядки на занятых территориях. Однако даже мятежи в войсках были менее опасны, чем рост популярности большевизма в солдатской среде. Телеграмма заканчивалась характерной фразой, что следует пытаться противостоять пропаганде всеми средствами, а теперь в том числе и при содействии солдатских советов.
Последствия вражеской пропаганды вскоре дали о себе знать. Восточнее Новогрудка в полосе 10-й армии начались крестьянские беспорядки. В Киеве 15 ноября дошло до столкновения студенческой демонстрации и гетманских войск, в ходе которого солдаты застрелили 20 демонстрантов. Антигетманские выступления прошли в других районах Украины, однако германское вмешательство не понадобилось. Украинский полковник Палью [41] вместе со своей дивизией выступил против гетмана и попытался из Конотопа пойти на Киев, но получил от штаба группы армий отказ в праве прохода. У Белгорода была отбита атака одной из банд.
В любом случае не оставалось никаких сомнений, что Советы, посредством войск на Востоке, используют предоставляющуюся возможность содействовать победе их идей в Германии. Об этом первый генерал-квартирмейстер [42] уже 15 ноября телеграфировал правительству рейха:
«Следует с уверенностью ожидать, что Советское правительство с помощью любых средств его хорошо поставленной пропаганды будет стремиться привести к власти приемлемое для него радикальное течение и перенести красный террор в Германию. Требуется обсудить с Главнокомандующим на Востоке необходимые контрмеры».
Верховное Главнокомандование полагало опасность нападения большевиков столь реальной, что радиограммой запросило у маршала Фоша посылку военных судов и занятие балтийских и черноморских портов.
Дальнейшее развитие событий довольно быстро показало, что эти опасения были оправданны, но также стало ясно, что Антанта и не думает защищать своими силами общее дело народов Европы против угрожающей им всем большевистской опасности. Она с удовольствием переложила эту задачу на плечи побежденных немцев и остатков дотоле союзных ей русских войск.
Очень скоро ко всем этим трудностям добавилось и вполне понятное беспокойство личного состава, что из-за протяженности и ненадежности коммуникаций они больше никогда не увидят Родину либо опоздают к распределению рабочих мест. Предстоящая зима пробудила неясные воспоминания о судьбе наполеоновской армии 1812 года, хотя следовало по меньшей мере признать, что ситуация, в особенности вследствие улучшения путей сообщения с того времени, изменилась коренным образом, и не забывать, что во избежание подобной катастрофы требовались прежде всего порядок и сплоченность, а не беспорядочное стремление домой. Вместо этого в частях нарастали настроения, сводившиеся к одной-единственной мысли в мозгу: «Домой любой ценой!». То, что при необдуманной реализации этого лозунга солдаты на постах в тылу поставят в тяжелейшую ситуацию находящихся дальше – на фронте – товарищей, оказалось одинаково неважно как бойцам на Востоке, так и тыловикам на Западе. Даже готовность выполнять самые необходимые работы, несмотря на большую прибавку к жалованью, исчезла в одночасье, что в первую очередь должно было сказаться как раз на мерах по спасению еще не вывезенных, остающихся на оккупированных территориях запасов. Участились случаи, когда охрана фактически позволяла бежать военнопленным, назначенным на работы.
III. Обеспечение путей отступления
Вывод армии с Востока, в отличие от зажатого между нейтральными странами Западного театра военных действий, проходил на огромном пространстве с многочисленными и более или менее исправно действующими коммуникациями. К ним, по меньшей мере – поначалу, относились и пока еще контролируемые германским флотом морские пути сообщения в южной Балтике [43].
Крушение Варшавского генерал-губернаторства
Никак нельзя было избежать стремления поляков, разочарованных противоречивой и нескоординированной политикой Центральных держав, попытаться при поддержке Антанты извлечь максимальную выгоду из их внутри– и внешнеполитического крушения для осуществления своих национальных устремлений. Не прибегая к услугам давно уже формируемой ими военной организации (POW – Polska Organizacja Wojskowa [44]), в начале
