В этот день и командование группы армий «Юг» отдало приказ о возобновлении наступательных операций. Перед армиями были поставлены следующие задачи[402]:
— 11-й — разбить противостоящего противника и моторизованными частями прорваться к Южному Бугу в районе Вознесенска, впоследствии выйдя к побережью Черного моря;
— 17-й — осуществить прорыв через Кривой Рог и Александрию на восток к Днепру.
Перед командованием 1-й танковой группы была поставлена задача прорваться главными силами через Кировоград, Смелу и овладеть Александрией и переправами у Кременчуга и Черкасс. Тремя моторизованными соединениями сосредоточиться восточнее Первомайска для наступления вдоль Буга или через Буг навстречу частям 11-й армии с целью нового окружения отходивших войск Красной армии.
Это решение немецким командованием было принято после анализа хода боев по разгрому окруженной в районе Умани группировки советских войск. А положение у группы генерала Понеделина сложилось действительно критическое. Централизованно организовать прорыв кольца окружения штабам армий и корпусов так и не удалось. Связь с войсками была полностью утрачена, их командиры действовали уже по своему усмотрению.
Попытки прорыва в разных направлениях результатов не приносили, части несли в них большие потери. Ощущалась нехватка боеприпасов, горючего, не хватало даже веретенного масла и жидкости для доливки в противооткатные приспособления орудий, из-за чего некоторые из них не могли использоваться в бою.
Противник ударами с разных направлений дробил боевые порядки окруженной группировки, вынуждая наши части вести бои в изолированных районах, уже без связи с соседями при отсутствии единого управления. Соединения и части распадались на отдельные группы, у командиров которых уже не было сведений о положении противника, своих войск, они были вынуждены принимать решения на прорыв кольца окружения самостоятельно. О тяжести проходивших в районе Умани боев свидетельствуют донесения штаба группы генерала Понеделина[403]:
— 4 августа: «…занимаем замкнутый круг, внутри которого сплошные обозы, без снарядов артиллерия. Удерживаем — Нерубайка, Каменечье, Оксанино, исключительно Бабанка, Малое Дубово, Копенковата, исключительно Россоховатец, Терновка, Тишковка, Лозоватка, исключительно Сошковка»;
— 5 августа: «Обе армии без огнеприпасов и горючего, самолета не было ночью и утром 5.8.41… Требуются… снаряды, мины, минометы и винтовочные патроны… ночная атака не удалась… Сегодня в 12.00 противник начал небывалую артподготовку — прострел всего плацдарма, бой продолжится, чем окончится — сказать трудно. Борьба идет в радиусе трех километров, центр Подвысокое, в бою все… Ночью идем на штурм»;
— 6 августа: «6-я и 12 армия окружены Подвысокое (75 км севернее Первомайска). Боеприпасы, горючее — нет. Кольцо сжимается, окружение огневое. Располагаю 20 000 штыков… Бой идет за Подвысокое, Копенковата северо-восток. Ночная атака на запад успеха не имела… Бой идет за Россоховатец, Тарасовка. Группа Соколова, где находится Музыченко, по-видимому, продвинулась в р-не Лебедевка… Связь с группой утеряна. Прошу в течение дня и в ночь с 6 на 7 августа методически бомбить по кольцу фронта окружения Нерубайки, Рогово, х. Шевченко, Терновка, Владимировка…. Принять делегата не могу, нет территории, парашютиста расстреляют… Ночная атака успеха не имела. Бой продолжаю, просьба бомбить Терновка».
По-разному сложились судьбы соединений, частей и воинов 6-й и 12-й армий.
В течение нескольких дней сражались красноармейцы и командиры 80-й стрелковой дивизии, держа оборону на р. Синюха. Только некоторым из них удалось вырваться из вражеского кольца.
6 августа части 16-го механизированного корпуса с большими потерями пробили брешь в кольце окружения на р. Ятрань и сумели продвинуться на 20 км в юго-восточном направлении. Но уже вечером 7 августа в районе с. Ольшанка наши танкисты были окружены подоспевшими в этот район подвижными отрядами противника. В завязавшемся неравном бою остатки корпуса были разгромлены.
Не удалась и предпринятая попытка частей 8-го стрелкового корпуса 7 августа прорваться из окружения. Противник встретил наступавшие цепи шквальным пулеметно-артиллерийским огнем. Не выдержав удара и понеся большие потери, наши воины были вынуждены отойти. На совещании командиров было принято решение пробиваться мелкими группами, но это удалось только немногим.
Сорвалась и попытка частей 2-го механизированного корпуса в ночь на 8 августа прорвать вражеское кольцо. По обнаруженному сосредоточению воинов был открыт сильный артиллерийско-минометный огонь, сорвав все их планы… Последний бой остатки 16-й танковой дивизии, приняли у с. Легезино, и, видно, дрались неплохо, за что немцами был расстрелян взятый в плен полковой комиссар Н. В. Руденко. Были разгромлены 15-я моторизованная и 11-я танковая дивизии, танки которой так и остались стоять без горючего в районе н.п. Бабанка.
Активные боевые действия советских войск для прорыва кольца окружения в районе Умани продолжались до 7 августа, отдельных отрядов — до 13 августа, пока полностью не иссякли все возможности для сопротивления.
О жестокости боев говорят многочисленные могилы наших воинов в Кировоградской области, относящиеся к августу 1941 года.
Большие потери понес командный состав 6-й и 12-й армий. Погибли или пропали без вести: начальник артиллерии 6-й армии генерал-майор Г. И. Федоров, начальник артиллерии 12-й армии генерал-майор В. В. Владимиров, командир 37-го стрелкового корпуса комбриг С. П. Зыбин, командир 15-й моторизованной дивизии генерал-майор Н. Н. Белов, начальник артиллерии 2-го мехкорпуса полковник Матвеев, начальник штаба 2-го мехкорпуса полковник Н. И. Сучков, командир и начальник штаба 77-го танкового полка майоры Родионов и М. М. Рудман, начальник штаба 44-го гаубичного полка майор Сухорукое, начальник инженерной службы 8-го мехкорпуса подполковник А. К. Салов, многие другие командиры. Остался в окружении командир 189-й стрелковой дивизии комбриг А. С. Чичканов.
Значительная часть бойцов и командиров окруженных армий попала в плен. В их числе находились: командующий 6-й армией генерал-лейтенант И. Н. Музыченко, командующий 12-й армией генерал-майор П. Г. Понеделин, командиры корпусов генерал-майоры М. Г. Снегов, Н. К. Кириллов, И. А. Корнилов, комдив А. Д. Соколов, командиры дивизий генерал-майоры С. А. Ткаченко, П. И. Абрамидзе, В. И. Прохоров, Я. И. Тонконогов, Н. И. Прошкин, С. Я. Огурцов, полковники П. П. Опякин, Г. А. Зверев, М. И. Мындро, В. П. Крымов, начальник штаба 16-го мехкорпуса полковник Л. Б. Берлин, начальник артиллерии 8-го стрелкового корпуса комбриг М. В. Богданов, начальники штабов дивизий полковник И. А. Ласкин и подполковник П. Н. Панков, командир 14-го танкового полка полковник И. А. Фирсов, сотни командиров батальонов, рот, батарей и взводов.
Только небольшой части красноармейцев и командиров из разгромленной группировки войск удалось избежать фашистского плена и пробиться к своим войскам, среди них были начальники штабов армий комбриг Н. П. Иванов и генерал-майор Б. И. Арушанян, командир и военком 2-го мехкорпуса генерал-лейтенант Ю. В. Новосельский и бригадный комиссар С. П. Семенов, заместитель командира корпуса генерал-майор А. Г. Поликарпов, военком 11-й танковой дивизии полковой комиссар И. З. Бахтин, остатки 10-й стрелковой дивизии НКВД и 15-й моторизованной дивизии, но многие воины так и остались лежать на своих последних рубежах под Уманью, на р. Синюха, в районе с. Подвысокое.
В сводке германского командования от 8 августа 1941 года сообщалось, что под Уманью взято в плен 103 000 бойцов и командиров Красной армии, убито свыше 200 000 человек, захвачено 317 танков и 858 орудий[404].
Конечно, в этих боях и немецко-румынские части несли потери, но они были значительно меньше понесенных нашими соединениями и частями. Так, группа армий «Юг» к августу 1941 года потеряла 63 000 солдат и офицеров, а потери вермахта на всем советско-германском фронте с 22 июня по 31 июля 1941 года составили 205 301 человек[405].
Теряли немцы и свою ударную силу — бронетанковую технику. Если в июне 1941 года ее потери составили только 117 танков и 3 штурмовых орудия, то уже в июле германские танковые дивизии лишились 736 танков и 8 штурмовых орудий[406].
Но это было достигнуто дорогой ценой — потерей в приграничных сражениях почти всех механизированных корпусов советских западных фронтов. Так в чем же причина неудачных действий войск Красной армии в начальный период войны?
Вот что ответил на этот вопрос генерал армии С. П. Иванов: «Было время, когда нам, пережившим на фронте драматические события первых недель войны, говорили: не кивайте на дядю, будьте самокритичны, ищите и показывайте собственные ошибки. И мы искали, показывали, называя такие, например, как низкая боевая готовность частей, соединений и их штабов, нечеткость, а в ряде случаев и ошибочность в постановке оперативно-тактических задач. Командующие, командиры и их штабы оказались в ряде случаев не в состоянии в обусловленное обстановкой время принимать обоснованные решения, доводить их до подчиненных, организовывать взаимодействие. Решения принимались зачастую при отсутствии минимально необходимых сведений о противнике, без глубокого анализа оперативной ситуации. Полученные от старших начальников боевые задачи не всегда доводились до войск, а если и доводились, то с запозданием и без соответствующих конкретизации и материального обеспечения. Перемещение пунктов управления заранее не планировалось и нередко осуществлялось неорганизованно.
