Аврамову: «Предлагай шаху старому, или новому, или кого сыщешь по силе кредитива, что мы идем к Шемахе не для войны с Персиею, но для искоренения бунтовщиков, которые нам обиду сделали, и ежели им (т. е. персидскому правительству), при сем крайнем их разорении, надобна помощь, то мы готовы им помогать и очистить от всех их неприятелей, и паки утвердить постоянное владение персидское, ежели они нам уступят за то некоторые по Каспийскому морю лежащие провинции, понеже ведаем, что ежели в сей слабости останутся и сего предложения не примут, то турки не оставят всею Персиею завладеть, что нам противно, и не желаем не только им, но себе оною владеть; однако же, не имея с ними (персиянами) обязательства, за них вступиться не можем, но токмо по морю лежащие земли отберем, ибо турок тут допустить не можем. Еще же сие им предложи: ежели сие вышеписанное не примут, какая им польза может быть, когда турки вступят в Персию? Тогда нам крайняя нужда будет берегами по Каспийскому морю владеть, понеже турков тут допустить нам невозможно, и так они, пожалея части, потеряют все государство».
Аврамов получил эти пункты, находясь в Казбине, и обратился к наследнику шахову Тохмасу с предложением помощи, для чего должен быть отправлен к императору посол. О вознаграждении за помощь Аврамов не сказал ничего, чтобы не встретить препятствия делу в «замерзелой спеси и гордости» персиян. Увидав при этом, что Тохмас человек молодой и непривычный к делам, Аврамов вошел в переговоры с вельможами, предложил, чтобы отправлен был посол с полномочием договариваться о вознаграждении, если император потребует его за помощь. Персияне согласились. Давая знать о результате своих переговоров, Аврамов доносил, что персидское государство вконец разоряется и пропадает: Алимердан-хан, на которого полагались все надежды, изменил и ушел к турецкой границе: афганцы беспрепятственно разоряли места, оставшиеся за шахом; курды опустошали окрестности Тавриза; наследник престола Тохмас не мог набрать больше 400 человек войска. Измаил-бек, назначенный послом в Россию, со слезами говорил Аврамову: «Вера наша и закон вконец пропадают, а у наших господ лжи и спеси не умаляется».
Между тем полковник Шипов благодаря сильному северному ветру неожиданно скоро проплыл пространство между устьями Волги и устьями Куры, в конце ноября 1722 года вошел в эту реку и потом в качестве шахова союзника занял большой город Рящ, куда губернатор нехотя впустил русское войско, не имея средств к сопротивлению. «Опасаюсь я жителей Ряща, — писал Шипов, — слышно, что против нас и войско собирают; лесу дают рубить на дрова с великою нуждою и причитают себе в обиду: «У нас-де с лесу шаху подать дают, и мы-де вас не звали». Я обхожусь с ними ласково и уговариваю как можно; но они нам не рады и желают нас выжить. Все богатые люди здесь в великой конфузии, не знают, куда склониться, и ежели б наших людей было больше, то, надеясь на нашу защиту, они бы к нам склонились; а ныне, видя нас малолюдных, очень боятся своих, чтобы за то их не разорили». Ежедневно увеличивалось в городе число вооруженных персиян, и Шипов, узнав от грузинских и армянских купцов, что войска набралось уже 15 000, да пришли еще два соседних губернатора, велел укрепить караван-сарай, где жил с своим отрядом. Губернатор прислал спросить его, зачем он это делает. Шипов отвечал: «Европейские воинские правила требуют такой предосторожности, хотя и нет никакой явной опасности». В конце февраля 1723 года три губернатора, по шахову указу, прислали объявить Шилову, что они в состоянии сами защищать себя от неприятелей, в его помощи не нуждаются, а потому пусть он уходит. Шипов отвечал, что он прислан императором, без указу которого назад не двинется; да если б и хотел уйти, так не на чем: из судов, на которых он приплыл, два ушли в Россию с шаховым посланником Измаил-беком, и потому ему нужно сначала перевезти в Дербент все тягости, иг когда суда возвратятся, ехать на них с войском. Персияне успокоились, думая, что Шипов сначала отошлет артиллерию, которой боялись больше всего. Суда, привезшие Шилова, действительно начали приготовляться к отплытию, потому что начальствовавший ими капитан-лейтенант Соймонов окончил возложенное на него поручение, описав места при устье Куры. 17 марта Соймонов, оставивши три судна в устьях Куры, с остальными вышел в море, но не взял с собою ни одной пушки. Узнавши об этом, персияне начали опять приступать к Шилову, чтоб вышел из Ряща, но полковник не двигался; персияне начали обстреливать караван-сарай, убили одного офицера; Шипов молчал и дожидался ночи: когда стемнело, он велел одной гренадерской роте выйти из караван-сарая в поле и, обошед кругом, напасть на неприятеля с тыла, а двум остальным ротам велел выступить из передних ворот и напасть на персиян в лицо. Неприятель, увидевши, что на него нападают с двух сторон, совершенно потерял дух и бросился бежать; русские преследовали бегущих по всем улицам города и порубили больше тысячи человек. Так же удачно сто человек русских отразили 5000 персиян, напавших натри судна, оставленные Соймоновым.
Когда, таким образом, Шипов удержался в Ряще, в июле 1723 года генерал-майор Матюшкин приплыл с четырьмя полками из Астрахани в Баку и послал сказать начальствовавшему в городе султану, что явился взять город в защиту от бунтовщиков, и прислал письмо от персидского посланника Измаил-бека, который писал о том же. Из Баку отвечали, что жители города, верные подданные шаха, четыре года умели отбиваться от бунтовщика Дауда и не нуждаются ни в какой помощи и защите. Матюшкин высадил войско, прогнал персиян, хотевших помешать высадке, и начал приготовляться к приступу, но бакинцы поспешили сдать город. Оставивши в Баку комендантом бригадира князя Барятинского, Матюшкин отплыл назад в Астрахань. Петр очень обрадовался взятию Баку и написал Матюшкину: «Письмо ваше я получил с великим довольством, что вы Баку получили (ибо не без сомнения от турков было), за которые ваши труды вам и всем при вас в оном деле трудившимся благодарствуем и повышаем вас чином генерал-лейтенанта. Немалое и у нас бомбардирование того вечера было, когда сия ведомость получена».
17 сентября Петр писал новому генерал-лейтенанту: «Поздравляю со всеми провинциями, по берегу Каспийского моря лежащими, понеже посол персидский оные уступил». Договор был подписан в Петербурге 12 сентября 1723 года и состоял в следующих главных статьях: «1) Его императорское величество всероссийское обещает его шахову величеству Тохмасибу добрую и постоянную свою дружбу и высокомонаршеское свое сильное вспоможение против всех его бунтовщиков и для
