Ознакомительная версия.
За Красновым пошла лишь часть 3-го конного корпуса, расположенная в районе его штаба в г. Остров. Это были 12 казачьих эскадронов 1-й Донской и Уссурийской казачьих дивизий, численностью около 70 человек каждый, 18 орудий, 1 бронепоезд и 1 броневик.
Двинувшись днем 26 октября из Острова на Петроград, Краснов 27-го занял Гатчину, а 28-го — Царское Село, выйдя на ближайшие подступы к столице. Керенский въехал в Царское Село на белом коне, под звон колоколов.
Опять сработало желание «народных масс» избегать любого укрепления власти.
Петроградский ВРК 26 октября приказал железнодорожникам не допускать продвижения войск на Петроград. Этот приказ исполнялся. 27-го ВРК отдал приказ о боевой готовности Петроградского гарнизона. Этот приказ не исполнялся, но к Царскому Селу и Пулкову были выдвинуты отряды балтийских моряков и Красной Гвардии.
Центробалт направил в Петроград боевые корабли и отряды моряков. С представителями Военноморского революционного комитета Ленин разработал план расстановки кораблей на Неве, чтобы их мощной артиллерией прикрыть подходы к городу; в Кронштадте формировались дополнительные отряды моряков.
Каждый завод, район, полк получил конкретное задание по обороне Петрограда. Около 20 000 человек были посланы на рытье окопов и в короткий срок создали оборонительный рубеж «Залив — Нева».
30 октября на Пулковских высотах армии встретились: около 700 казаков Краснова — и больше 10 000 солдат Петроградского гарнизона, балтийских моряков, красногвардейцев. К вечеру Краснов начал отступать на Гатчину — у казаков кончились патроны. Удивляет не это — самое странное, что при десятикратном превосходстве большевики так долго с ним возились. Да и то успех им обеспечил переход на их сторону полковника П. Б. Вальдена, так ненавидевшего Керенского, что он готов был помогать большевикам.
1 ноября в Гатчину вошли революционные войска. Активно действовали агитаторы. Председатель Центробалта матрос Павел Ефимович Дыбенко (1889–1938) буквально очаровал казаков. Они даже согласились выдать Керенского, если им гарантируют отъезд в родные станицы. Узнав об этом, Керенский бежал, переодевшись матросом. Краснов и его штаб были арестованы.
Восстание юнкеров в Петрограде 28–29 октября 1917 г
В ночь на 26 октября в Петрограде члены городской Думы, прежнего ЦИК и ушедшие со II Съезда делегаты создали Комитет спасения родины и революции. Он призвал чиновников и население не подчиняться советской власти и заявил о своем праве вновь призвать Временное правительство.
В ночь на 29 октября под руководством Комитета в Петрограде вспыхнул юнкерский мятеж. Юнкера ожидали Краснова. Они захватили Госбанк, гостиницу «Астория» и телефонный узел. На этом их силы иссякли. Уже днем юнкеров отбили и изолировали в окруженных зданиях военных училищ. По зданиям стреляли из пушек и пулеметов. Юнкерам предложили сдаться и обещали распустить по домам. Те поверили. Большевики перестреляли сдавшихся; было убито до 800 человек. Мало кому из них было больше 19 лет.
Керенский еще долго пытался вернуться в политику. Но его не стали слушать ни на заседании Учредительного собрания, ни в одном из Белых правительств России. Отношение к нему хорошо показывает миф, будто он бежал из Зимнего дворца, переодевшись медсестрой или горничной.
С 1918 г. Керенский жил в эмиграции. В 1921 г. к нему выпустили и семью — жену и сына. Он и в эмиграции много интриговал, призывал ко «крестовому походу против Советов», заявлял о признании Гитлера… Что характерно, гитлеровцы тоже его не слушали.
Умер Керенский от рака, 11 июня 1970 г., в своем доме в Нью-Йорке, в возрасте 89 лет. Русская православная церковь отказалась от его погребения, назвав виновником падения России. Сербская Православная церковь — тоже. Тело было переправлено в Лондон и похоронено на кладбище, не принадлежащем какой-либо вере.
Сын, Олег Александрович Керенский (1905–1984), прославился в Британии как инженер-мостостроитель. Под его руководством были спроектированы и построены множество мостов в Великобритании и других странах мира, в том числе мост через Босфор, соединяющий Европу и Азию, и знаменитый мост Харбор-Бридж в Сиднее. Внук — Олег Олегович Керенский (1930–1993), писатель, публицист, балетный и театральный критик, стал, как деликатно выражаются, «близким другом» известного балетного танцора-педераста Рудольфа Нуриева. Правнуков нет.
«Московская неделя»
27 октября 1917 г. московский ВРК сделал то же, что и Питерский: захватил Кремль и объявил все остальные власти, кроме самого себя, низложенными. Тогда городская Дума, опираясь на юнкеров, студентов и кадетов, создает Комитет общественной безопасности (КОБ) и объявляет, что принимает на себя власть в городе.
Юнкера и казаки сами осадили занявших Кремль большевиков, и те 28 октября сдались, не найдя поддержки у гарнизона. Но очаг большевистского восстания был сохранен. 29 октября ВРК выпускает воззвание: «К оружию!» — и переходит в наступление. Два дня идут уличные бои, а с 12 часов 30 октября начинается артиллерийский обстрел Кремля.
Узнав об этом, Луначарский плакал и кричал, что не может вынести «такое разрушение истории и традиции», что «жертв тысячи. Борьба ожесточается до звериной злобы». И — достойный интеллигентский вывод: «Вынести этого я не могу. Моя мера переполнена. Остановить этот ужас я бессилен».{238} И подал в отставку из большевистского правительства.
2 ноября, «видя как Кремль превращается в руины, КОБ запросил условия ВРК для перемирия».{239} В пять часов вечера В. М. Смирнов, П. Г. Смидович со стороны ВРК и В. Руднев, Сорокин и Студенецкий со стороны КОБ подписали перемирие.
Число жертв «московской недели» называют очень разное. От «до тысячи человек»{240} до очень «точных» цифр: «белые потеряли убитыми 55, красные — 238 человек».{241}
Первая цифра ближе к истине: многие свидетели описывали гибель большого числа мирных жителей, особенно из тех, кто неосторожно появлялся на улицах. Порой большевистские командиры и комиссары командовали примерно так: «А вон еще люди, Огонь!».{242}
Разве это не гражданская война?
Первая Гражданская война
Да! Несомненно, Гражданская война началась еще в июне 1917 г.
К сентябрю она полыхает уже на полную катушку. Красное и черное знамена реют над вооруженными «пролетариями» Петрограда. Офицеры Корнилова, зная историю Франции, открыто называют себя «белыми».
Красным был фригийский колпак — символ свободы. Красными называли себя левые, в первую очередь якобинцы, все в том же 1789 г. Вот Красная Гвардия движется навстречу Корнилову.
Что это, если не эпизод Гражданской войны? Классика — белые против красных. К декабрю счет ее прямых жертв перевалил за десяток тысяч.
Даже сейчас, разумеется, можно избежать ее развития. До июля 1917 г. это можно было сделать и мирным путем, В июле и тем более в сентябре — только самыми решительными средствами.
Но приди к власти генерал Корнилов, установись в стране жесткая «диктатура порядка» — и огоньки Гражданской войны не слились бы в единый страшный пожар. Да, пришлось бы ввести диктатуру, рас стреливать агитаторов и отправлять на фронт тех, кто митингует вместо того, чтобы работать. Да, пришлось бы наводить порядок самыми крутыми мерами, чтобы остановить сползание страны в пропасть. Наверняка это совершенно не понравилось бы прекраснодушным интеллигентикам. Они стонали бы об ужасах диктатуры и осуждали казарменную тупость офицеров Корнилова. Не подавали бы руки тем, кто вешал коммунистов, печатали бы истерические статьи про ужасы «корниловщины». А Корнилов, скорее всего, стоически терпел бы и продолжал делать за интеллигентиков грязную работу, подвергаясь печатным издевательствам и унижениям. «Гуманисты» устраивали бы истерики на паперти, а невротичные гимназистки пили бы мышьяк уже не от несчастной любви, а от сострадания судьбам России. В современных учебниках тоже писалось бы об ужасах «корниловщины», а школьникам предлагались бы сочинения на тему «Почему лично я против диктатуры».
Но! Но при этом повороте событий в перспективе была бы — свободная демократичная Россия. Так Испания прошла период диктатуры генерала Франко и вышла из него обновленной и свободной.
Войди Корнилов в Петроград — и счет жертв нашей Гражданской войны шел бы не на десятки миллионов, а на десятки тысяч. Потому что железная рука военной диктатуры могла задавить ту единственную политическую силу, которая сознательно раскачивала маховик Гражданской войны.
Сегодня мы изучали бы историю Гражданской войны именно как историю этих нескольких месяцев 1917 г. Историки гадали бы — целых десять тысяч человек погибли или «всего» пять.
Ознакомительная версия.
