Разоблачительная смелость бывших лидеров ИП, требование ими парламентского строя привела к аресту всех троих. В сентябре 1913 г. Дауэс Деккер, Чипто и Суварди были высланы в метрополию, провожаемые толпами единомышленников как защитники нации. Все политические партии Нидерландов, кроме социал-демократов, одобрили действия колониальных «держиморд».
Деятельность Инсулинде в отсутствие «триумвирата» постепенно угасала. В июне 1910 г., когда всем индо было даровано право земельной собственности, она преобразовалась в Национальную Индийскую партию с весьма умеренной программой и ориентацией только на индо.
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И ПОЛОЖЕНИЕ В ИНДОНЕЗИИ
Война стала тяжким испытанием для НИ. Метрополия, провозгласившая нейтралитет, сохраняла самостоятельность лишь ценой усиленного лавирования между враждующими блоками государств. Антанта поставила под контроль ее внешнюю торговлю и конфисковала около трети торгового флота. Германия же, угрожая вторжением, беспрерывно вымогала продовольствие. Тем не менее первые три года империалистической бойни даже принесли крупные прибыли Нидерландам, торговавшим с обеими сторонами. Лишь в 1917—1918 гг. систематический захват англичанами голландских судов, чтобы пресечь снабжение противника, и тотальная подводная война, развязанная Германией, нанесли голландской буржуазии большой ущерб.
Цены на каучук, копру, сахар, чай упали к 1918 г. ниже себестоимости. Торговля НИ срочно переориентировалась на восток — на США и Японию, но это, понятно, не могло дать немедленного эффекта. Ограничение производства экспортных культур привело к безработице и снижению заработной платы рабочих. Резко поднялись в цене импортные товары, включая ширпотреб. К 1918 г. они выросли в 2,5 раза сравнительно с довоенными. Участились случаи голода, так как Британия запретила своим колониям вывоз риса, традиционно закупаемого НИ. Вместе с тем плантаторы противились переориентации даже части своих земельных массивов на производство продовольствия. Объем взимаемых налогов, прямых и косвенных, расширился с 1914 по 1917 г. на 20 млн гульденов. Все это не могло не отразиться на положении наименее защищенных слоев общества. Десятки тысяч погибли во время войны от голода и массовых эпидемий. Гнев и возмущение народных низов приобрели высокий накал, внушающий беспокойство колонизаторам. Но не меньшую их тревогу вызывали звучавшие в Японии призывы аннексировать фактически отрезанную от метрополии Индонезию. Лихорадочно росли расходы правительства НИ на содержание колониальной армии и флота: с 1912 по 1918 г. они увеличились до 25 млн гульденов, достигнув четверти расходной части бюджета колонии.
Изоляция НИ от метрополии способствовала активизации местной буржуазии. Расширилось производство батика, местных сигарет с гвоздикой (кретек), мебели, плетеных изделий. Открылись предприятия, производившие мыло, спичкй, лекарства, безалкогольные напитки, прежде ввозившиеся из Европы. Встревоженные бурной торговой экспансией Японии голландцы способствовали этому. В годы войны, как и прежде в обслуживании внутреннего рынка, первичной переработке сырья и мобилизации последнего для экспорта, а также в ссудных операциях продолжал доминировать капитал хуацяо (в меньшей степени — арабской и индийской буржуазии), рассматриваемый индонезийцами как инонациональный[135]. Это преграждало коренным жителям доступ в те секторы экономики, где обычно происходит первоначальное накопление капитала. Восстановление после 1918 г. торговли с Европой, а также возросшая экспансия монополистического капитала Запада вызвали повальные банкротства едва народившихся в годы войны национальных предприятий.
Естественным следствием усугубления жизненных тягот стая подъем народных антиколониальных движений. Новый импульс на Центральной и Восточной Яве получило религиозно-мессианское движение оаминитов, возглавленное преемником покойного лидера — Саматом. Он предрекал пришествие двух мессий-освободителей, гармоничное общество без колонизаторов, возвышение крестьянского сословия. Но в отличие от Самина Самат призывал к насильственному ниспровержению колониализма. Произведенные властями аресты не дали результатов: движение Самата в резидентствах Семаранг, Рембанг и Мадиун продолжалось с 1914 по 1920 г. Выступление аналогичного типа в 1916 г. развернулось также в резидентстве Бесуки, но там колонизаторы сумели разгромить его довольно скоро.
Отягощение налогового бремени, вызванное войной, и усиление на Внешних островах (карта на правом форзаце) керджа роди (государственной барщины) также вызвали там активизацию крестьянских выступлений. Для них весьма характерны были лозунги феодального национализма, призывы к восстановлению суверенных местных княжеств.
На Северной Суматре в 1915 г. войска подавили восстания в батакских районах Тапанули и на восточном побережье. Однако в том же году в Тапанули возник антиколониальный союз Сарекат пархудамдам (Союз ниспровергателей существующего порядка), развернувший борьбу за отмену налогов, восстановление независимого княжества батаков. Лидеры восставших прибегали к магическим обрядам, якобы дарующим неуязвимость. Народное восстание в Макассаре добивалось восстановления султаната Гова. Крестьянские волнения потрясали юговосток и север Сулавеси.
На оловоносных островах Банка и Белитунг прошли выступления горняков, сразу на нескольких островах Нусатенггары (Бали, Ломбок, Флорес, Тимор, Сумба) началось бурное антиколониальное движение. Практически везде голландцы использовали войска, но, подавленные в одном районе, восстания вспыхивали в других с новой силой.
Чрезвычайно упорным было сопротивление в Джамби. Раскрытие полицией и подавление в 1914 г. антиголландского заговора не разрядило напряженности, возраставшей в связи с ростом повинностей и злоупотреблениями властей. В середине 1916 г. здесь началось мощное крестьянское восстание под руководством исламско-мистического общества Сарекат абанг (Красный союз) [136]. Его участники также прибегали к магическим обрядам. С появлением в Джамби отделения Сарекат ислама лидеры «Красного союза» заимствовали многое из его идеологии и организационных форм. Председатель местного отделения СИ Хаджи Агус был одним из руководителей восстания. Другой его лидер, Дулвахид, провозгласил себя воскресшим раджой Джамби, так что и этому движению не был чужд феодальный национализм.
Повстанцы захватили город Муаратембеси, ряд округов провинций Джамби и Палембанг. Они освобождали заключенных, жгли дома «голландских прихвостней», расправлялись с полицейскими и чиновниками, распространяли лозунги Сарекат ислама. Местные армейские контингенты были разгромлены. Лишь стянув войска с Явы и из Минангкабау, в декабре 1916 г. голландцам удалось сокрушить движение, перебив сотни его участников, приговорив 76 из них к смерти, а 1738 — к тюрьме и каторге. Вместе с тем, сознавая неизбежность уступок, колонизаторы несколько снизили налоги и ограничили объем керджа роди на всей Суматре.
Угроза иностранного вторжения в НИ побудила голландцев развернуть в колонии «движение за обороноспособную Индию» (Индие феербаар) с задачами масштабного укрепления колониальной армии и флота и создания так называемой «туземной милиции». Был даже принят закон, обязывавший население колонии участвовать в оборонительных мероприятиях; обсуждался второй — о введении всеобщей воинской повинности. Однако национальные организации, прежде всего Сарекат ислам и политизировавшийся в эти годы Буди Утомо, заявили, что поддержат все эти меры лишь при серьезных уступках колонизаторов: разрешении политической деятельности и открытии в НИ представительного органа. Под давлением обстоятельств, считаясь с участившимися народными выступлениями, Гайге пришлось пойти на некоторые уступки. Как пишут индонезийские историки, хотя законопроект о всеобщей воинской повинности и не прошел[137], закон о предстоявшем в 1918 г. создании Фолксраада[138] был утвержден в декабре 1916 г. Генеральными штатами.
В 1915 г. наконец была пересмотрена и пресловутая 111-я статья Уложения об управлении колоний. Предусматривалось, что с сентября 1919 г. жителям НИ будет предоставлено право союзов и собраний, «если они не угрожают общественному порядку». Хотя на проведение открытых митингов требовалось разрешение властей, агентура которых наделялась правом присутствовать на любых собраниях и закрывать их, если они приобретут «подстрекательский характер», все же это была крупная победа национально-освободительного движения. Теперь оно могло использовать общедемократические формы борьбы. Продолжая «децентрализацию управления колонией», власти создали первые муниципальные советы на Суматре (1917). На Яве с 1916 г. индонезийцы были допущены к участию в выборах в эти советы. Вместе с тем установленные для избирателей образовательный и имущественный цензы были чрезвычайно высоки. В 1914—1916 гг. колонизаторы постепенно отменили на Яве такой пережиток феодализма, как керджа роди, компенсировав ущерб увеличением подушного налога. Барщина была тяжким бременем, и население с энтузиазмом встретило уступку. Наконец, в Годы войны голландцы сочли за благо уравнять на ряде предириятий жалованье индонезийских и голландских служащих, а в армии открыть «туземцам» доступ к офицерским званиям. Естественно, от этих мер выиграли лишь высшие слои коренного населения.
