На третий день плавания, 18 сентября, погода была все так же благосклонна. В тот день флотилия обогнула южный берег Италии — «носок» так называемого «итальянского сапога». Затем она вошла в Ионическое море.
Флот, состоявший из более чем двухсот кораблей, являл собой потрясающее зрелище. Но на берегу не оказалось никого, кто бы мог любоваться этой грандиозной картиной. Большинство людей давно ушли отсюда в горы, спасаясь от многолетних издевательств мусульманских пиратов. Улудж-Али, прославленный своими успехами на службе в турецком флоте, происходил из этих мест. Он родился в рыбацкой деревне под названием Кастелла. Когда юноше минуло шестнадцать, его похитили османские пираты, а затем продали в рабство. Говорили, что ни одному городу на побережье юга Италии не удалось избежать мародерства исламских морских разбойников.
Тем временем союзная флотилия проследовала на северо-восток — от «носка сапога» к его изгибу. 20 сентября они прибыли к месту, прозванному моряками Капо-делла-Колонна (Колонный мыс). Это был пятый день путешествия, и начался он довольно неплохо.
Поскольку на переправе они сэкономили время, дон Хуан приказал всем кораблям остановиться здесь на отдых. Однако люди, хорошо знавшие море, были против. Они утверждали, что небо по всем признакам предвещало грозу. Но главнокомандующий и слышать ничего не пожелал. В итоге весь флот пришвартовался в тени гор. Дон Хуан отослал к кораблю Веньеро лодку с предложением пополнить солдатский состав еще шестьюстами людьми, которые ожидали неподалеку отсюда — в городе Кротоне.
Веньеро посчитал, что это будет лишней тратой драгоценного времени, а посему передал несогласие, даже не посоветовавшись со своей правой рукой — Барбариго.
Веньеро стремился скорее добраться до Кипра. Он предложил дону Хуану без замедлений двинуться в путь по Ионическому морю к острову Занте. Пока главнокомандующий союзного флота решал, как лучше поступить, погода стала резко портиться.
В ту ночь на флотилию обрушился сильнейший ливневый ураган. Свирепые ветра бушевали над морем. Корабли окончательно прибило волнами к берегу, а многие суда даже подтопило. Впервые страх перед морской стихией сломил дворян и рыцарей, чьи гордость и достоинство на суше всегда оказывались непоколебимыми.
20-го и 21-го числа буря продолжала бушевать. Казалось, ничто не предвещало послабления. Флотилию разбросало во все стороны. Дабы хоть как-то упорядочить этот хаос и не допустить, чтобы корабли отнесло далеко друг от друга, суда сцепляли.
К ночи 21-го числа погода более-менее утихла. Но на предложение Веньеро сейчас же двинуться Ионическим морем (именно через открытое море, без остановок в портах) все ответили единодушным отказом. Страшась перспективы многодневного путешествия в безжалостном море, дворяне и принцы склоняли главнокомандующего к тому, чтобы флотилия проследовала дальше вдоль побережья. Однако они были согласны отправиться напрямую к «каблуку» полуострова через порт Санта-Мария-ди-Леука, а не тащиться вдоль изгиба через Таранто. Тем временем море успокоилось, что позволило кораблям поднять паруса.
Утром 23 сентября союзная флотилия уже видела на горизонте выступ Санта-Марии-ди-Леука, даже самые испуганные успокоились близостью суши. Поэтому, дабы земля всегда оставалась на виду, корабли намеревались оплывать Адриатику вокруг, следуя на восток — к Корфу. Благодаря прекрасной погоде очертания острова появились на горизонте уже утром 24 сентября. Теперь флот находился в греческой части Ионического моря.
Корфу окружало множество мелких островов. Весь флот стал вблизи острова Самотраки и ждал там, пока подтянутся отставшие корабли. Судно Веньеро направилось к Корфу — важнейшей морской базе Венецианской республики. Следовало предупредить венецианцев на Корфу, чтобы те встретили главнокомандующего дона Хуана как подобает, демонстрируя благодарность ему. Поэтому Веньеро вырвался вперед, дабы все и всех подготовить.
Море снова взыграло, и отчалившей от Самотраки флотилии было трудно соблюдать порядок построения. В этих окрестностях океан был сравнительно мелким, поэтому холодные северо-западные ветра легко нагоняли волну. Вплоть до 26 сентября флоту никак не задавалось войти в гавань Корфу.
Из крепости в гавани салютовали пушки. Из доков убрали торговые корабли, расчистив место для прибывшей армады.
Корфу обеспечивал защиту выхода в Адриатическое море, которое еще называли Венецианским заливом. Возвышавшаяся над гаванью крепость, построенная корфиотами, выглядела столь внушительно, что у тех, кто прежде не встречал более красивых укреплений, при виде ее захватывало дух. Земли на горизонте с Корфу казались темно-фиолетовыми, а территории, вдававшиеся глубоко в море, представали почти перед самым носом. Это были турецкие владения.
Следы атак Улудж-Али на Корфу были заметны и впечатляющи, но защищенная крепостью гавань не пострадала. Турецкие войска высадились на слабо укрепленных территориях острова и разграбили их, прежде чем им пришлось отступить.
По прибытии на Корфу командующие альянса получили самую точную информацию о турецкой флотилии. Так, им стало известно: крупная эскадра Али-паши все еще находилась в греческих водах. Она состояла из трехсот кораблей, включая малые лодки. Предполагалось, что корабли Улудж-Али уже примкнули к этой эскадре.
Советом было решено оставить главные силы на якоре при Лепанто — в нескольких днях плавания от Корфу. Враг явно был на подступах…
На Корфу Барбариго забрал письма от Флоры, которых скопилось здесь немало, ибо пересылать их в Мессину не было возможности. Он перечитывал их снова и снова, как только находилась свободная минута. У человека, находившегося далеко на войне, мир и спокойствие, передаваемые в прозаичных описаниях повседневной жизни матери и сына, вызывали чувство ностальгии.
Он ответил ей. Но теперь его письма не были подробными, как прежде. С тех пор как дон Хуан прибыл в Мессину, у Агостино не хватало ни энергии, ни времени писать ей. Сейчас, после месячного перерыва в переписке, ему сложно было восстановить прежнюю регулярность. Более того, зная, что враг уже стоит у Лепанто, что война вот-вот начнется, Барбариго не мог, как раньше, просто перечислять свои каждодневные занятия так, будто эта рутина будет продолжаться вечно.
Словом, он не знал, о чем следовало бы писать. В итоге в посланиях Агостино делился разными мыслями, которые беспрестанно роились в его голове.
Перечитав готовое письмо, Барбариго грустно усмехнулся: оно было написано теплым (в сравнении с его обычным стилем) тоном. Но в то же время послание получилось слишком банальным.
Он наказал им хорошенько согреваться, но больше говорить было не о чем. И все письмо состояло из общих фраз. Затем, вспомнив, что не сможет написать, пока снова не вернется на Корфу, Барбариго дополнил: «Не волнуйтесь, если я пропаду на какое-то время». Письмо завершалось наставлением: «Обязательно берегите себя».
Агостино вспомнил, что в тексте повторил это предложение как минимум три раза. Он громко рассмеялся, и слуга даже приоткрыл дверь, дабы убедиться, все ли в порядке.
Письмо скорее всего отправилось на той же лодке, которая доставила флотилии на Корфу послание от венецианского сената со следующим напутствием: «Народ Венецианской республики сердцем с вами. Сражайтесь с врагом, покуда хватит ваших сил!»
Греческие воды. Октябрь 1571 года
Во время очередного военного совета на Корфу испанцы предложили новый план. По их мнению, огромные масштабы мусульманской армии делали маловероятной победу турок на море. Поэтому, как они утверждали, сейчас было самое время оккупировать греческий город Негропонте.
Веньеро снова запротестовал. Когда враг стоял совсем рядом, не было никакого смысла уходить от него в Негропонте. Напряжение между испанцами и венецианцами все больше нарастало.
Но им все же удалось принять единодушное решение — покинуть остров и отправиться в Игуменицу, гавань на побережье прямо напротив Корфу. Было начало октября.
Еще одна неприятность случилась по дороге из Игуменицы на юг (мимо Паксоса) к острову Сан-Маура.
Вражда среди командования неизбежно распространяется на низшие чины. Как правило, настроения верхушки отражаются на степени недовольства солдат. Но то, что адмиралы обычно выражают в словах, рядовые солдаты превращают в работу кулаков. Перепалки между испанскими и венецианскими бойцами начались еще в Мессине, во время сборов союзного флота. Напряжение еще больше усилилось после того, как дон Хуан предложил перекинуть часть испанских войск на венецианские корабли.
Испания выступала в качестве одной из главных сил Средиземноморья, со временем ее влияние на этих территориях только укреплялось. С другой стороны, лучшие времена Венеции остались в прошлом. И то, что Венеция выделила для флота свои последние корабли, служило очевидным доказательством ее истощения. А положение Испании было совершенно иным.
