Ознакомительная версия.
Во времена господина Манегольда, который был настоятелем каноников в Эбсторфе, сгорела Минденская церковь. Её семь раз восстанавливали, но затем её вновь уничтожал огонь. Тогда минденцы, отправив послов, обратились к главам нашей церкви с просьбой взять большую плату и отдать им тело их епископа, а именно, блаженного Дитриха, чтобы он был им защитой в такой опасности. Но те все, никоим образом не соглашаясь, громко негодовали, ибо среди стольких тысяч невозможно было узнать одного. И даже если бы его узнали по лицу и по имени, они никоим образом не оставили бы сокровище, которое было погребено у них по Божьему решению, а именно, для их величайшей пользы. Итак, посланцы, ни с чем вернувшись домой, вышли к народу в немалом замешательстве. И, хотя желание их не сбылось, они, стремясь всё же возвысить своего покровителя великолепной почестью, пусть и заочно, изготовили серебряный монастырь, украшенный по образу руки красивым венком, поставив перед алтарём священника, а сбоку – серебряную башню и пономаря, как бы стоявшего и бившего в колокола, в надежде, что этот дар будет им защитой и что его покровительство подаст им с этого времени утешение. Таким образом благодаря заслугам святого мученика пожары прекратились и эта напасть от них удалилась.
Строение, которое было вокруг тел святых, рухнуло от ветхости и не было восстановлено из-за небрежения горожан. Тогда названный епископ явился одной монахине в ризе фиолетового цвета, в митре и украшенный дивным образом, и с весьма радостным выражением лица велел ей объявить народу, что гнев Божий обрушится на них в скором времени из-за того, что место, в котором они покоятся, не пользуется никаким уважением, так что свиньи роют там землю, и никто им не мешает. И прибавил: «Всем, кому ты это расскажешь, скажи в подтверждение, что видела меня собственными глазами, и что мы ежедневно вспоминаем перед всевышним Богом обо всех, кто помнит о нас». Сказав это, достопочтенный муж исчез.
Однажды, когда некий крестьянин рвал там траву для корма своей скотине, случилось, что он и его жена лишились чувств, а его конь и вся скотина издохли. В этом открылось, что Господь, коему слава во веки веков, возвеличил своих святых достойными наградами на небе и чудесами на земле.
В это же время жила некая девица, расслабленная всем телом, которую родители посадили на телегу и привезли сюда; и вот, когда ради неё отслужили торжественную мессу, она своими ногами вернулась домой к удивлению и радости всех, кто там был. Это произошло во времена настоятеля Гервасия, который, радуясь в Господе, обратился с речью к народу, сказав, что Бог дал это знамение в подтверждение их достоинств.
Некая дама из славного рода, страдая во время родов восемь дней, дошла до крайности, так что шла речь о её погребении. Забывшись посреди приступов боли, она увидела, что сидит возле ворот церкви, где погребены святые мученики. И увидела, что рядом с ней стоит преклонного возраста муж в достопочтенном наряде, который сказал ей: «Я знаю, что ты удручена тяжкой телесной немочью, но, если ты сделаешь то, что я посоветую, ты выздоровеешь. Если ты дашь обет пожертвовать четыре денария в любое место, где мы покоимся, то сразу же станешь здоровой. Оставляю на твоё усмотрение пожертвовать в часовню то, что захочешь». Очнувшись, она, обретя благодаря видению уверенность, просила мать и тех, кто стоял рядом, пожертвовать Господу всё, что ей было велено. И она тут же родила сына и исцелилась, как и предвидела.
Некий плебан, страдавший лихорадкой, посвятил себя по обету святым и то, что уважил обещанием друзей Божьих, подтвердил тем, что выздоровел.
Одна монахиня, когда совсем оглохла, взяла и вставила в уши траву, которую нарвала на могиле святых, и тут же снова стала слышать.
Одна дама страдала от сильной боли в глазах. Тогда она посвятила святым серебряные перлы, и боль тут же утихла.
Один горожанин, приняв елеосвящение, когда лежал при смерти, позвал жену и просил её пойти к гробнице мучеников и помолиться за его выздоровление. И в тот самый час, когда женщина туда пришла, муж выздоровел и на третий день отправился работать в поле.
В этом и многом другом ты, Господи, чудесным образом прославил народ свой, и нет недостатка в твоих чудесах для демонстрации их истинной славы. Итак, будем почитать воинов Божьих, которых удостоверяют посредством чудесного деяния такие дары Божьи, чтобы благодаря их славным заслугам и заступничеству мы сподобились стать их товарищами в царстве вечного света. Аминь.
«Народные этимологии» названий славянских городов немецкими хронистами и историками широко известны. Особенно такие попытки «перевода» славянской топонимики были характерны для позднего Средневековья, когда название Хамбурга объясняли от бога «Хамона», название Бютцева – от «коня Александра Македонского Буцефала», города Барта – от лангобардов и др.
В. Топоров (Топоров 1966 а, с. 255, 256) указывал на то, что значительная часть дославянской топонимики северо-восточной Германии и Мекленбурга «проще всего объясняется с помощью балтского языкового материала», «определение её как «индоевропейской» было бы излишне широким…, а традиционное называние этих элементов «славянскими» – в одних случаях не вполне удовлетворительно». Также и J. Udolph и K. Casemir (Udolph/Casemir 2006, S. 131,132), отмечая значительную роль балтского языка для этимологий нижнесаксонской топонимики, указывали на «группу топонимов или элементов, необъяснимых из германского», но объяснимую из балтских языков. H. Schall указывал на обширный слой реликтов балтского языка в северо-восточной Германии, отмечая его связь с праславянским балтским диалектом. Также и В. Топоров (Топоров 1966 б, стр. 104) относил язык части дославянской топонимики к «балто-славянскому» языку, поясняя, что «территориально балто-славянский был приурочен к областям, примыкающим к историческим балтийским территориям с запада, юга и юго-востока, и что хронологически он следовал за периодом существования древних балтских диалектов до выделения из них тех периферийных группировок, которые впоследствии развились в славянские языки».
Также, по всей видимости, и Trautmann 1950, S. 111–112, сообщавший по поводу этимологии этого этнонима: «исходная форма, предположительно ‘Obodriti (’‘Obodriti? вполне невероятно исходная форма восходят к ‘Obodrici, Obotrici); этимология Нидерле ненадёжда (формант – iti неизвестен в славянских этнонимах)». Немецкое выражение durchaus unmöglich («вполне невероятно»), в этом месте должно было быть опиской, вместо «вполне вероятно» (durchaus möglich), так как весь смысл фразы Р. Траутмана сводится к критике этимологии Нидерле на основании неизвестности форманта – iti и предложении исходной формы *Obodrici, Obotrici без этого форманта.
Matten W. Rerik, die Wikingerburg // Rostocker Anzeiger, 1.04.1938 [пер. с немецкого автора].
Другой вариант прочтения названия крепости – Гран. Предлагаемая обычно версия о том, что «гран» было арабским искажением славянского «град», имеет существенные недостатки, в частности: в северо-лехитских диалектах, на которых говорили ободриты, крепость называли словом «гард», а не «град».
Р. Траутманн приводил также и другие примеры имён на – мысл у балтийских славян, выведенных им из топонимики южной Балтики: Семысл, Даргомысл, Добромысл, Хотемысл, Маломысл, Помысл, Премысл, Радомысл (Trautmann 1948, S. 50, 51).
В оригинале – «История святых мучеников» или «Страдания святых мучеников», однако в дальнейшем повествовании, для удобства и экономии места, этот источник будет именоваться просто «Сказанием».
В позднем Средневековье название Гамбурга связывали с якобы почитавшимся там ранее языческим богом Хамоном по созвучию (Hamma-burg – нем. «город Хамма», связывалось с именем Hamon).
Переход boch ^ buk при этом может объясняться не просто искажением в немецкой передаче, а особенностями балтийско-славянских диалектов, в которых хорошо известен переход о ^ u (ср. топонимы Muriz/Müritz из «Морича», Wurle из «Ворле», Wustrow из «Востров»). При этом ch нередко применялось как для передачи славянского g или h, так и для k.
Камень Эльверта – это гранитный блок к северу от Лемке, на границе общинных угодий с Мере, на котором проделано два больших углубления в форме подков, а также несколько маленьких прорезов той же формы. Один учитель рассказал о нём Августу Фройденталю, немецкому писателю XIX века, описывавшему путешествия по Нижней Саксонии, следующую историю.
Benes Agre (FN)
2) Dalgehavus Mark (FN)
3) Daleche Land schiffte (FN)
4) Jerlisse (FN)
5) Smalle Simeser; Brede Simeser (FN)
Ознакомительная версия.
