Губернские власти создали еще один административный инструмент для выполнения разверстки под названием «товарная блокада». Один и тот же орган, ответственный за продразверстку, губпродком, сосредоточил в своих руках распределение необходимых для крестьянства товаров первой необходимости — соли, спичек, керосина, мыла, гвоздей, обуви и т.п.
7 сентября 1920 г. было объявлено об установлении в губернии товарной блокады. Суть ее сводилась к следующему: сельские общества или волости, выполнившие все разверстки к установленному сроку полностью, могли получить товарный паек в полуторном размере; выполнившие разверстки в размере 50% хлебной, 25% мясной, 25% овощной, 25% по птице, 25% сырьевой и 25% сенной, получали товарный паек в одинарном размере; выполнившие разверстки в размере 50% хлебной, 25% мясной и 25% всех остальных разверсток, взятых вместе, получали товарный паек в половинном размере. Если процент выполненной разверстки в сельских обществах или волостях оказывался меньше перечисленных выше, товары не выдавались. Допускалось засчитывать одну разверстку за другую в процентном соотношении, за исключением хлебной: хлебная разверстка являлась главной и требовала обязательного выполнения {2: 34}.
Установленная губпродкомом полуторная норма (довольно скудная сама по себе) является свидетельством того, что губернские власти заранее предвидели невозможность 100-процентного выполнения всех заданий — это было невозможно. Кроме разверстки на хлеб, зернофураж и масличные семена, в Тюменской губернии были введены разверстки на картофель (27 августа 1920 г.), мед (2 сентября), птицу (3 сентября), крупный и мелкий рогатый скот, свиней (6 сентября), кожу и шерсть (13 сентября), льноволокно и пеньку (14 сентября 1920 г.) и другие продукты сельскохозяйственного производства. Развёрстывались задания на табак, щетину, рога, копыта, хвосты, гривы. Всего к началу 1921 г. в Тюменской области существовало 34 вида разверсток {2: 649—650}, ложившихся непосильным грузом на крестьянство. Каждую разверстку сопровождала одинаковая по установкам инструкция: так, в приказе губисполкома и губпродкома № 59 от 28 октября 1920 г. говорилось: «Разверстка на шерсть — боевой приказ. Немедленно провести раскладку на отдельные хозяйства со вручением каждому особой повестки» {2: 40}.
Руководство губернии требовало от уездных и волостных партийных, советских органов, продкомов: поставленную Наркомпродом «боевую задачу» по выполнению всех разверсток продовольствия и сырья осуществить в кратчайший срок — не позднее 1 декабря 1920 г. Объявлялось, что заявления крестьян о неимении обмолоченного зерна не могут служить оправданием. Продработники, не выполнившие задания, подлежали аресту. В направленной на места телеграмме подчеркивалось: «Будьте жестоки и беспощадны ко всем волисполкомам, сельсоветам, которые будут потворствовать невыполнению разверсток. Давайте определенные боевые письменные задачи волисполкомам и к не выполнившим применяйте, помимо ареста волисполкомов, конфискацию всего имущества. Уничтожайте целиком в пользу обществ хозяйство тех лиц, кои будут потворствовать невыполнению разверстки. Уничтожайте железной рукой все тормозы, дезорганизующие вашу работу» {2: 38—39).
Губернский продкомитет получил практически неограниченные права, санкционированные губисполкомом, даже губчека остался в стороне. Председатель Тюменской чрезвычайной комиссии П.И. Студитов докладывал руководству о фактах «преступной работы продорганов», «грубых ошибках губпродкомиссара» {2:613,615}. Руководил губпродкомом Г.С. Инденбаум. С 31 августа 1920 г. он занимал должность тюменского губпродкомиссара. Инденбаум отличился чрезвычайно жесткими (точнее — жестокими) методами руководства. Когда стало ясно, что выполнить продразверстку к 1 декабря не удастся, он приказал выполнить все разверстки, не останавливаясь ни перед чем, назначил новый срок — не позднее 25 декабря: «Должна быть самая беспощадная расправа вплоть до объявления всего наличного хлеба деревни конфискованным», население допускалось оставить «на голодной норме» {2: 653). Председатель тюменской ЧК жаловался на Инденбаума: когда Студитов обратил внимание руководства губисполкома на произвол продработников, Инденбаум ответил: «Мы будем действовать самостоятельно, а если будет контрреволюция, тогда мы попросим Вас для ликвидации» {2: 614}.
Для иллюстрации методов и стиля деятельности губпродкома приведем характерный текст приказа данного ведомства № 251 от 5 ноября 1920 г.: «Председатель сельсовета села Каменка Каменской волости Тюменского уезда тов. Шишелякин Алексей Федорович мною арестован и предан суду военно-революционного трибунала за противодействие государственной разверстке.
В Каменскую волость направить немедленно отряд, в течение трех суток выполнить разверстку в двойном размере против первоначально наложенной. У арестованного председателя тов. Шишелякина конфисковать все его имущество, заключающееся в живом и мертвом инвентаре.
Проведение этого приказа в жизнь возлагаю персонально на комиссара Тюменской продконторы тов. Сычева и председателя волисполкома Каменской волости. Настоящий факт широко опубликовать в местной прессе.
Предупреждаю, что за противодействие разверстке виновные будут мной караться самым беспощадным способом. Губпродкомиссар Инденбаум» {2:42}.
Столь же показателен текст распоряжения члена коллегии Тюменского губпродкома Я.З. Маерса волостным уполномоченным по проведению разверсток в Ишимском продовольственном районе. Товарищ Инденбаум в декабре 1920 г. инструктировал местных продработников: «Церемониться нечего, надо быть чрезвычайно твердым и жестоким и изъять хлеб, который разверстан по вашей волости. Вы должны твердо помнить, что разверстки должны быть выполнены, не считаясь с последствием, вплоть до конфискации всего хлеба в деревне, оставляя производителю голодную норму» {2: 59}.
Любой советский работник мог быть обвинен в пресловутом «противодействии разверстке» и жестоко наказан. На практике это было нередким явлением. Председатель Чуртановского волисполкома Ишимского уезда Г.И. Знаменщиков был арестован продотрядом, посажен в холодный подвал с другими арестованными. В это время имущество в его хозяйстве, рабочий скот конфисковали без соблюдения всяких правил, выгребли весь хлеб, включая семенной, не оставив семье даже нормы. Не обратили внимания на наличие в семье грудных детей {2: 56—57}. Неудивительно поэтому, что в рядах тюменских повстанцев и их руководителей часто встречались бывшие работники местных советских и военных органов. Если государственная власть таким образом относилась к работникам собственного аппарата управления, кем был в ее глазах рядовой гражданин — крестьянин?
Местные органы были поставлены в условия, когда невыполнение заданий вышестоящего руководства, вне зависимости от объективных условий и возможности их выполнения, объявлялось преступным. Однако и среди местных работников было немало таких, кто не только выполнял полученные инструкции, не считаясь ни с чем, но и проявлял еще большую инициативу и рвение — на местах произвол и беззаконие стали привычным явлением.
Советские органы в уездах, волостях, приученные вышестоящими инстанциями к командам в военном тоне приказов и циркуляров в продовольственной политике, быстро переняли подобные методы. Так, заведующий продовольственной конторой № 20 Тобольского уезда направил 24 ноября 1920 г. в адрес всех уездных волисполкомов распоряжение: волисполкомам надлежит предъявить категорическое требование ко всем не выполняющим разверстку, не принимая от них никаких отговорок; если же кто явно не желает выполнить разверстку, то к нему надлежит применять самые строгие меры вплоть до конфискации имущества и предания суду, в противном случае вся ответственность будет возложена на председателя волисполкома вплоть до предания его суду ревтрибунала {2: 47}.
В Ишимском уезде в декабре 1920 г. создали уездную чрезвычайную тройку с участием руководителей уездных комитетов партии, исполкома и продовольствия. Тройка получила чрезвычайные полномочия в проведении продовольственных разверсток. В приказе тройки № 1 требовалось полностью выполнить все разверстки по уезду к исходу первых семи суток нового 1921 г. Никакие оправдания о невыполнении разверсток не принимались, тем более категорически запрещалась посылка ходоков, делегаций с ходатайством о продлении срока или уменьшении разверсток. Последним грозил арест и направление на принудительные работы. С целью обеспечения выполнения хлебных разверсток в указанный срок все мельницы в Ишимском уезде (паровые, водяные, ветряные), за исключением мельниц, размалывающих государственное зерно, закрывались и размол зерна для личного потребления запрещался {2: 84}.
На местах командовали и отдавали приказы и чрезвычайные тройки, и заведующие продконторами, и продкомы, и продкомиссары, и чрезвычайные уполномоченные. Продработники по собственному усмотрению разгоняли и арестовывали волисполкомы и сельсоветы, объявляли ту или иную волость на военном положении, создавали ревкомы.
