качестве наложниц за 100 000 дирхемов (80 000 долларов).58 Но мы не должны думать, что обычный гарем — это частный бордель. В большинстве случаев наложницы становились матерями и гордились количеством и полом своих детей; кроме того, было много случаев нежной привязанности между хозяином и наложницей. Законные жены принимали наложничество как нечто само собой разумеющееся. Зобайда, жена Харуна, подарила ему десять наложниц.59 Таким образом, в семье одного мужчины могло быть столько же детей, сколько в американском пригороде. У сына Валида I было шестьдесят сыновей и неучтенное количество дочерей. Евнухи, запрещенные Кораном, стали необходимым придатком к гарему; христиане и евреи участвовали в их импорте или производстве; халифы, визири и магнаты платили за них высокую цену, и вскоре эти хитрые кастраты подчинили своей узкой компетенции многие сферы мусульманского управления. В первые века после завоевания эта гаремная система предотвратила этническое поглощение арабов завоеванным населением и увеличила их число до необходимого для управления их распространяющимся царством. Возможно, она имела некоторый евгенический эффект благодаря свободной плодовитости самых способных мужчин; но после Мамуна многоженство стало источником моральной и физической деградации, а по мере того как рты росли быстрее, чем пища, росли бедность и недовольство.
Положение женщины в браке было священным подчинением. Она могла иметь только одного мужа и разводиться с ним только значительной ценой. Неверность мужа была совершенно недоступна ее пониманию и считалась морально ничтожной; ее собственная неверность каралась смертью. Поразительно, как много прелюбодеяний она успела совершить, несмотря на свои недостатки. Ее поносили и почитали, принижали и подавляли, а в большинстве случаев любили страстно и нежно. «Ради своей жены, — говорил Абуль-Атыйя, — я с радостью откажусь от всех наград жизни и всех богатств мира»;60 Такие признания были частыми, а иногда и искренними. В одном вопросе мусульманская жена была привилегирована по сравнению с некоторыми европейскими женщинами. Все имущество, которое она получала, полностью переходило в ее распоряжение и не подлежало никаким притязаниям со стороны мужа или его кредиторов. В безопасности зенаны она пряла, ткала, шила, управляла хозяйством и детьми, играла в игры, ела сладости, сплетничала и интриговала. От нее ожидали, что она родит много детей, как экономический актив в сельскохозяйственном и патриархальном обществе; оценка, которой она пользовалась, зависела в основном от ее плодовитости; «кусок старой циновки, лежащий в углу, — говорил Мухаммед, — лучше, чем бесплодная жена».61 Тем не менее аборты и контрацепция широко практиковались в гареме. Акушерки передавали древние методы, а врачи предлагали новые. Аль-Рази (ум. в 924 г.) включил в свою «Квинтэссенцию опыта» раздел «о средствах предотвращения зачатия» и перечислил двадцать четыре, механических или химических.62 Ибн Сина (Авиценна, 980-1037) в своем знаменитом «Кануне» привел двадцать рецептов контрацепции.
В области несексуальной морали магометане не сильно отличались от христиан. Коран более определенно осуждает азартные игры и опьянение (ст. 90), но некоторые азартные игры и много пьянства продолжались в обеих цивилизациях. Коррупция в правительстве и судебной системе процветала в исламе, как и в христианстве. В целом мусульмане, похоже, превосходили христиан в коммерческой морали,63 верности своему слову и верности заключенным договорам;64 Саладин, по общему мнению, был лучшим джентльменом крестовых походов. Мусульмане были честны во лжи; они допускали ложь, чтобы спасти жизнь, уладить ссору, угодить жене, обмануть на войне врагов веры.65 Манеры мусульман были одновременно и формальными, и учтивыми, а речь мусульман изобиловала комплиментами и вежливыми гиперболами. Как и евреи, мусульмане приветствовали друг друга торжественным поклоном и приветствием: «Мир [салам] тебе»; и правильным ответом каждого мусульманина было: «На тебе мир, милость и благословение Божье». Гостеприимство было всеобщим и щедрым. Чистота зависела от дохода; бедняки были запущены и обложены, зажиточные — вычищены, ухожены и надушены. Обрезание, хотя оно и не упоминается в Коране, считалось само собой разумеющимся гигиеническим требованием; мальчики подвергались этой операции в пять или шесть лет.66 Частные бани были роскошью богатых, но общественных бань было много; в Багдаде в десятом веке, как нам говорят, их было 27 000.67 Парфюмерия и благовония были популярны как среди мужчин, так и среди женщин. Аравия издревле славилась своими ладаном и миррой, Персия — маслом розы, фиалки или жасмина. Сады с кустарниками, цветами и фруктовыми деревьями были при многих домах, а цветы любили, прежде всего в Персии, как аромат жизни.
Как развлекались эти люди? В основном пиршествами, мздоимством в обоих смыслах, флиртом, поэзией, музыкой и песнями; к этому низшие порядки добавляли петушиные бои, канатоходцев, жонглеров, фокусников, марионеток….. Из «Кануна» Авиценны мы узнаем, что у мусульман X века были почти все виды спорта и физические недостатки нашего времени: бокс, борьба, бег, стрельба из лука, метание копья, гимнастика, фехтование, верховая езда, поло, крокет, поднятие тяжестей и игра в мяч с молотком, клюшкой или битой.68 Азартные игры были запрещены, карты и кости мало использовались; нарды были популярны; шахматы были разрешены, хотя Мухаммед осуждал вырезание фигур по подобию людей. Популярны были скачки, которым покровительствовали халифы; в одной программе, как нам сообщают, участвовало 4000 лошадей. Охота оставалась самым аристократическим видом спорта, менее жестоким, чем в сасанидские времена, и часто переходящим в соколиную охоту. Пойманные животные иногда использовались в качестве домашних питомцев: в одних семьях были собаки, в других — обезьяны; некоторые халифы держали львов или тигров для устрашения подданных и послов.
Когда арабы завоевали Сирию, это были еще полуварварские племена, безрассудно храбрые, жестокие, чувственные, страстные, суеверные и скептически настроенные. Ислам смягчил некоторые из этих качеств, но большинство из них сохранилось. Возможно, жестокости халифов в целом были не хуже, чем у современных христианских королей, византийских, меровингских или норвежских; но они были позором для любой цивилизации. В 717 году Сулейман, совершавший паломничество в Мекку, предложил своим придворным испытать свои мечи на 400 греках, недавно захваченных в плен на войне; приглашение было принято, и 400 человек были обезглавлены в веселом спорте, пока халиф смотрел на это.69 Аль-Мутаваккиль, возведенный на престол, бросил в тюрьму визиря, который за несколько лет до этого обращался с ним с оскорблениями; в течение нескольких недель пленнику не давали спать до умопомрачения, затем ему разрешили спать в течение двадцати четырех часов; окрепшего, его положили между досками, утыканными шипами, которые не позволяли ему двигаться без самокалечения; так он пролежал в агонии несколько дней, пока не умер.70 Такая дикость, конечно, была исключительной; обычно мусульманин был душой вежливости, гуманности и терпимости. Он был, если можно
