faute
à Voltaire».
Об Арно см.: [Trousson 2004]. Об этом эпизоде см. подробнее: [Мильчина 2017б: 717–719].
О важности этой фигуры для театра посленаполеоновской эпохи см.: [Пюимеж 1999].
По-французски сказано проще и пренебрежительнее, чем в русском переводе: s’essayait à pétrir le marbre, т. е. «еще только пробовал ваять из мрамора»; никакого вдыхания жизни в оригинале нет.
Впрочем, справедливости ради следует уточнить, что Брюгьер де Сорсюм, переводчик «Сакунталы», Байрона и Шекспира, предмет восхищенного внимания Альфреда де Виньи [Vigny 2012: 510–511], не был и совсем ничтожен, так что и унижать его таким упоминанием не совсем справедливо; и в довершение всего следует сказать, что конкретно в 1817 году он не выпустил ни одной книги.
См.: [Julien 1987: 307–308].
Узаконенная, кстати, не в 1817 году, а годом раньше, в мае 1816 года.
См. сводку литературы: [Мильчина 2019а: 496–498].
Эта гроздь «ученых» слов, оканчивающих по-русски на -ция, а по-французски на -tion, – своеобразный оммаж стернианскому роману Шарля Нодье «История короля Богемии и его семи замков» (1830), где все 60 глав имеют названия, оканчивающиеся на -tion. Роман вышел с иллюстрациями Тони Жоанно и стал одним из первых образцов романтического издания, широко использующего не только иллюстрации, но и игру шрифтами и разные графические эффекты.
Между прочим, и в этом виде фамилия автора присутствует не во всех экземплярах: в одном из доступных на сайте Gallica экземпляров, хранящихся в Национальной библиотеке Франции, гигантское G отбрасывает «тень», а в другом – нет.
Было высказано предположение [Ceuleers 2011: 41], что Абль связан с французским глаголом hâbler – «привирать, бахвалиться», а Кракк – со словом craque – опять-таки «вранье, хвастовство»; но написание обоих этих имен в книге (Hahblle и Krackq) такую этимологию – по-видимому намеренно – затемняет.
О его происхождении и транскипции см. первое примечание к статье «„В наши дни большинство уток вывозится из Российской империи“».
Об эмблематической для французской литературы 1830–1840‐х годов фигуре Робера-Макера см.: [Мильчина 2021б]).
Пародия на реальную ситуацию во Франции, где новые церкви и религии, от сенсимонизма до Французской католической церкви аббата Шателя, возникали с конца 1820‐х годов очень часто.
На мой взгляд, Натали Прейс очень сильно идеализировала в своей статье [Preiss 2012] роль Пуфа как своего рода креативного принципа, переустроителя мироздания. Пуф со своей черной повязкой на одном глазу (точь-в-точь как у «дядюшки Макера») – традиционная сатира на жульническую рекламу в гораздо большей степени, чем утверждает Прейс.
В оригинале «Clé des champs» – французская идиома, дословно означающая «ключ от полей». В 1953 году это гранвилевское название использовал Андре Бретон для сборника своих статей, который российские исследователи сюрреализма переводят как «Ключ к полям» и «Ключ от полей» (возможно, по причине важности для Бретона образа «ключа»); сердечно благодарю за эту справку А. В. Гладощук. Однако, хотя на рисунке Гранвиля в соответствии с его общей стратегией реализации словесных метафор и фигурирует большой ключ, я все-таки считаю наилучшим вариантом для пролога «Иного мира» короткий клич Карандаша «На волю!».
Один из этих очерков, «Женщина без имени», в переводе Ирины Золотаревской см.: [Французы 2014: 297–318].
См. русский перевод: Сцены 2015. О сложных взаимоотношениях трех инстанций – издателя, художника и авторов – в ходе подготовки этой книги см. новейшую статью: [Thérenty 2021].
Об эволюции значения слова illustrer во Франции XIX века от «прославлять» к «сопровождать изображениями» см.: [Kaenel 2005: 81–82, 597–601].
Baudelaire Ch. Curiosités esthétiques. Paris: Michel Lévy frères, 1868. P. 411. В оригинале «Grandville est un esprit maladivement littéraire»; принятый русский перевод: «его творческие устремления литературны до болезненности» [Бодлер 1986: 167] кажется мне не совсем точным.
Напомню, что рисунки эти Гранвиль выполнил за полтора десятка лет до того, как знаменитый фотограф и воздухоплаватель Надар в реальности сделал снимки из кабины воздушного шара.
Наиболее точным переводом этой фразы будет, несмотря на очевидный анахронизм, народная мудрость «Сам себя не похвалишь – ходишь как оплеванный».
Проект, впрочем, оказался недлинным: «Статья первая. Каждый военный, дравшийся на дуэли, будет приговорен к сбриванию правого уса. Поскольку статья первая искоренит зло в зародыше, другие статьи отменяются».
Этому особенно способствовала публикация отдельными выпусками, что позволяло оперативно реагировать на календарные события (Карнавал, открытие Салона в Лувре, первоапрельские розыгрыши, а в конце – приближение Нового года и новогодние подарки).
Об этой же уверенности в том, что наилучшая из женщин – та, что не имеет головы, свидетельствовала вывеска кабака, которая некогда дала название парижской улице Женщины без головы (ныне улица Ле Регратье); на вывеске изображение такой безголовой дамы сопровождалось надписью «Все хорошо»; впрочем, та дама вдобавок держала в руках стакан вина, что делало ее еще более привлекательной [Мильчина 2016: 165].
Подробнее об этой гравюре см.: [Preiss 2012: 64–65].
Тут кстати напомнить, что и само слово réclame, только с конца 1830‐х годов употреблявшееся в значении «расхваливание некоего товара», первоначально означало слово, которое печатали внизу страницы и повторяли в начале следующей, чтобы привлечь внимание корректора или переплетчика и помочь им не перепутать порядок страниц.
См., например, фигуру «переводчиков, работающих на пару» [Лагранж 2015: 570] или образ «парового правительства» в пятом выпуске «Фантастического обозрения» А. де Мюссе (7 марта 1831 года) [Мюссе 1957: 494].
Труднопереводимое французское понятие,
