что ему надо учиться, надо подтягиваться под общий уровень. Нельзя же норовить прожить жизнь так, чтоб чему-нибудь и не научиться. Да и, сказать по правде, таких читателей у нас не так много. Они ещё есть кое-где, но не они всё же определяют общее, так сказать, читательское лицо. В общем и целом читатель не такой дурак, и нечего бояться, что он не поймёт какой-нибудь шутки, аллегории или иронии. Как сказал один мудрый узбек: «Хозяину нечего бояться, что у гостя из пирога выскочит начинка». Так что писателю не для чего печь свои пироги пустыми, то есть из одного теста, а если у какого-нибудь гостя, то бишь читателя, что-нибудь там и выскочит изо рта или из пирога, то это уже его личное читательское дело. На писателя за это не следует быть в обиде.
А теперь перейдём к слову «юморески».
Автор употребил это слово для того, чтоб показать, что писал в данном случае, так сказать, не на полном серьёзе, а позволяя себе иногда пошутить. Как сказано в «Кратком словаре литературоведческих терминов», составленном профессором Л. Тимофеевым, «Юмореска – небольшое произведение в прозе или стихах, беззлобно высмеивающее отдельные частные явления в общественной или личной жизни». Автор действительно предлагает читателю не какие-нибудь многотомные труды или трактаты, а именно небольшие литературные этюды (или, как их модно теперь называть, эссе), в которых и на самом деле позволяет себе кое над чем беззлобно посмеяться (то есть именно над тем, что заслуживает такого беззлобного смеха, а не так чтоб уж над всем подряд). Таким образом, с точки зрения серьёзной литературоведческой науки, здесь всё в порядке.
Правда, в обычном, читательском понимании слова, юмореска – это совсем уж какая-нибудь чутошная литературная крохотулька, или, как теперь принято говорить, хохмочка. Читатель, привыкший к такому микроскопическому пониманию этого слова, возможно, будет разочарован, не встретив в предлагаемом сборнике столь полюбившихся ему крохотулек, но, может быть, он всё-таки не будет очень сердиться, найдя несколько иную, но всё же вполне съедобную пищу для своего ума, и извинит автора, которому очень хотелось напомнить, что слово «юмор» имеет отношение не к одним крохотулькам, смешинкам, хохмочкам, чепушинкам, хохотулькам, хохморескам и пр., а содержит в себе и более серьёзный смысл.
Так или иначе, автор считает возможным оставить придуманное им название хотя бы как некую допустимую поэтическую вольность. Позволил же себе некогда Николай Васильевич Гоголь свои «Мёртвые души», написанные чистейшей прозой, наименовать поэмой.
В данном случае автор решил последовать примеру великого классика, хотя и вполне сознаёт своё место и помнит существовавшую некогда поговорку: «Что игумену можно, то братии – зась» (смотри примечание в конце книги).
Кстати, о примечаниях.
Настоящее издание снабжено научными комментариями, или, попросту говоря, примечаниями, включающими толкование малопонятных слов, выражений и оборотов речи, а также различные высказывания и замечания автора, которые по тем или иным соображениям не могли быть включены в основной текст. Главный и, пожалуй, единственный недостаток подобного рода комментариев заключается в том, что они помещены в особом разделе, в конце книги, что значительно затрудняет чтение, так как, отыскивая нужное примечание, читатель каждый раз теряет страницу, на которой оставил чтение основного текста, отыскав же эту страницу, он теряет страницу, где следует читать очередное примечание, и бьётся, таким образом, словно рыба об лёд, без конца, или, вернее сказать, до конца, то есть пока окончательно не потеряет терпение. Во избежание подобных эксцессов лучше всего зажимать книгу на нужных страницах пальцами, а ещё лучше пользоваться бумажными закладками, хотя, правду сказать, они часто выскакивают и теряются, что очень злит читателя. Я лично нахожу выход в том, что обычно читаю в книге сразу целый раздел, а потом прочитываю сразу все комментарии к этому разделу. Таким образом, мне не приходится то и дело скакать по книге, подобно воробью, скачущему по земле в поисках хлебных крошек.
И тем не менее рекомендовать этот способ каждому из читателей не представляется возможным. Дело в том, что все читатели делятся по темпераментам, в соответствии с которыми и поступают. Как известно, по темпераментам люди делятся на сангвиников, флегматиков, холериков и меланхоликов. Сангвиники – это те, которые читают книги в спешке, не особенно вдумчиво и не обращая никакого внимания на всяческие комментарии, сноски и примечания, отчего, конечно, много теряют. Флегматики – люди дотошные. Эти читают с толком, с чувством, всё подряд, вместе с предисловиями, эпиграфами и послесловиями, и, если встречают примечание, они и его аккуратно прочитывают. Холерики читают кое-как, вразброд, пропуская неинтересные (по их мнению) места, выковыривая, так сказать, из пирога одну начинку; комментарии же когда читают, а когда – нет; вообще очень неряшливая в этом отношении публика! Наконец меланхолики – народ подозрительный, придирчивый, мрачный. Если им попадается в руки книга, они её не читают или раскрывают с конца и прочитывают одни комментарии (разумеется, если таковые имеются), после чего швыряют книгу куда-нибудь в тёмный угол и уже больше не возвращаются к ней. И правильно, между прочим, делают, ибо, как сказал один неизвестный литературовед: «Важен не Шекспир, а комментарии к нему». Необходимо отметить, что темпераменты никогда не встречаются в человеческих особях в чистом виде, а каждый человек является как бы смесью различных темпераментов с преобладанием всё же какого-нибудь одного из них, что не всегда легко обнаруживается, в связи с чем делать рекомендации, как кому читать книгу (от начала к концу или от конца к началу), – дело весьма затруднительное, и это лучше оставить на усмотрение самого читателя. Всем, как говорится, своего ума не вставишь. Для писателя, в конце концов, важнее всего написать свою книгу правдиво, остальное – уже не его забота. Эту мысль прекрасно выразил один петух, который, как известно, изрёк: «Моё дело – прокукарекать, а наступит рассвет или нет, я за это не отвечаю».
Тем не менее движимый милосердием, идя, как говорится, навстречу потребителю, автор решил не снабжать свои сноски, как это обычно делается, номерами, избавив таким образом читателя от необходимости заглядывать каждый раз в конец книги. Пусть читатель читает себе без помех основной текст, так как и без комментариев ему всё будет понятно, а потом, если захочет, пусть почитает и комментарии.
Вот приблизительно всё, что автор хотел сказать в своём предисловии. А теперь читатель, если не потерял, так сказать, аппетита, может приступить к чтению пирога, то бишь – тьфу! – к чтению книги.
Отдав дежурной распоряжение говорить всем, что
