я, подросток, сходила с ума по «Анне Карениной», к решению, что выучить русский язык – моя судьба, было несложно. Еще проще – что, впрочем, неудивительно – оказался переход от помешательства на русском языке к помешательству на сомнительных мужчинах, говоривших по-русски. Кульминацией этого процесса стало знакомство с человеком, чье имя – Богдан Богданович – переводится как «Дар Господень, сын Дара Господня». Во многих отношениях он оправдывал свое имя.
Я любила этого человека со всей страстью, которую Анна Каренина чувствовала к Вронскому в самом начале, но он относился ко мне примерно так же, как Левин – к дамам, от которых несет vinaigre de toilette. И вот тут появляется Тургенев. Никто не писал лучше о неразделенной любви. Реальная жизнь состоит из тихих, медленных, неловких эпизодов унижения. А с каким унижением может сравниться любовь к человеку, который любит тебя гораздо, гораздо меньше, чем ты его? Это то самое стыдное, идущее изнутри возбуждение, которое так хорошо умеет описывать Тургенев – как считается, самый английский из всех русских писателей. Герой «Месяца в деревне» влюбляется в жену лучшего друга. Я не западала на чужого мужа. Но я влюбилась в мужчину, который на самом деле вовсе не хотел мне принадлежать.
В августе 1994 года мне был двадцать один год, и то лето я провела на Черном море, в Одессе. До конца моего «заграничного года» оставалось несколько месяцев. В моей памяти от того лета осталось туманное пятно из крепких сигарет, черного хлеба, чая и варенья, шепота в субботний вечер: «Одну маленькую рюмочку». – «Ну давай, пятьдесят грамм». Большая часть моего времени была занята распитием самогона, поеданием сала и влюбленностью. Он был соло-гитаристом в рок-группе. Группа пела песни на ужасном английском языке с названиями вроде «I’m Not Drunk, It’s Only Fucking Funk». Я была его фанаткой. Он был для меня всем. Мы вместе ходили на его концерты. Мы вместе ходили на другие концерты. Мы всюду ходили вместе. Мы целовались. Мы смеялись. Мы ели сало, то есть свиной жир. Свиной жир – это украинский деликатес. Я привыкла есть его большими шматами на куске черного хлеба. Мне это даже нравилось. В этом раю была только одна проблема. Я довольно часто была пьяна, но никогда не напивалась так, чтобы забыть о главном: Дар Господень, сын Дара Господня, не любил меня так, как я любила его.
Где-то в глубине моей души пряталась тоска по Англии, а еще глубже – понимание того, что я все сильнее погружаюсь в ситуацию, в которой мне придется сделать выбор между двумя мирами. Чем ближе был сентябрь, тем меньше мне хотелось домой. Чем сильнее я напивалась, тем больше любила его. Чем сильнее я напивалась, тем более русской я себя чувствовала. Чем сильнее я напивалась, тем больше я хотела остаться… и тем сильнее я влюблялась в того, кто абсолютно мне не подходил и не любил меня в ответ. Меня постоянно сопровождало это ужасное чувство, когда ты хочешь чего-то, чего точно не должна хотеть и что точно не принесет тебе ничего хорошего, – но все равно этого хочешь.
Анна Каренина не могла мне помочь. У них с Вронским было множество проблем, но неразделенные чувства к ним не относились. К счастью, получилось так, что в это время я не только продиралась со словарем через Толстого, но и читала пьесу Тургенева «Месяц в деревне» в переводе. Это жестокая, но и очень смешная поучительная история о неразделенной любви. Сам Тургенев находился в этом печальном состоянии на протяжении примерно всех шестидесяти четырех лет своей жизни. С 1840-х и до своей смерти в 1883 году Тургенев боготворил замужнюю оперную певицу Полину Виардо. Характер их отношений продолжает служить предметом жарких дебатов. Но, так или иначе, они представляются мне одним из самых экстремальных примеров неразделенной любви в истории человечества. Она, конечно, любила его до какой-то степени, но явно меньше, чем он ее. Свои сложные чувства по поводу этого состояния души Тургенев выразил в образе несчастного главного героя «Месяца в деревне», Ракитина.
Никакой другой герой не иллюстрирует это тургеневское состояние безнадежного ожидания лучше, чем печальный, покорный, комично жалующийся на судьбу Ракитин. Представьте себе Рэйфа Файнса, подобострастного и постоянно чувствующего себя виноватым. (Он действительно сыграл Ракитина в российской экранизации 2014 года [46]. Файнс старался изо всех сил, специально для этого выучив русский за три месяца. Но его все равно пришлось дублировать, потому что российский зритель его не понимал.) Тридцатилетний Ракитин представлен нам как «друг дома». Сложно не предположить, что Тургенев тут подшучивал сам над собой – объясняя свою связь с Виардо, он часто называл себя «другом дома». Каждый раз, когда я теперь слышу выражение «друг дома» или «друг семьи», я не могу отделаться от мысли, что говорящий намекает на свой роман с кем-то из этой самой семьи. И мне бывает довольно неудобно: ведь это вполне распространенное выражение часто описывает совершенно невинные отношения, но я всякий раз – не нарочно – делаю такое лицо, как будто говорю: «Вы это всерьез? Тут явно что-то не так. „Друг семьи“, ну-ну».
Ракитин – это высшее воплощение обреченного воздыхателя. Он убежден, что никто никогда никого не любил так, как он любит женщину, которая никогда не полюбит его (и которая, как назло – хотя на самом деле очень удачно в плане доступности для общения, – замужем за его лучшим другом): «По-моему… всякая любовь, счастливая равно как и несчастная, настоящее бедствие, когда ей отдаешься весь» [47]. Он-то, конечно, отдается этому бедствию сполна.
Действие пьесы, «комедии в пяти действиях», происходит на даче семьи Ислаевых. Мужу, богатому помещику Аркадию, тридцать шесть лет. Его жене, Наталье Петровне, двадцать девять. Да, Тургенев указывает возраст всех протагонистов. Указывать примерный возраст героев пьесы было принято (Чехов тоже это делает), но не для каждого героя, как это делает Тургенев. Невольно начинаешь думать, что он хотел этим что-то сказать. Видимо, подчеркнуть возрастные отличия и соперничество между поколениями.
Итак, у нас есть уже довольно неприятный любовный треугольник из двух старых друзей (Ислаев и Ракитин) и жены Ислаева, Натальи. Наталья, безразличная к мужу, не особенно интересуется и Ракитиным, хотя и подыгрывает ему немного – с ним ей все же повеселее, чем с супругом. Но одного несчастья автору мало. Почему бы не уравновесить соперничество двух мужчин, вожделеющих женщину, которая не разделяет их чувств, привлекательным молодым человеком двадцати одного года от
