землю» (Ср. у Гоголя: «Голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею, весь потонувши в неге, обнимая и сжимая прекрасную в объятиях своих») [Зубов 2001: 201]. Однако такого рода литературность была по вкусу далеко не всем церковным авторам. Филарет Московский писал о его «Страстной седмице»: «Не лишнее было бы, если бы по иным местам пройти холодным взором рассудка, и остричь некоторые слова, в которых далеко простерлась свобода воображения» [Цит. по: Барсов 1884: 199].
Проповеди Иннокентия отличал глубокий психологизм, обращенность к интимно-личным переживаниям слушателей. В отличие от Филарета, который, по словам И.В. Киреевского, движется от разума к сердцу, Иннокентий выбирает другой путь - от сердца к разуму. Исследователи уже отмечали связь его образной системы с романтизмом. Таков, к примеру, излюбленный романтиками образ развалин или руин, в котором «явлена стихийность и бесформенность ночного лика бытия» [Зубов 2001: 178]. Ему целиком посвящено слово Иннокентия в святогорской сельской церкви 21 августа 1842 г. Вокруг нее располагались развалины некогда прославленного монастыря. Иннокентий видит в них символ разрушения храма человеческой души. «Как же, - вопрошает он, - узнать, что храм души нашей цел и благоустроен? - Так же, как узнают это в отношении к храмам наружным: сравнением состояния и вида их с чертежом, по которому они строены. “Чертеж” внутреннего храма - в Евангелии и совести нашей <...> в нас, доколе остаемся на земле, все еще нет целого и полного храма души в том совершенстве, какое он должен иметь по намерению Небесного Архитектона» [Русский Златоуст 2006: 406-407].
Не этот ли образный ряд имел в виду Гоголь, когда описывал душевное состояние Чичикова в заключительной главе второго тома «Мертвых душ»: «Это был не прежний Чичиков. Это была какая-то развалина прежнего Чичикова. Можно было сравнить его внутреннее состояние души с разобранным строеньем, которое разобрано, чтобы строить из него же новое; а новое еще не начиналось, потому что не пришел от архитектора определительный план.» (VII, 124)?
Пророчество Гоголя о встрече с Иннокентием в Иерусалиме не сбылось 8. Святейший Синод так и не разрешил преосвященному поездку в Святую Землю, о которой он мечтал до последних дней жизни, из опасений, что «турецкое правительство <.> почтет, что не без видов политических» отправляют российского архиерея в его владения [Русский Златоуст 2006: 334]. Однако интенсивный духовный и литературный диалог с Иннокентием Херсонским стал одним из важнейших событий в творческой биографии Гоголя 1840-1850-х годов и свидетельством той роли, которую играли в позднем творчестве писателя традиции русской гомилетики.
Литература
Аксаков С.Т. История моего знакомства с Гоголем. - М., 1960.
Анненкова Е.И. Гоголь и русское общество. - СПб., 2012.
Барсов Н.Н. К биографии Иннокентия // Христианское чтение. - 1884. -№ 1-2. - С. 188-224.
Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина. - Кн. 8 . - СПб., 1894.
Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Полный систематический свод документальных свидетельств. Научно-критическое издание: В 3 т. - Т 1 / Издание подготовил И.А. Виноградов. - М., 2011.
Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. и писем: В 17 т. - Т 6. - М. - Киев, 2009. Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. и писем: В 17 т. - Т 9. - М. - Киев, 2009. Гольденберг А.Х. Архетипы в поэтике Н.В. Гоголя. 5-е изд. - М., 2014.
Гуминский В.М. Русская литература путешествий в мировом историкокультурном контексте.- М., 2017.
Зубов В.П. Русские проповедники: Очерки по истории русской проповеди. - М., 2001.
Иннокентий. Сочинения, 3 тома. Издал Москвитянин. - М., 1843.
Киреевский И. В. Полное собрание сочинений: В 2 т. - Т. 2. - М., 1861. Манн Ю.В. Гоголь. Книга третья. Завершение пути: 1845-1852. - М., 2013. Москвитянин. - 1848. - Ч. 5, отд. 3.
Переписка Н.В. Гоголя: В 2 т. - М., 1988.
Сазонова Л.И. Литературная родословная гоголевской птицы-тройки // Известия РАН. Серия литературы и языка. - Т. 59. - № 2. - М., 2000. - С. 25-29.
Смирнова Е.А. Поэма Гоголя «Мертвые души». - Л., 1987.
Русский Златоуст. Жизнеописание, слова и проповеди святителя Иннокентия, архиепископа Херсонского. - Единецко-Бричанская епархия, 2006.
Флоровский Георгий. Пути русского богословия. - Париж, 1983.
Перечислите основные научные концепции природы гоголевского смеха и назовите их авторов.
Как проявляется дидактическое начало гоголевского смеха в поэтике писателя?
Какие жанровые традиции древнерусской литературы оказались значимы для смеха Гоголя?
В чем сходство и различие формулы «смех сквозь слезы» у Л. Стерна и Гоголя?
Как соотносится эволюция гоголевского смеха с контекстом святоотеческой литературы?
В чем суть инверсии «смех-слезы» в поэтике Гоголя?
Какова роль Иннокентия Херсонского в творческой биографии Гоголя?
Какие традиции современной Гоголю русской гомилетики были актуальны для позднего творчества Гоголя?
Глава 3. ТВОРЧЕСТВО ГОГОЛЯ В КОНТЕКСТЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И КУЛЬТУРЫ
3.1. О синтезе европейских и славянских культурных традиций в поэтике Гоголя (Шарманка Ноздрева)
В гоголевском описании шарманки Ноздрева есть одна деталь, резко нарушающая ее мелодический регистр: «Шарманка играла не без приятности, но в средине ее, кажется, что-то случилось: ибо мазурка оканчивалась песнею, “Мальбруг в поход поехал”; а “Мальбруг в поход поехал” неожиданно завершался каким-то давно знакомым вальсом. Уже Ноздрев давно перестал вертеть, но в шарманке была одна дудка, очень бойкая, никак не хотевшая угомониться, и долго еще потом свистела она одна» (VI, 75).
Так почему же свистит дудка в шарманке Ноздрева? Можно было бы ограничиться отнесением этого музыкального диссонанса к разряду «странного в поведении вещей» и увидеть в нем проявление алогизма и «беспорядка природы» как одной из форм «нефантастической фантастики» Гоголя (Ю.В. Манн). Но здесь перед нами более сложный случай, требующий развернутого культурно-исторического комментария.
Дважды упомянутая Гоголем песня - это переложение французской солдатской песенки времен Людовика XIV «Malborough s’en va-t-en guerre», созданной около 1709 года на основе ложных слухов о гибели английского военачальника герцога Мальборо (1650-1722) после неудачного похода англичан против французов. В ней поется о том, что напрасно англичане ожидают возвращения герцога с войны. Прошла Пасха, затем Троица, а Мальбрука (так именовали герцога на свой лад французы) все нет и нет. Наконец является паж, который и рассказывает герцогине о гибели мужа и его погребении - о том, как провожали полководца в последний путь его верные офицеры: один нес его латы, другой - его щит, третий - его большую саблю, а четвертый ничего
