Понимаешь, Нина, в чем наши проблемы? Это оказались проблемы не только неугомонных и пройдошливых евреев, не только армян, которых также многих вытеснили с родины, но и наши, русские. Что-то у нас не сложилось, не устроилось. Мы стали блудные дети. Разумеется, тому могли быть объективные причины: родители недолюбливали свое чадо, фактически выгнали его из дому (как того же Пушкина, кстати); с братьями-сестрами не заладилось; «творить» стала и реализоваться не смогла на Дальнем Востоке. Да мало ли причин. Нас ведь изрядно таких болтается по свету, не пришей к одному месту рукав. Про твоего мужа, Абрамовича, я, естественно, ничего не знаю, но надеюсь – не бывший чукотский губернатор? Однофамилец? Ну вот. Но, видимо, тот еще бродяга и перекати-поле, раз умыкнул дальневосточную девушку и в Киев привез. Повторяю: ты не права, живешь как скиталец и прямой кочевник скиф. Ты обитаешь в черноморском водоразделе, а сама филиппинка. Вот чего ты на днях искала в Санкт-Петербурге, - места, уместности, надежной стабильности, а вовсе не книжку свою продать и не издателя найти. Места-то нет у тебя, выгнали, бедняжку, из дому (и в прямом смысле тоже – сын с невесткой).
И тот факт, что ты не приехала ко мне, хотя была звана и мы договаривались, свидетельствует о многом. Он свидетельствует, что после амурского, днепровского, невского (балтийского) горшков укорениться здесь, в волжском бассейне, в четвертом горшке, было бы для тебя смерти подобно. Вот почему ты у меня так и не появилась – испугалась четвертого-то или, может, пятого укоренения. Для тебя это был бы четвертый горшок, а для меня-то всего лишь второй, хе-хе. Твои-то родственники живут, очевидно, в дальневосточном и черноморском бассейнах, с востока на запад, а мои-то – в каспийском и беломорском, с севера на юг; так что я-то здесь все равно у себя живу (с частью своих московских родственников-выжиг), а ты-то оказалась бы вовсе без своих, если бы ко мне заехала. Вот так-то, филиппинка из Киева. Привет тебе от китайского лесоруба из Тотьмы, который живет теперь во Владимирской области на отдыхе в городе имени своей первой жены. (Узнавайте ее девичью фамилию и ищите на карте Владимирской области схожий по созвучию город, а я всю-то подноготную все-таки обнародовать не хочу, грязное белье перетряхивать совсем-то уж откровенно не стану: должна оставаться тайна).
Велика Россия, а отступать некуда: позади жизнь. Конечно, я бы хотел махнуть через континенты, прямо в Америку, но ведь я не еврей, как и ты: не хватит форсу. Меня и без того побросало по этим водоразделам, и в Москве, то есть на Каспии, жилось очень хреново. Спросишь, почему? А я вроде примака был: вошел в дом жены; жена-то жила у себя, всё тип-топ, она волжанка, а я пришлый, с севера, с Сухоны-Двины-Белого моря.
Делай выводы сама. Первый и главный: где родился, там и пригодился. Нечего пересаживаться без конца по разным многонациональным горшкам, как худой еврей. В свете этой моей теории сама проанализируешь жизнь и судьбу многих кумиров. Бродский: балтийско-беломорско-миссисипско-средиземноморский вариант. Рубцов: беломорско-алтайско-каспийско-беломорский вариант. Есенин: каспийско-беломорско-атлантически-миссисипско-балтийский вариант (ну, и до того дометался, что его и ухайдакали, как пишут о нем, уроженцы средиземноморья, те, что ближе к Леванту). Маяковский: черноморско-каспийско и т.д.
Худо быть писателями, Нина: опыт тяжелый. Личной жизни, опять же, нет никакой, а интриг много. Открытое письмо тебе в Киев я, конечно, написал, «болдинскую осень» справил, сексуальную энергию сублимировал, но тебя так и не повидал. А на ранних фотографиях, еще амурского периода, ты замечательно выглядишь: рыжая, заносчивая.
Алексей ИВИН
(, )
----------------------------------------------
©, ИВИН А.Н., автор, 2011 г.
ДМИТРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ НЕ ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ
Некоторым читателям известно о моей склонности злить литературных чинуш и разрушать стереотипы. Не потому что зоил и завистник, я критикую подчас авторитетных и уважаемых авторов, а потому, что необходимо восстанавливать справедливость. Даже в политике: вы говорите: «Демократия и предпринимательство», а я только и слышу, вижу и читаю пару-тройку имен с утра до вечера во всех газетах и телевизорах, - какая же в этом справедливость? Ведь божка можно мазать елеем и украшать, а можно на него рассердиться, побить, надавать оплеух – но это все равно будет обожествление и культ личности. Так что поете ли вы осанну, проклинаете ли вы двух-трех человек, вы одинаково заблуждаетесь и несправедливы. Демократия – это широкий ассортимент.
Вот и эта статья написана в защиту литературной демократии.
С утра до вечера мне внушают, особенно с середины 50-х годов Х1Х века, когда стало дозволено: «Достоевский, Достоевский! Великий гуманист, заступник униженных и оскорбленных, предтеча экзистенциализма, повлиял на формирование таких философов как Камю, Сартр, таких писателей, как Фолкнер, Маркес, Еврипид! Он обвинил капитализм в бесчеловечности, высветил городские углы, явил глубочайшие психологические бездны, пострадал за свои убеждения на каторге! Он… Он… Он…»
Господа-товарищи, я против вас сразу выдвину argumentum ad hominem: читая вашего разлюбезного Ф.М.Достоевского во всех собраниях сочинений, начиная с 10-томника 1956 года и кончая знаменитым 30-томником, за которым в годы застоя и дефицита народ ломился в очередях, - словом, перечитав всего Достоевского, я н и р а з у не прослезился. Ребята, он же не умеет писать! Истерика, словоерсы, утомительная тавтология на сотнях и сотнях страниц, публичное раздевание, неряшливость в стилистике, газетчина и публицистичность, сочинительство ради денег – да от одних этих недостатков можно прийти в отчаяние. А главное, он совершенно антиэстетичен, ваш Достоевский, не владеет приемами воздействия на читателей и плохо строит свои романы. (И это притом, что, уверен, написаны десятки статей и книг об эстетике Достоевского). Он элементарно не чувствует прекрасного, не понимает его и даже отворачивается от него. Во всех его творениях один только мужик Марей и прорывается чуть-чуть к народной подоснове и гармонии.
Сказать, почему так раздули этого писателя? Потому же, почему и А.С.Пушкина: он тоже родился в Москве. Он москвич, черт возьми! По тому же столичному зазнайству, по которому сейчас для тысяч читателей не существует иного писателя, кроме Пелевина. Почему Пелевин? Потому что москвич. Я вам назову десятки фамилий современных авторов, которые потому только и славны, что родились в Москве или занимают в ней руководящие должности. А вы не хуже меня знаете, что, если уж ссылаться на авторитет русской литературы за рубежом, то читают и любят там провинциала И.С.Тургенева. Почему? Потому что он эстетичен, умеет написать рассказ, роман по законам жанра и воздействует на читателя картинностью, а не душевными сумерками, как Достоевский.
Почему-то Москве нужно, чтобы безусловный авторитет был москвичом, и столица этого добивается: Пушкин уже безусловен, а вот Гоголь эх, жаль, что хохол. Окуджава с Высоцким уже безусловны, а Башлачев с Цоем эх, жаль, что провинциалы. Нобелевский лауреат Б.Л.Пастернак уже безусловен, а Шолохов с Михаилом Булгаковым эх, жаль, что с югов к нам понаехали. В Москве нет недостатка в литературоведах, москвичам ничего не стоит раздуть москвича или даже использовать талантливого приезжего, как случилось с Венедиктом Ерофеевым. Изменник же города Москвы, вроде этого несчастного Ю. Казакова, вообще не заслуживает снисхождения. Уж если москвичи так любят своих, и так к ним привязаны, и они все у них первостатейные художники, отчего бы не вспомнить, что москвичу А.Вознесенскому первую книжку удалось издать во Владимире: редакторы там оказались поумнее, подемократичнее, без стадных инстинктов и не столь нивелированные массовой пропагандой: издали Вознесенского, и хоть бы хны. Прав Л.Н.Толстой: когда людей в одном месте собрано много, здравого смысла, гармонии и правды искать бесполезно.
