от тех мест, где жил Толкин. Им, конечно, удалось выбраться из Хоббитании, но, как уже упоминалось, и берег Ветлянки в Вековечном Лесу, и Могильники были очень привычным для Толкина пейзажем, откуда до его дома можно было прогулочным шагом добраться за день.
Прообразом для Пригорья (Bree) стал город Брилл в Бакингемшире. В одном Толкин мог быть уверен: это название было очень нетипичным и представляло безусловный филологический интерес, поскольку состояло из двух частей — bree и hill (холм). Однако в переводе с валлийского слово bree как раз и означает «холм». Следовательно, можно предположить, что прибывшие на эти земли англичане услышали это слово от местных жителей, использовавших его в качестве описания, но, приняв его за имя собственное, сочли нужным добавить пояснение, в результате чего и появился Bree-hill. Очень схожее словообразование Толкин использовал в «Хоббите», где таким образом появился Холм (The Hill), который, став названием, воспринимался читателем совершенно иначе, чем в качестве имени нарицательного, потому что теперь оно обозначало не все холмы подряд, а один конкретный холм, чего с обычными существительными не происходит.
Название Пригорье (Bree) также является отражением еще одной теории Толкина по поводу топонимов, о которой уже говорилось во вступительной главе. Теория заключается в том, что присущий топонимам «языковой стиль» наводит людей на определенные догадки. Толкин опробовал эту идею на практике, дав разбросанным в окрестностях Пригорья деревенькам названия по тому же самому принципу: Арчет (Archet) — от валлийского ar chet (лес), Овражки (Combe) — от валлийского cŵm (долина). Толкин хотел, чтобы по названиям топонимов было понятно, что местность вокруг Пригорья немного отличается от Хоббитании, и надеялся, что читатели проявят в этом вопросе достаточную проницательность. Попутно ему, разумеется, удалось сделать свое Средиземье еще более правдоподобным и богатым на самые различные топонимы. Таким образом, значительная часть этой, казалось бы, бесполезной работы по подбору имен и составлению карт принесла свои плоды.
В любом случае, все это вместе взятое — использование Толкином своего старого стишка про Тома Бомбадила для развития сюжета, его последующее нежелание выходить за пределы привычного творческого пространства, увлечение топонимикой, которое побуждало его придумывать названия местечек как в Хоббитании, так и за ее пределами, — позволяет понять, почему, как Толкин ни старался, развитие основной сюжетной линии во «Властелине колец» происходило очень неспешно. В частности, прежде чем Кольцо действительно отправилось в свой путь, хоббитам довелось побывать аж в пяти Светлых Обителях, откуда они очень неохотно уходили. Сперва была Торба-на-Круче (Бэг-Энд); затем остановка (не такая уж и необходимая) в доме Фредегара Боббера в Кроличьей Балке; потом они оказались дома у Тома Бомбадила; четвертым был трактир «Гарцующий пони»; и наконец, жилище Элронда. Более того, в этих главах хоббиты занимаются преимущественно тем, что восстанавливаются после пережитых приключений в гостях у разных любезных хозяев: это и эльфийские трапезы в Хоббитании, и баня в Кроличьей Балке, и распевание песен с Томом Бомбадилом, а потом с завсегдатаями «Гарцующего пони» в общей зале трактира. И все это время они охотно поглощают «молоко да масло, белый хлеб и желтый мед», «горячий бульон, заливное мясо, ежевичный джем, свежевыпеченный хлеб, вдоволь масла и полголовы сыру», не говоря уж про эльфийские «плоды, нежность аромата которых не с чем сравнить», и «тушеные грибы с ветчиной» у господина Бирюка.
Именно за это Рейнер Анвин и К. С. Льюис критиковали первые наброски книги I: по их мнению, Толкин слишком увлекся тем, что ему было проще и приятнее всего, — описанием болтовни хоббитов. Автор приложил все усилия для исправления ситуации (он комментирует эти замечания в своем письме к Стэнли Анвину от 1938 года), и в результате главы, посвященные событиям в Вековечном Лесу и в Могильниках, обрели собственный характер и очарование. Впрочем, невзирая на внесение в текст многочисленных исправлений, все равно чувствуется, что поначалу Толкин толком не понимал, про что будет писать дальше, и формат путевых записок помогал ему нащупывать дальнейшую линию повествования.
Наиболее яркий пример такого постепенного развития сюжета — Черные Всадники, или назгулы, которые появляются в книге еще в самом начале. Сама по себе концепция «Кольценосцев» и «призрачности» в целом является оригинальной и захватывающей дух, причудливым образом перекликаясь с современной действительностью (об этом более подробно речь пойдет в следующей главе, посвященной тому, как Толкин описывает силы зла). Впрочем, хотя Черные Всадники и появляются регулярно в той части книги, которая представляет собой «путеводитель» от Торбы-на-Круче до Раздола, поначалу они вовсе не кажутся такими могучими и зловещими, какими станут впоследствии.
Когда Всадник впервые появляется на страницах «Властелина колец» (глава 3 книги I), он словно пытается «вынюхивать» Фродо, и у того возникает непреодолимое желание надеть Кольцо. Однако ничего не происходит. Парадокс заключается в том, что когда Толкин описывал этого таинственного всадника в первых редакциях книги, им в конечном счете оказался Гэндальф (см. «Возвращение Тени»)! Впоследствии сцена «вынюхивания» повторяется еще раз, и хоббитов из беды выручают эльфы. Когда Всадник появляется в третий раз (глава 4 книги I), его останавливает такое незначительное препятствие, как слишком крутой берег, по которому не может спуститься его конь. «Протяжный вой, цепенящий, злобный и унылый», который услышали хоббиты после того, как Всадник потерпел неудачу, в дальнейшем станет одной из отличительных черт назгулов, но того деморализующего и удручающего воздействия, которое возникнет в будущем, он пока не оказывает. Целых три раза Всадники пытаются получить сведения то у одного, то у другого жителя Хоббитании (Жихаря Скромби, господина Бирюка и Лавра Наркисса), но как бы зловеще они ни выглядели и как бы страшно ни шипели голосом, от которого волосы встают дыбом, никаких особых магических сил они не демонстрируют. Обе попытки вооруженного нападения — на дом в Кроличьей Балке и на трактир «Гарцующий пони» — не увенчались особым успехом, разве что, как сокрушался Лавр Наркисс, в результате испортили «совсем почти новые валики». Ноб отгоняет Всадников, склонившихся над Мерри, простым возгласом. В первых частях романа есть всего две сцены, свидетельствующие о наличии у Всадников каких-либо сверхъестественных способностей, которые будут им приписываться в дальнейшем. Причем в одном из этих двух случаев читателю предлагается лишь описание, а не демонстрация: Гэндальф рассказывает об обломке моргульского клинка, который двигался к сердцу Фродо и превратил бы его в «призрак Царства Тьмы».
Нападение на Фродо в Заверти в конце главы 11 книги I дает некоторое представление о том, как Черные Всадники выглядят в потустороннем мире, когда на их облик влияет Кольцо: белые лица, седые волосы, иссушенные руки,
