мало разглядели в нём другое: сатиру на всю царскую Россию, во-первых, и большой философский смысл, далеко выходящий за рамки „злобы дня“, во-вторых»
{4}.
Как мы могли убедиться в третьей главе данной работы, сделанной на основании современных писателю откликов на его роман, — именно сатиру на всю царскую Россию и увидела в нём критика. Именно за это и обвинила она Достоевского в клевете на общество. Увидели современники и «философский смысл» в романе, — не было ни одной крупной рецензии, где не ругали бы Шатова и Кириллова и не защищали бы от их «бредовой философии» молодёжь. Но что меньше всего «разглядели» современники писателя в его романе, — так это карикатуру на нечаевщину. Пережившие только что судебный процесс над членами «Народной расправы», замешанными в убийстве своего товарища, полные негодования на Нечаева и его методы борьбы, они видели в романе лишь «стенографический отчёт» с процесса. И возмущались лишь тем, почему Достоевский уделяет этому ничтожному, на их взгляд, явлению так много внимания.
Советские критики неоднократно подчёркивали антианархистский аспект романа Достоевского и содержащуюся в «Бесах» критику лицемерного либерализма, русского дворянско-чиновничьего общества. Однако до сих пор литературоведы, в первую очередь, имея в виду «Бесов», которых они воспринимают как протест против революции «вообще», приходят к выводу, что Достоевский был противником социального переустройства общества. Но делая этот верный по своей формулировке вывод, мы должны, прежде всего, чётко представлять себе, о каком переустройстве, о какой революции могла идти речь на рубеже 60–70-х годов XIX столетия. О революции, которую предлагали Бакунин, Нечаев и Ткачёв? О революции, которая взамен царского деспотизма предлагала анархо-террористический деспотизм Нечаева?
Какой социализм «проповедовался» в России? В основном тот, суть которого, опираясь на собственный опыт и наблюдения, описал в своём «Дневнике» сам же писатель:
«Без сомнения, из всего этого (то есть из нетерпения голодных людей, разжигаемых теориями будущего блаженства) произошел впоследствии социализм политический, сущность которого, несмотря на все возвещаемые цели, покамест состоит лишь в желании повсеместного грабежа всех собственников классами неимущими, а затем „будь что будет“. (Ибо по-настоящему ничего ещё не решено, чем будущее общество заменится, а решено лишь только, чтоб настоящее провалилось, и вот пока вся формула политического социализма.)» {5}
В записной книжке Достоевского есть такая фраза на ту же тему:
«…главная мысль социализма — это механизм. Там человек делается человеком-механиком. На все правила. Сам человек устраняется. Душу живую отняли… Господи, если это прогресс, то что же значит китайщина!» {6}
Это не субъективное восприятие социализма Ф. М. Достоевским, именно таким представляется социализм в сочинениях русских теоретиков Бакунина, Ткачёва (не говоря уж о Нечаеве).
С научным коммунизмом Маркса и Энгельса Достоевский был незнаком. Марксизм в России в это время не распространялся. Мало того, тогдашние русские «революционеры» боролись с ним. Они противопоставляли ему свой «образчик казарменного коммунизма» (по выражению Маркса) с общими спальными, столовыми, обязательной физической работой и т. д. Как мы имеем возможность убедиться из «Катехизиса революционера», общество нечаевского будущего отрицало духовные ценности и саму духовную жизнь человека, лишало его личной свободы, превращало в орудие удовлетворения тщеславия нескольких лиц. Разве мог Достоевский согласиться с таким «социализмом»?
Он хотел людям всеобщего счастья, искал пути к нему, но не такого, как предлагали Ткачёв с Нечаевым. «Дрожащими от гнева руками» рисует он образ создателя такого «будущего», превращающего человека в машину, уравнивающего его с уголовными элементами, с преступниками.
Достоевский протестовал своим романом. Не потому, что боялся «грабежа», который сулила грядущая революция, — последнее, что зарабатывал он своим нелёгким трудом, нередко сам же раздавал нуждающимся, оставляя часто без средств собственную семью. Достоевский всегда боялся другого, — несправедливости, которую могла принести такая «революционная борьба». Он был, в первую очередь, «реалистом в высшем смысле». Так зачем ему было воспевать или пропагандировать «воздушные замки» для народа, которые он вполне справедливо не видел в ближайшей перспективе? Зачем ему было приветствовать ту революцию, которая на рубеже 60–70-х годов XIX столетия под пером эпигонов и извратителей социализма превратилась в «идею, попавшую на улицу»?
Достоевский искал других, реальных, как ему казалось, путей для всеобщего счастья и справедливости. Вместе с ним ищут пути к свету, к полезной деятельности и его герои.
И чаще всего не находят этих путей. Таковы и герои «Бесов». Таков «лишний человек» 60-х годов Ставрогин; в поиске, в сомнении Шатов и Кириллов, таков, в сущности, и слабовольный Степан Трофимович Верховенский.
Все главные герои Достоевского не удовлетворены своим положением, всем почти не хватает целеустремлённой деятельности. От этого погибает сильная личность Ставрогин, из-за этого всю жизнь мучается старший Верховенский, застреливается Кириллов, не находя ничего более справедливого и полезного в этом обществе, чем осуществление своей «бредовой» идеи.
Именно так, как протест против равнодушия, против исторической бесперспективности существующего порядка, и надо воспринимать трагедийный тон романов Достоевского, а не как жестокость и болезненное состояние духа, в котором упрекали писателя Михайловский и Ткачёв.
2 апреля 1978 г. — 8 августа 1921 г.
Приложение-1
Катехизис революционера Сергея Нечаева
«Катехизис революционера» — устав революционной организации «Народная расправа», составленный Сергеем Нечаевым в 1869 году.
Текст скопирован с Викитеки — свободной библиотеки и сверен с источником, опубликованным в книге:
«Революционный радикализм в России. Век девятнадцатый. Документальная публикация/ РАН. Ин-т Рос. Истории; под ред. Рудницкой Е. Л. — М. Археографический центр, 1997».
История создания
На разработку этого устава, очевидно, повлиял «Революционный катехизис», созданный в 1865–1866 годах М. А. Бакуниным и опубликованный в 1866 году.
С 1869 года Нечаев живёт за границей, сближаясь с Михаилом Бакуниным и Николаем Огарёвым, и участвует в выпуске целого комплекса прокламаций, среди которых был и «Катехизис революционера». Этот документ, очевидно, является плодом коллективного творчества, вобравшим идеи не только самого Нечаева, но и его соратников по борьбе М. Бакунина, П. Ткачёва, Г. Енишерлова. Именно из их работ почерпнул автор многие свои идеи. В этом «Катехизисе», пожалуй, впервые была так чётко и открыто сформулирована программа организованной и целенаправленной террористической деятельности, которая предусматривала одну
