«Не менее коня интересен в русской сказке чудесный мифической кот, кот песенник, баюн, замысловатый рассказчик сказок старины <…> О черном заморском коте-баюне сказка народная говорит так: „На океян-море глубоком стоит остров зелен, на том ли на зеленом острову стоит дуб зеленый, от того дуба зеленого висит цепь золотая, по той по цепи золотой ходит черный кот. И тот черный кот вправо идет — веселые песни заводит, влево идет — стары сказки сказывает“. Мифическое значение кота почти то же, что и коня».
А конь, как известно, посланник богов. В различных традициях он считался заупокойным животным, переносящим умершего в мир иной.
Кстати, в большинстве народных верований Кот Баюн ни по какому дереву не ходит. После гибели Гипербореи он переселился в мертвый лес, на границу между Явью (миром людей) и Навью (обителью темных божеств), где и воссел на высоком железном столбе.
Древнюю Гиперборею называют прародиной Руси, а Кот Баюн (исконно русский персонаж) является хранителем ее тайн и ее истории. Если считать, что Гиперборея затонула примерно 17 000 лет назад, то сколько же лет тогда Коту Баюну?
* * *
Обитал фольклорный кот за тридевять земель в тридесятом царстве, в безжизненном мертвом лесу, где нет ни птиц, ни зверей. В том самом месте, что считалось границей между царством живых и царством мертвых.
* * *
А теперь вспомним Александра Сергеевича Пушкина (1799–1837). У него после долгих веков забвения Кот Баюн появился на публике в 1828 году во вступлении к поэме-сказке «Руслан и Людмила».
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит…
А. С. Пушкин скрыл Кота Баюна под псевдонимом «кот ученый», чтобы лишний раз подчеркнуть его талант рассказчика. А прозвище «кот ученый» потом прижилось, и никакого чудовища-убийцы не стало.
Поэма была впервые опубликована в 1820 году. Интересно, что о коте-рассказчике там не было ни слова, а сама поэма была подвергнута литературным сообществом серьезной критике. Потом, в 1828 году, Пушкин выпустил в свет новый переработанный вариант поэмы, в котором было сокращено число эротических эпизодов и лирических отступлений, зато появилась личность ученого кота. И поэт даже признался, что писал свое произведение в «соавторстве» с котом:
И там я был, и мед я пил;
У моря видел дуб зеленый;
Под ним сидел, и кот ученый
Свои мне сказки говорил.
Если быть точным, то пролог, в котором упоминается «кот ученый» и «дуб зеленый», был написан в Михайловском в 1826 году. И считается, что в произведение кот попал из тех сказок, которые поэту рассказывала его няня Арина Родионовна — крепостная (как крепостная она фамилии не имела), принадлежавшая семье Ганнибалов.
Только у Пушкина Кот Баюн ходит по дубу «направо-налево», а в русской мифологии он ходил «вверх-вниз». И не по дереву, а по железному столбу.
* * *
Вслед за А. С. Пушкиным тему «развил и углубил» собиратель фольклора, историк и литературовед Александр Николаевич Афанасьев (1826–1871).
В 1860 году А. Н. Афанасьев издал сборник «Русские народные легенды», который вскоре был изъят из продажи цензурой. Этот сборник включал в себя 33 рассказа о жизни святых и Иисуса Христа с точки зрения народа. Некоторые эпизоды были нетрадиционны и расходились с каноном Русской православной церкви, вследствие чего сборник и был запрещен по настоянию Святейшего Синода.
Второе издание состояло из четырех томов, и во второй том вошла сказка «Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». В ней присутствовал Кот Баюн, а подвиг совершал неудачливый купеческий сын Бездольный, которого изводил царский воевода. Но неудачливый-то он неудачливый, а по совету своей жены-красавицы не только с первого захода принес царю-батюшке «то — не знаю что», но и подвел воеводу под суровое наказание.
У А. Н. Афанасьева эпизод с Котом Баюном выглядит так:
С той поры воевода пуще прежнего невзлюбил купеческого сына и всячески стал под него подыскиваться; посоветовался с старой колдуньею, пришел на костыле во дворец и сказывает: «Ваше величество! Бездольный опять похваляется, будто может он сходить за тридевять земель, в тридесятое царство, и добыть оттуда кота-баюна, что сидит на высоком столбе в двенадцать сажо́н и многое множество всякого люду насмерть побивает». Царь позвал к себе Бездольного, поднес ему чару зелена вина. «Ступай, — говорит, — за тридевять земель, в тридесятое царство, и достань мне кота-баюна. Если не сослужишь этой службы, то жены лишен!»
Купеческий сын горько-горько заплакал и пошел домой; увидала его жена и спрашивает: «О чем плачешь? Разве кто тебе обиду нанес, али государь чарой обнес, не на то место посадил, трудную службу наложил?» — «Да, задал такую службу, что трудно и выдумать, не то что выполнить; приказал добыть ему кота-баюна». — «Добро! Молись спасу да ложись спать; утро вечера мудренее живет». Бездольный лег спать, а жена его сошла в кузницу, сковала ему на голову три колпака железные, приготовила три просвиры железные, клещи чугунные да три прута: один железный, другой медный, третий оловянный. Поутру разбудила мужа: «Вот тебе три колпака, три просвиры и три прута; ступай за тридевять земель, в тридесятое царство, за котом-баюном. Трех верст не дойдешь, как станет тебя сильный сон одолевать — кот-баюн напустит. Ты смотри — не спи, руку за руку закидывай, ногу за ногой волочи, а инде и катком катись; а если уснешь, кот-баюн убьет тебя!» Научила его, как и что делать, и отпустила в дорогу.
Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли — пришел Бездольный в тридесятое царство; за три версты стал его сон одолевать, он надевает три колпака железные, руку за руку закидывает, ногу за ногой волочит, а то и катком катится; кое-как выдержал и очутился у самого столба. Кот-баюн прыг ему на голову, один колпак разбил и другой разбил, взялся было за третий — тут добрый мо́лодец ухватил его клещами, сволок наземь и давай сечь прутьями; наперво сек железным прутом, изломал железный — принялся угощать медным, изломал медный — пустил в дело оловянный; этот гнется, не ломится, вкруг хребта увивается. Кот-баюн начал сказки сказывать: про попов, про дьяков, про поповых дочерей: а купеческий сын не слушает, знай его нажаривает. Невмоготу коту стало; видит, что заговорить нельзя, и возмолился: «Покинь меня, добрый человек! Что надо, все тебе сделаю». — «А пойдешь со мною?» — «Куда хошь — пойду!»
Бездольный выпустил кота-баюна; кот позвал его в гости, посадил за стол и наклал хлеба целые вороха. Бездольный съел ломтя три-четыре, да и будет! В горло не лезет. Заворчал на него кот, зауркал: «Какой же ты богатырь, коли не сможешь супротив меня хлеба съесть?» Отвечает Бездольный: «Я к вашему хлебу не привык; а есть у меня в сумке дорожные русские сухарики — взять было их и закусить на голодное брюхо!» Вынул железную просвиру и словно глодать собирается. «А ну, — просит кот-баюн, — дай-ка мне отведать, каковы русские сухари?» Купеческий сын дал ему железную просвиру — он всю дочиста сглодал, дал ему другую — и ту изгрыз, дал ему третью — он грыз-грыз, зубы поломал, бросил просвиру на стол и говорит: «Нет, не смогу! Больно крепки русские сухари». После того собрался Бездольный и пошел домой; вместе с ним и кот отправился.
Шли-шли, шли-шли и добрались куда надо; приходят во дворец, царь увидал кота-баюна и приказывает: «А ну, кот-баюн! Покажи мне большую страсть». Кот свои когти точит, на царя их ладит; хочет у него белу грудь раздирать, из живого сердце вынимать. Царь испугался и стал молить Бездольного: «Уйми, пожалуйста, кота-баюна! Все для тебя сделаю». — «Закопай воеводу живьем в землю, так сейчас уйму». Царь согласился; тотчас подхватили воеводу за руку да за ногу, потащили на двор и живьем закопали в сыру землю. А Бездольный остался жить при царе; кот-баюн их обоих слушался, Никто им прислуживал, и жили они долго и весело. Вот сказка вся, больше сказывать нельзя.
