лорда-адмирала, их главные конкуренты. Слуги лорда-камергера легко договорились с Брендом — начиная с Рождества, земля переходит к ним в аренду сроком на тридцать один год за более чем умеренную плату. Со сделкой торопились изо всех сил, но бумаги удалось оформить лишь к концу февраля.
Дело теперь было за малым — построить театр. В прошлом Бербеджи забирали львиную долю прибыли, ведь именно они платили аренду и сдавали помещение актерам. Оказавшись в новых условиях, Ричард и Катберт сделали остальным пайщикам небывалое предложение: братья раздобудут строительный материал стоимостью в семьсот фунтов, а пайщики вскладчину покроют половину остальных расходов на строительство театра. Бербеджи намеревались разобрать старое здание на бревна, аккуратно пометив каждое их них, чтобы ничего не перепутать, затем перевезти груз через реку, в Бэнксайд, и там заново возвести стены театра. Расходы сокращали как могли, и потому решили покрыть крышу не черепицей, как в Театре, а дешевой (и, конечно, легковоспламеняющейся) соломой. При этом впервые в истории профессионального лондонского театра пайщики становились его совладельцами и полноценными партнерами — каждому из них полагалось по десять процентов общей прибыли. Предложение весьма заманчивое — больше сотни фунтов в год на человека. И все же изначальный капитал (около семидесяти фунтов с носа) — сумма весьма внушительная, учитывая, что драматургу в те времена платили за пьесу шесть пенсов, а ремесленник получал десять фунтов в год. Риск был велик. Мало у кого на руках имелись такие средства, а значит, оставалось одно: взять деньги под высокие проценты (Бербеджи жаловались впоследствии, что на выплату процентов за их долю ушли долгие годы). Случись чума — театры вновь закроют на неопределенный срок. В случае пожара театр и вовсе сгорит (что и произойдет с Глобусом в 1613 году, когда загорится его соломенная крыша). И одному Богу известно, не исполнит ли Тайный совет давнюю угрозу закрыть театры.
Хорошо еще, что Джеймс Бербедж в свое время сообразил включить в договор аренды пункт о том, что здание театра принадлежит ему, а не Джайлзу Аллену, владельцу земли. Правда, теперь, когда срок аренды подходил к концу, Аллен вполне мог оспорить условия договора и выиграть дело в суде, — практика для тех времен вполне распространенная. Не случайно, Форд в «Виндзорских насмешницах», говоря об утраченной любви, сравнивает ее со зданием, построенным на чужой земле: «Я потерял волшебный замок только потому, что построил его не там, где должен был строить» (II, 2; перевод С. Маршака и М. Морозова). С пройдохой Алленом, братом бывшего лорда-мэра, у которого были хорошие связи при дворе, шутить не стоило. Выбора, впрочем, не оставалось.
Время поджимало. До Слуг лорда-камергера доходили тревожные слухи о том, что Аллен скорее всего разберет здание Театра, чтобы использовать материалы в собственных целях. Нужно было действовать решительно — до того, как в Лондоне станет известно об их договоренностях с Брендом. Слуги лорда-камергера знали — на Рождество Аллен уезжает в свое имение в Эссексе. Двадцать шестого декабря (на другой день после того, как новый договор вступал в силу) они сыграли спектакль в Уайтхолле, а затем планировали вернуться ко двору только на Новый год. За день здание не разберешь, и потому приступать к работе следовало, не медля ни минуты. Погода явно не благоволила — делать нечего, плотникам пришлось таскать обледенелые бревна.
Прибыв на место, тут же принялись за дело. Зимний день короток — засветло не управишься: рассветало в начале девятого, а часам к четырем уже смеркалось. До полнолуния оставалось четыре дня, но из-за снега даже при лунном свете работать было очень тяжело. Судя по сохранившимся документам тяжбы, начавшейся вскоре после этого, у Театра довольно быстро собралась толпа — узнать, в чем дело, пришли друзья Аллена и его арендаторы, а также друзья Слуг лорда-адмирала, в том числе и Эллен Бербедж, вдова Джеймса, женщина весьма вздорная. Наверняка среди присутствующих (точные имена в истории дела не значатся) были и пайщики театра, чье будущее сейчас висело на волоске: Шекспир, Филипс, Хеминг, Кемп, Поуп.
Двое друзей Аллена, один из которых имел при себе письменную доверенность, попытались остановить нарушителей, но куда там! Тогда ткач и торговец шелком Генри Джонсон потребовал немедленно остановить работы. Питер Стрит, старший плотник, объяснил ему, что рабочие разбирают на части несущие столбы и опорные бревна, чтобы возвести другое здание на этой же земле. Джонсон, наверное, слышал о тщетных попытках труппы продлить аренду и догадался, в чем дело, но упорствовать не стал.
Случись что, больше всех пострадал бы Шекспир. Если бы затея провалилась, Аллена предупредили бы заранее или он бы выиграл впоследствии дело в суде, Шекспиру пришлось бы несладко. Труппа лорда-камергера недолго продержались бы без постоянного помещения, а Куртина, приютившая их на время, доживала последние дни. Оставался еще театр Лебедь — его построили сравнительно недавно, в 1595-м, в Пэрис-Гарден, что в Бэнксайде. Однако уже в 1597-м, после скандальной истории с пьесой «Собачий остров», власти запретили давать там постоянные представления. Разумеется, Шекспир мог писать пьесы и для других трупп как приглашенный драматург, но платили за это сущие гроши. В лучшем случае пришлось бы стать пайщиком труппы лорда-адмирала, их теперешних конкурентов, предложив им свои услуги и отдав уже написанные пьесы в залог первоначального капитала, но еще неизвестно, чем бы дело обернулось.
Спасти Театр означало не только получить новый источник дохода. Шекспир, к тому времени самый опытный лондонский драматург, автор (и соавтор) примерно восемнадцати пьес, часть из которых уже завоевала у зрителя популярность («Ричард III», «Ромео и Джульетта», «Генрих IV. Часть первая»), прекрасно понимал: он сочиняет пьесы для самой талантливой труппы тогдашнего Лондона. Труппа лорда-камергера возникла в 1594 году как смешанное товарищество, состоящее из актеров распавшихся тогда трупп: Слуги лорда Стренджа, Слуги графа Дерби, Слуги графа Пембрука, Слуги королевы и т. д. Шекспир, вероятно, имел отношение к труппе лорда Пембрука или Стренджа, а, может быть, и к той, и к другой. В начале 1590-х театральные труппы появлялись, объединялись и распадались крайне быстро, пьесы кочевали от одной труппы к другой, и потому с точностью сказать, с какой из трупп тогда был связан Шекспир, практически невозможно. В этом смысле у Слуг лорда-камергера имелось огромное преимущество. За пять лет совместной работы они поставили около сотни пьес; каждая пятая — шекспировская. Шекспир всегда писал в расчете на свою труппу. Без Ричарда Бербеджа не случилось бы Гамлета. Без Кемпа с его талантом к импровизации, — многих комических персонажей. Огастин Филипс и Джордж Браун служили в театре больше
