человека давайте мне! – говорил Обломов. – Любите его…
– Любить ростовщика, ханжу, ворующего или тупоумного чиновника – слышите? Что вы это? И видно, что вы не занимаетесь литературой! – горячился Пенкин. – Нет, их надо карать, извергнуть из гражданской среды, из общества…
– Извергнуть из гражданской среды! – вдруг заговорил вдохновенно Обломов, встав перед Пенкиным. – Это значит забыть, что в этом негодном сосуде присутствовало высшее начало; что он испорченный человек, но все человек же, то есть вы сами. Извергнуть! А как вы извергнете из круга человечества, из лона природы, из милосердия божия? – почти крикнул он с пылающими глазами.
Когда Акакия Акакиевича Башмачкина из гоголевской «Шинели» обижали сослуживцы-чиновники, он до поры до времени терпел…
Молодые чиновники подсмеивались и острились над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия, рассказывали тут же пред ним разные составленные про него истории; про его хозяйку, семидесятилетнюю старуху, говорили, что она бьет его, спрашивали, когда будет их свадьба, сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом. Но ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич, как будто бы никого и не было перед ним; это не имело даже влияния на занятия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошибки в письме. Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» И что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены. В нем слышалось что-то такое преклоняющее на жалость, что один молодой человек, недавно определившийся, который, по примеру других, позволил было себе посмеяться над ним, вдруг остановился, как будто пронзенный, и с тех пор как будто все переменилось перед ним и показалось в другом виде. Какая-то неестественная сила оттолкнула его от товарищей, с которыми он познакомился, приняв их за приличных, светских людей. И долго потом, среди самых веселых минут, представлялся ему низенький чиновник с лысинкою на лбу, с своими проникающими словами: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» – и в этих проникающих словах звенели другие слова: «Я брат твой». И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своем, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утонченной, образованной светскости, и, Боже! даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным…
В одинаковой степени не нужно, чтобы литература была специально направлена на «чувство добра» или на «обличение пороков». Достаточно и для писателя, и для читателя только помнить: любой человек в произведении – образ твоего брата и тебя самого. Хочешь ты сам оказаться в той ситуации, которую описываешь? Или высокомерно полагаешь, будто ничто подобное тебя не коснется?..
Гуманизм русской литературы неразрывен с живым ощущением культуры как высшей ценности. Известна история о том, как группа советских солдат в 1944 г. после отступления нацистской армии от Михайловского разминировала могилу Пушкина. При этом пострадали 30 саперов. Девять погибли.
Но мало кто понимает, что поведение молодых солдат – не только следствие приказа командования. Было еще кое-что, а именно стихотворение Эдуарда Багрицкого «О Пушкине», написанное в 1923 г. Багрицкий – популярнейший поэт для первого пореволюционного поколения, его читали все.
…И Пушкин падает в голубоватый
Колючий снег. Он знает – здесь конец…
Недаром в кровь его влетел крылатый,
Безжалостный и жалящий свинец.
Кровь на рубахе… Полость меховая
Откинута. Полозья дребезжат.
Леса и снег и скука путевая,
Возок уносится назад, назад…
Он дремлет, Пушкин. Вспоминает снова
То, что влюбленному забыть нельзя, —
Рассыпанные кудри Гончаровой
И тихие медовые глаза.
Случайный ветер не разгонит скуку,
В пустынной хвое замирает край…
…Наемника безжалостную руку
Наводит на поэта Николай!
Он здесь, жандарм! Он из-за хвои леса
Следит упорно, взведены ль курки,
Глядят на узкий пистолет Дантеса
Его тупые, скользкие зрачки…
И мне ли, выученному, как надо
Писать стихи и из винтовки бить,
Певца убийцам не найти награду,
За кровь пролитую не отомстить?
Я мстил за Пушкина под Перекопом,
Я Пушкина через Урал пронес,
Я с Пушкиным шатался по окопам,
Покрытый вшами, голоден и бос.
И сердце колотилось безотчетно,
И вольный пламень в сердце закипал,
И в свисте пуль за песней пулеметной
Я вдохновенно Пушкина читал!
Идут года дорогой неуклонной,
Клокочет в сердце песенный порыв…
…Цветет весна – и Пушкин отомщенный
Все так же сладостно-вольнолюбив.
* * *
Увы, за пределами книги осталось множество понятий, составляющих специфику литературы как искусства и смысл деятельности исследователей литературы. Но нельзя, как говорил Козьма Прутков, объять необъятное. Я стремилась писать понятно и интересно, а что получилось – решит читатель. На прощание вспомню Булата Окуджаву:
Вымысел не есть обман,
Замысел еще не точка.
Дайте дописать роман
До последнего листочка.
И – дочитать. И – понять, что это за штука такая – художественная литература.
Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. С. 234–407.
Брюсов В.Я. Собрание сочинений в 7 томах. Т. VI. М.: Художественная литература, 1975.
Вайман С.Т. Неевклидова поэтика. М.: Наука, 2001.
Валгина Н.С. Теория текста. Учебное пособие. М.: Логос, 2003. URL: http://evartist.narod.ru/text14/01.htm (дата обращения: 20.06.2023).
Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989.
Выготский Л.С. Психология искусства. М.: Искусство, 1968.
Гаспаров М.Л. Фет безглагольный. Композиция пространства, чувства и слова // Гаспаров М.Л. Избранные труды. Т. II. О стихах. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 21–32. Цит. 27–29.
Зенкин С.Н. 6 доказательств того, что литература полезна в обычной жизни. На примере шести понятий из теории литературы // URL: https://arzamas.academy/materials/1624 (дата обращения: 20.06.2023).
Лотман Ю.М. О содержании и структуре понятия «художественная литература» // Проблемы поэтики и истории литературы (Сборник статей). Саранск: Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева, 1973.
Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. М.: Просвещение, 1972.
Лотман Ю.М. Символ – «ген сюжета» // Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек – текст – семиосфера – история. М.: «Языки русской культуры», 1996.
Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М.: РГГУ, 1994.
Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976.
Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М.: Высшая школа, 1990.
Рита Д. Гоголь
