Написано 19 октября 1994 г. во имя будущего.
Гарет Паттерсон
Четверо мужчин, держа оружие наготове, затаились – они ждали появления льва. Осел, которого они подстрелили накануне для приманки, грузно свисал теперь с соседнего дерева, прикованный цепью так, чтобы его невозможно было утащить. Прежде чем приволочь его сюда на буксире за машиной, мужчины вспороли ему брюхо, чтобы вытекающий желудочный сок приманил хищника к тому месту, где они сидели в засаде.
Ветер далеко разносил запах рубца, и вот уже у дерева собрались шакалы, то подскакивая близко, то отпрыгивая назад; при виде лакомства, что висело у них над головами, их глаза блестели: еще бы, тут хватит на целый пир! Мужчины же по-прежнему скрывались в кустах и оттуда периодически включали звукозапись, которая должна была приманить льва, – визги и хрипы пирующих гиен и шакалов.
А в двух километрах, под большим пастушьим деревом, отдыхал молодой самец. Но отдых его был тревожен – ведь он, Батиан, ступил на новую, неведомую ему землю, оставив на севере свой родной дом – равнины Тули. Всего несколько дней назад он пересек сухое русло пограничной с Южной Африкой реки, чтобы догнать группу львиц. Эти львицы, заслышав как-то ночью манящие звуки пиршества, поспешили туда, откуда они доносились. Батиан двинулся за ними по запаху. Одной из львиц, за которыми он хотел поухаживать, уже не было в живых. Ее перехитрили люди и записанные на пленку звуки.
Отдыхая, лев неожиданно поднял голову, и пиршественные звуки тут же долетели до него. Он быстро сел и устремил янтарные глаза в небеса, ища стервятников, – ведь над тем местом, где есть чем поживиться, непременно кружат стервятники. Но странно: звуки есть, а стервятников почему-то нет! Мог ли он знать, что его ожидает!
Батиан встал, потряс головой, чтобы избавиться от надоедливых мошек, и медленно направился туда, где визжали и хохотали гиены.
Моего льва легко было отличить от его одногодков: у него от хвоста остался только обрубок. Это увечье, как и другие – уже давно зажившие – раны, он получил в жестокой схватке с двумя самцами. Тогда он чуть не погиб, и я три дня и три ночи выхаживал его, не отлучаясь ни на минуту. Ветеринар сделал операцию на покалеченном хвосте, и потребовалось несколько недель, да еще мужество его львиного духа, чтобы он выздоровел.
Батиан все шагал, а солнце спускалось все ниже и ниже за высокий хребет известняковых гор на западе. Тут до него долетел острый запах желудочного сока, и ноздри сами собой раздулись. Он вышел на ту самую дорожку, по которой проехала машина, волочившая за собой тушу осла. Батиан опустил голову, определил, в каком направлении уехала приманка, – и двинулся по следу.
Пройдя некоторое расстояние, он внезапно почувствовал, что запах усилился. Батиан остановился и огляделся. Увидев впереди лужайку, он двинулся туда, влекомый запахом. Снова остановившись, он заметил тушу осла, свисавшую с дерева. Поблизости он также увидел машину. На душе у него сделалось тревожно: ведь где машины, там и люди, а где люди, там жди неприятностей. Хотя он был взлелеян людьми – Джорджем Адамсоном и его помощниками – и подготовлен к жизни в дикой природе мной, теперь он был самым настоящим свободным львом. Он, как и его сестры, добился независимости и доверял себе, полагаясь только на обостренные инстинкт и ум, свойственный львиному племени.
Батиан осторожно подкрался к приманке. Он был голоден. Потом, услышав неестественные звуки, оглянулся. Что это было – приглушенные голоса людей или клацанье заряжаемых ружей? Мне этого никогда не узнать. Батиан взглянул туда, где притаились его враги, и прянул в сторону – возможно, запах человека долетел до его ноздрей.
Тут один из притаившихся в засаде прицелился и выстрелил в упор. Несколько секунд спустя другой вскинул ружье и всадил второй заряд в простреленную голову. «Подонки!» – это слово сверлит мне мозг, когда я пишу эти строки. Теми четырьмя, что подготовили приманку, устроили засаду и казнили моего льва, были владелец частного хозяйства по разведению дичи, его управляющий, профессиональный охотник и клиент-американец. Хотя это так и осталось недоказанным, вполне возможно, что Батиана убили из-за денег. Отсюда участие охотника-профессионала и его клиента-американца. На следующий день владельцу фермы и управляющему было предъявлено обвинение в незаконном отстреле льва.
После смерти Батиана нашу с Джулией жизнь заволокла зловещая черная мгла, и все же в течение многих месяцев мы еще продолжали борьбу за защиту львов Тули и самих этих земель.
Когда три года спустя после гибели Батиана я собирался засесть за эту книгу, до меня долетело известие, что на той же самой ферме был подстрелен еще один молодой лев – еще одного красавца выследили и убили… Эта смерть напомнила о минувшем, всколыхнула горькие воспоминания, и во мне с новой силой вскипел гнев. Я понял, что обязан рассказать о жизни львов Адамсона после гибели Батиана. Во имя львов. Во имя дикой природы.
Я попытался разузнать подробности недавнего убийства с помощью природозащитных органов и моего друга-журналиста. Тот позвонил управляющему фермой и попросил рассказать, как все произошло. Человек на другом конце провода страшно рассердился и в свою очередь задал вопрос, не я ли стою за этими расспросами. Он велел передать мне следующее: даже если он будет точно знать, что зверь, оказавшийся на его территории, принадлежит к львам Адамсона, все равно он не даст ему уйти живым. Гнев управляющего был вызван тем, что после убийства Батиана они с владельцем фермы были признаны преступниками и приговорены к штрафу за содеянное.
Журналист передал мне слова управляющего, и я, в который уже раз за прошедшие три года, подумал: какими будут ответ и действия этого негодяя, если однажды судьба сведет нас? Как и чем отвечу я сам? На сегодняшний день этот вопрос так и остается вопросом.
Глава первая
УБИЙЦЫ, СОЗНАЮЩИЕ СЕБЯ ТАКОВЫМИ
Смерть Батиана всколыхнула многих – дети и взрослые изо всех стран юга Африки и разных других слали нам с Джулией сердечные, сочувственные письма. Моего Батиана любило множество людей всех социальных групп и рас. Хотя никто из них не видел его в реальной жизни, только на фотографиях, и никто не знал его так, как мы с Джулией, их любовь была безмерной. Один из приславших соболезнования писал: «Гарет, когда пойдешь посидеть у поминальной пирамидки, сложенной в память Батиана, положи туда еще один камушек – от меня». Из соседнего с нами заповедника Тули-сафари на территории Зимбабве, где Батиан повстречал свою подругу, пришло письмо от директора Дэвида Мупунгу: «Гарет, у меня сжалось сердце, когда я узнал, что Батиан уже не составит компанию ни тебе и никому другому из тех, кто любит природу… Все содеянное против Батиана подлежит осуждению – особенно если вспомнить историю, связанную со львами Адамсона». А вот еще одно письмо: «Тебе, без меры расточавшему заботу и любовь, теперь приходится столько страдать. Не падай духом – ведь многим из нас нужна уверенность в том, что есть люди, подобные тебе способные воплотить мечты в реальность и пережить все связанные с этим радости и скорби».
Я был потрясен, когда прочел письмо своего друга – телепатического медиума: «Я давно знал о неизбежной смерти Батиана… Я знал это, когда писал тебе свое последнее письмо… Перечти последний абзац, где содержится намек на неизбежную смерть: тот, кто губит хищников из жадности, будучи лишенным благородства и чистоты души, которыми обладают звери, разрушает мир».
Необыкновенно мудрыми и искренними были детские письма. Вот что писал один юный автор: «Когда я услышал о Батиане, у меня по щекам ручьями потекли слезы. Но прошел месяц, и я понял, что ты дал ему шанс быть Свободным – и он воспользовался им. Он и сам наверняка предпочел бы умереть молодым, но среди дикой природы, чем дотянуть до старости за решеткой зоопарка».
Открытки и стихи, которые шли в наш адрес, помогли мне понять, что – в духовном отношении – значил для людей Батиан до и после своей гибели. Чем была вызвана такая реакция на его смерть? Не тем ли, что в человеческой истории львы – больше чем просто животные? С древних времен до наших дней лев считался символом мужества, силы и многих других добродетелей. Человек примеряет к себе из природного мира то, что считает достойным восхищения, и немало таких качеств он видит во львах. «Они столь глубоко запечатлелись в человеческом сознании – если не в крови, – что их могучая грива стала считаться символом души» – это слова Эвлин Эймс. Джордж Адамсон верил, что кодекс поведения львов заслуживает нашего уважения: «Право же, иные заповеди, заложенные в их генетике, выглядят не хуже наших и соблюдаются львами чаще, чем людьми. Уверенность в себе и мужество, упорная и при этом трезвая защита своего владения, готовность позаботиться о младших и вообще о других, чувство братства, верность и преданность – вот семь заповедей, достойных похвалы».
