Туристам, которые разъезжают на машинах, далеко не всегда выпадает счастье подкатить ко львам (моим или чужим) поближе и рассмотреть их попристальнее. Большинство гидов были моими добрыми друзьями и никогда не беспокоили львов. Они хорошо знали особенности их поведения и уважали их привычки. Но бывали и другие случаи – когда жившие в частных некоммерческих лагерях горожане, землевладельцы и их друзья ездили по диким землям без сопровождения опытных егерей. Приведу один такой случай.
Как– то во время большого праздника, когда в заповедник съехались землевладельцы, их друзья, чада и домочадцы, мои львы завалили крупного самца антилопы. На следующее утро пассажиры одной из машин заметили моих львов и тут же разнесли весть об этом с помощью радио. Вскоре со всех сторон сюда стали съезжаться машины -всем охота было поглазеть. Львам ничего не оставалось, как бросить добычу и спрятаться примерно в сотне метров в кустах.
Около полудня прикатила еще одна машина, в которой были не только взрослые, но и дети. Прекрасно зная, что львы неподалеку, пассажиры тем не менее вышли из машины и преспокойно отправились к оставленному львами трофею. Не перестаю удивляться, как мои подопечные не бросились на них, чтобы защитить не только потомство, но и добычу. Счастье, что прайд, без сомнения наблюдавший за людьми, остался в укрытии. Безответственность, проявленная пассажирами той машины, могла привести к взрывоопасной ситуации, в результате которой дети и взрослые в лучшем случае отделались бы испугом. А могло быть и хуже.
Вечером машины с туристами вновь съехались к месту, где лежала брошенная львами добыча. Многие были навеселе, иные пожаловали ближе к полуночи. На следующее утро все повторилось сначала. Дольше выносить это мои львы не могли. Люди видели, как они спасались бегством, оглядываясь на с таким трудом добытую и теперь оставляемую канну. Днем здесь всласть поживились слетевшиеся отовсюду грифы, а едва спустилась ночь, сбежались пировать гиены.
На следующий день, ближе к закату, моя четверка явилась в лагерь. Львы очень нервничали. К тому же из-за того, что их постоянно беспокоили, им не удалось поесть досыта. На закате дня мы отправились посидеть на краю холма – там, где моих подопечных уже не потревожат никакие машины. Воцарилась тишина, которой мы так любим наслаждаться вместе. Когда стало совсем темно, я увидел, как на диких просторах замелькали, словно огоньки светлячков, фары автомашин и ручные фонари – это гуляки снова высматривали львов. Ну уж нет, эту ноченьку они проведут в покое, подальше от шумных машин, пьяных людей и слепящих огней.
Вскоре после этой истории я стал свидетелем того, как молодому поколению прививают чувство ответственности. Однажды утром я проснулся, услышав, что львы шумно лакают из бочки. Я встал и увидел Фьюрейю и Рафики. Они страшно хотели пить, и по их окровавленным мордам было ясно, что они удачно поохотились.
Салы и Таны с ними не было – это показалось мне странным и слегка встревожило. Но я заволновался еще больше, когда Фьюрейя и Рафики стали громко рычать, да так, что их рев разносился на многие мили вокруг. Я перепугался, что они опять поцапались с Близнецом из-за добычи и что-то разлучило их с детенышами. Если не случилось чего-нибудь похуже.
Напившись, Фьюрейя и Рафики направились в сторону, противоположную той, куда они обращали свой рев. Я решил последовать за ними и выяснить, что же происходит. Мы двинулись на юг, по тем пустынным местам между холмами и Питсани, где нет ни дорог, ни лагерей.
Мы шли уже три четверти часа, и вдруг львицы насторожились, стали время от времени останавливаться, чтобы оглядеться и прислушаться. Я понимал – что-то вот-вот должно случиться. Мы двигались параллельно так называемому Артиллерийскому холму, на вершине которого я отыскал давно забытые укрепления, сооруженные во время бурской войны. Неожиданно львицы остановились – они видели что-то такое, чего я разглядеть не мог. Потом затянули свой призывный клич: «У-у-увы! У-у-у-вы!» На львином языке это значит: «Где-е-е вы? Где-е-е вы?»
За ответом не пришлось далеко ходить. Последовав за львицами, я увидел заваленную ими здоровую антилопу. Ее сторожили Сала и Тана, не подпуская назойливых шакалов. Тут же мимо проскочила заметившая меня гиена – должно быть, она все же рассчитывала поживиться от львиной добычи, но появление человека окончательно расстроило ее замыслы.
Матери и дочери обменялись нежными приветствиями. После этого Фьюрейя, Тана и Сала поднялись на вершину Артиллерийского холма, где росло гостеприимное пастушье дерево и откуда открывался прекрасный вид на окружающие земли – земли, которые принадлежали им. Рафики же заступила на вахту около добычи – поев немного, она улеглась рядом, не препятствуя тому, чтобы я оттяпал кусок мяса и для себя.
Выходит, Сале и Тане матери стали уже кое-что доверять, как взрослым. Я был горд за них и понимал, что, раз они достигли этой стадии, значит, прайд крепнет.
Глава восьмая
ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО ЗАЩИТЕ
В первые дни августа 1992 года мы с Джулией решили на недельку покинуть «Новую Тавану» и как следует отдохнуть. За три года мы совершенно выдохлись и еще ни разу не отдыхали вместе. Ночь накануне отъезда прошла в сплошных хлопотах – мы суетливо упаковали одежду, подмели лагерь, наполнили до краев бочки для львов и наконец сели поговорить о том, как нам полезен долгожданный отдых. В душе я хранил надежду, что краткий перерыв в тяжелых буднях поможет ликвидировать намечающуюся между нами трещину.
Утром мы выехали из лагеря на нашем драном пикапе, но уже на шестом километре нас стали глодать сомнения. Хватит ли денег на отдых? Довезет ли нас латаный-перелатаный драндулет туда, куда мы хотим? А вдруг в наше отсутствие разгуляются браконьеры? Кончилось тем, что мы решили никуда не ехать. Добрались только до городишка Олдейз по ту сторону границы и накупили всякой всячины. Как бы в порядке компенсации за то, что никакой поездки не будет, мы решили тряхнуть кошельком. Я купил давно не виданного лакомства – мороженой рыбы, а для Джулии еще и шоколадных батончиков, чему она очень обрадовалась. Возвратившись в лагерь, мы всласть сами над собой посмеялись. Я сказал Джулии, что, по крайней мере, мы получили удовольствие от предвкушения скорого отъезда.
Все те гроши, что нам перепадали или я получал в качестве гонораров за свои книги, шли на продолжение нашей работы. Три года мы трудились без зарплаты и еле-еле сводили концы с концами. Нам и на себя-то не хватало, а тут еще нужно было вести борьбу за защиту диких земель Тули и их обитателей.
Мы попытались прибегнуть к традиционным способам сбора средств, но столкнулись с людскими предрассудками. Кто-то заявлял, что наша работа сомнительна с научной точки зрения, кто-то – что львы якобы не являются исчезающим видом. Я оспаривал эти точки зрения, как оспариваю сейчас. Во-первых, знания, накопленные мной за годы работы со львами, вкупе с материалом, собранным Джорджем и Джой, вполне могут быть положены в основу учебных пособий, крайне необходимых в деле сохранения крупных представителей семейства кошачьих. Во-вторых, хотя мнение о том, что львы как вид не находятся под угрозой, по-прежнему бытует, все-таки оно начинает меняться. Мы выступили с предложениями по самым разнообразным проектам, но всякий раз в последний момент финансирование срывалось. Иногда нам казалось, что мы больше не выдержим.
Как раз в один из таких моментов мы получили чек, поднявший нам настроение. Ну как тут не поверить в телепатию? Джон Хант и Per Ласкарис – два видных представителя рекламной индустрии, являвшиеся также членами синдиката сафари в Тули, – высоко оценили значение дикой природы в душевной жизни человека. Мы чувствуем себя в неоплатном долгу перед Джоном и Регом за то, что они отнеслись к нам иначе, чем многие другие.
И тем не менее мы пытались искать средства на реализацию крупных проектов. Один из них мы назвали «Ограда памяти Батиана». Многие годы львов Тули заманивали на южноафриканские фермы по разведению дичи и там отстреливали, как это случилось с Батианом. Работая в 1983-1986 годах егерем в одном из сравнительно крупных частных заповедников, я убеждал власти в необходимости сооружения между нашими землями и южноафриканскими фермами ограды, непреодолимой для хищников. К несчастью, дальше слов дело не пошло. Но тут произошла любопытная вещь: в 1986 году южноафриканское правительство решило принять меры, чтобы пресечь проникновение борцов за свободу из Ботсваны и Зимбабве, и построило вдоль реки Лимпопо крепкий забор с электрическим током, который протянулся и по большей части нашей границы, что послужило также защите львов. К сожалению, по непонятным причинам на тридцатисемикилометровом участке ограда была очень ненадежной. Через нее-то и ушли на верную гибель Батиан и другие львы. Уходят и поныне.
