два апельсина в качестве десерта. С грязной кастрюлей и тарелками он решил разобраться позже.
— Я апельсин не хочу, — Маше, видимо, наскучила уже её гирлянда. Или она сочла её достаточно длинной и достойной “самой большой ёлки”, поэтому после еды девочка слезла с табурета и приготовилась покинуть кухню.
— Надо! — резко воскликнул Владик. — Там витамины. И это десерт. Бабушка сказала нам есть вместе.
— Я не хочу!
— Надо! — повторил Владик и, поставив тарелку с фруктом на Машино место, указал ей на табурет.
Ела девочка без энтузиазма и в этот раз даже не отправляла в рот упавшие апельсиновые волокна.
Когда тарелка опустела, мальчик отпустил её в комнату, крикнув вслед, чтобы не трогала ёлочные игрушки, а то они разобьются. Сам он остался на кухне мыть посуду. Жирная кастрюля оттиралась с трудом, а в голове Владика вертелась мысль о том, как легко моются тарелки из-под апельсинов: засунул под воду, достал — и готово.
Завершив дела, он пошёл в комнату убедиться, что Маша играет со своими игрушками, а не с ёлочными. Девочка примостилась на полу у книжного стеллажа и устроила там чаепитие для голой куклы, безглазого плюшевого медведя и мягкого ярко-зелёного зайца. Заяц попался Владику на прошлый Новый год в школьном подарке, но бабушка сказала, что он для Маши — в школе специально положили игрушку в его пакет, зная, что у мальчика есть младшая сестра. И конфет положили больше, чем другим, чтобы он мог с Машей поделиться. Правда в этом году игрушки в подарке не оказалось. Но сам подарок был не в пакете, а в красивой коробке, которую Владик пообещал отдать сестре, когда конфеты кончатся.
Вспомнив о подарке, Владик понял, что не брал оттуда конфеты ни сегодня, ни вчера вечером. Да и сейчас их не хотелось. Хотелось апельсина.
Мальчик снова вернулся на кухню и почистил ещё два.
— Маш, иди сюда! — крикнул он, повернувшись к двери.
Маша появилась в проёме с тремя игрушками в руках, она что-то тихо и низко бубнила, видимо, продолжая разговаривать за медведя.
— Садись апельсин кушать.
— Я не хочу, — девчачьим басом ответил медведь.
— Садись, надо вместе кушать.
Маша хмыкнула, подскочила к своей тарелке и, засунув под мышку медведя и зайца, одной рукой принялась усаживать на табурет куклу.
— Нет, — возмутился мальчик, раскусив её план. — Кукла не будет кушать! Кукле не нужны витамины. А нам нужны.
— А я хочу! — пропищала девочка за куклу, а сама бросилась к двери. Владик поймал её за руку:
— Я уже почистил. Надо скушать, а то испортится.
Маша помотала головой, а ответил снова медведь:
— Я не хочу кушать, это Настя хочет.
Настей звали куклу.
Владик разозлился. Он пригрозил отобрать у Маши игрушки и вернуть только на Новый год.
— Новый год сегодня, — кривляясь, отвечала девочка, — мне мама вчера сказала.
— Новый год завтра, первого января, — Владик старался говорить как можно строже, — А сегодня ещё старый. А ты новый год встречать не будешь, если не будешь слушаться. А на каникулах вообще заболеешь, потому что витамины не ешь.
Маша поджала губы, но сдалась. За столом она разместилась вместе со всеми игрушками…
Мама с бабушкой вернулись только в 5 вечера. Пока они раздевались и мыли руки, мальчик оттащил на кухню сумки с продуктами и принялся их разбирать. Маша встречать почему-то не вышла, продолжая сидеть у стеллажа и заниматься игрушками. К вечеру у неё вообще испортилось настроение. С братом она разговаривала грубо и два раза даже начинала плакать. Не радовали её даже апельсины.
Через минуту мама с бабушкой уже сновали по кухне. Владика усадили за стол чистить картошку и яйца для оливье, попутно отчитав, что он сам не догадался сделать это днём. Бабушка гремела духовкой, мама мыла в раковине курицу.
— Вы ели? — спросила она.
Владик кивнул:
— Да, борщ доели.
— А Маша где?
Мальчик махнул головой в сторону двери.
— Маша, привет! — крикнула мама в сторону комнаты. Ответа не последовало. — Дочка, у тебя всё хорошо?
Маша что-то буркнула в ответ, но слов было не разобрать за грохотом посуды и шумом воды.
Мама отключила воду:
— Заболела что ли? — сказала она бабушке. Та обеспокоенно глянула в коридор:
— Пойди, посмотри.
Мама вытерла руки о фартук и отправилась в комнату.
— Лидьниколавна! — через секунду позвала она встревоженным голосом.
Бабушка тоже вышла, а Владик прислушался к голосам в комнате.
— Ветрянка что ли? — спрашивала мама.
— Да нет, не похоже… Маша, открой рот.
Хлопнула дверца шкафа — мама доставала аптечку.
Они говорили что-то ещё, Маша тихо отвечала, но слов мальчик не расслышал.
Вскоре бабушка вернулась на кухню и снова взялась за курицу.
— Владик, — обернулась она, споро шинкуя яблоки. — Что Маша ела сегодня?
— Борщ, — робко ответил мальчик, слыша, как громко застучало у него сердце. — Апельсины ещё. И всё.
Бабушка бросила взгляд на коробку с апельсинами. На дне сиротливо ютилась пятёрка помятых фруктов. Видимо, на них давили верхние соседи, поэтому на боках остались небольшие ямки.
Бабушка взмахнула руками. Нож лязгнул по краю столешницы.
— Это сколько же она съела?
Владик залился краской. Ему не хотелось признаваться, что они сегодня съели почти всю коробку. Он помнил, как злилась бабушка, когда год назад он так же опустошил пакет с пряниками. Но это же фрукты, они же полезные. Да и папа сказал, что можно не экономить. А на торт они оставили.
— Я не помню, — тихо ответил мальчик. И тут же уверенно добавил: — Но мы поровну ели! Я один чистил себе, один ей!
Бабушка охнула и села на ближайший табурет, так и не выпустив нож из рук.
— И я кожуру не выбрасывал, — добавил Владик. — Только она возле плиты вся не поместилась. Я там в комнате на подоконнике на газету положил.
