Константин Ушинский - Воспитать ребенка как?

Однако же опасно впасть и в другую крайность и думать, что детские чувства проходят без следа: если бы эти следы не накоплялись в человеке с детства, то не высказались бы они так ясно под старость: толстые кривые сучья крепкого дуба, которые можно теперь сломать или выкрошить, были тоненькими стебельками, и в то время движение легкого ветра определило их теперешнее неизменимое направление. Следы чувств остаются в дитяти и привлекают себе подобные: все же дело в направлении души решается тем, каких следов наберется больше.

Дитя не умеет скрывать своих чувств, и это, конечно, прекрасная сторона детства. Но если дитя будут преследовать за чувства, то оно скоро приобретет это печальное искусство, и тогда душа дитяти замкнется для воспитателя, и воспитатель будет бродить в потемках. Укорять дитя в чувстве, выразившемся на его лице или в его голосе, так же рационально, как укорять его в том, что его щеки румяны.

Дети даже еще в младенческом возрасте приучаются уже угадывать сердцем чувства взрослых, и в этом отношении детская проницательность поразительна. Можно скорее обмануть взрослого, чем ребенка, в тех чувствах, которые мы к нему питаем. И это зависит от свежести и симпатической переимчивости детской природы: чувство, едва мелькнувшее в лице или в глазах взрослого, инстинктивно отражается в нервах ребенка, а отражение это отзывается и в душе.

Вот почему воспитателю недостаточно, если он почему-либо решился скрывать свои чувства от детей: он должен переменить их, если они могут мешать делу воспитания; переменить же их он может хорошим изучением этого дела, за которое он берется, и, главное, глубоким и искренним изучением человеческой природы вообще и детской в особенности; если же и после такого изучения он не полюбит детей, тогда лучше ему не браться за дело воспитания.

Чем старше становится ваш ребенок, тем больше независимости проявляет. Конечно, некоторые вещи он стремится переложить на родителей – то, что делать ему совершенно не хочется. Но он хочет сам выбирать друзей, распоряжаться своим временем, развлекаться по собственному пониманию. Вот не нравится вам девочка или мальчик, с которыми ваш ребенок дружит. Вы изо всех сил пытаетесь ему это общение запретить. И, пока совсем маленький, он вас слушается. Или устраивает истерику, чтобы настоять на своем. А становится постарше, начинает вас игнорировать или обманывать. Да не дружу я с ним (или с ней), говорит, я с Петей, Васей, Колей (который вам нравится) дружу. Вы свято верите, что он дружит с этим Петей, Васей, Колей, а он, как дружил с запрещенным вами товарищем, так и дружит. И ничего вы с этим сделать не сможете. А когда ваш ребенок становится уже вполне самостоятельным подростком лет двенадцати, то в ответ на ваши указания, с кем дружить или что делать, вы просто нарветесь на хамство или отказ и получите знаменитую фразу Эллочки Людоедки – «не учите меня жить». То есть: отстаньте вы все от меня, воспитатели, не лезьте в душу, все равно я вас слушать не буду, и то, что вы хотите, делать не буду, и вообще: вы сами по себе, я сам по себе. Если будете настаивать – будет еще хуже.

В этом возрасте дети могут решить, что они вправе вообще жить без вас. Они плохо еще соображают, что на эту самостоятельную жизнь потребуются деньги, где-то им нужно будет жить, поэтому они сбегают из дома. У каждого свой план побега и даже соображения, что они станут делать, получив свободу. Знакомые мне дети тоже пробовали сбегать, а потом мы с удивлением восстанавливали ход их мыслей. Один двенадцатилетний беглец собирался жить в пустующих домах (живут же так бомжи?) и кормиться разноской листовок в момент предвыборной кампании, другой больше полагался на товарища, с которым ему дружить запрещалось, – он будет жить у него под кроватью, а товарищ будет делиться с ним едой – даже разработали объяснение, почему этот его друг, малоешка, стал так много есть: хочет мускулы накачать. Беглецов, конечно, ловят, или они сами возвращаются, поняв, что жить на свободе совсем не так просто и приятно. Но некоторые попадают в руки взрослых негодяев.

Всегда помните, когда вы своего ребенка ставите в положение выбора: или я, или твой товарищ, – то он выберет товарища. Вы как воздух, свет и вода – просто существуете, а товарищ – его сокровище, и ни с кем он своим сокровищем незахочет делиться. Так что, натыкаясь на сопротивление ребенка, вам нужно думать не как это запретить, а как это понять, принять и использовать в нужном направлении. Хулиган, от которого у вас дыбом волосы встают, может оказаться верным другом, который защищает вашего ребенка от побоев и обид других детей. А ребенок, который вам нравится, – подхалимом, доносчиком и предателем.

Но всегда причины детского раздражения нужно сначала понять, а потом уже «принимать меры».

Наблюдая над детьми и взрослыми, всякий легко заметит, что у одного лица нервная раздражительность сильнее, а у другого слабее. Эта очень заметная особенность может зависеть от патологических причин, так как многие болезни оказывают прямое и очевидное влияние на усиление нервной раздражительности; но она может быть и врожденною и остается в человеке, как бы ни усиливало ее и ни ослабляло влияние жизни и воспитания.

Конечно, воспитание и состояние здоровья имеют большое влияние, например, на степень вспыльчивости человека; но есть здесь нечто прирожденное и весьма заметно передающееся по наследству от родителей к детям. Едва ли рационально говорить здесь о влиянии крови и ее относительного обилия; ибо люди полнокровные и даже склонные к апоплексическому удару нередко бывают очень хладнокровны в психическом отношении, и наоборот, люди, страдающие заметным малокровием, очень часто бывают сильно вспыльчивы и неудержимо предаются как гневу, так и другим страстным движениям.

Если первые две предположенные нами особенности нервной ткани оказывают сильное влияние на умственное развитие, то большая или меньшая степень раздражительности нервов оказывает преимущественное влияние в среде явлений чувствования и воли и потому принимает особенно деятельное участие в образовании того, что обыкновенно называют характером человека.

Влияние это выражается более всего в степени быстроты и неудержимости, с которою какое-нибудь душевное чувствование: гнев, страх, радость и т. д. – переходит в чувствование органическое, и в степени быстроты, с которою это органическое чувствование разливается, так сказать, по всему нервному организму, вызывая в нем судорожные, чисто нервные явления, которым поддается раздражительный человек, охваченный каким-нибудь душевным чувством. Нет сомнения, что многое в этом отношении могут воля, воспитание и жизнь; но все же нельзя не признать, что всем этим условиям, находящимся, так сказать, в руках человека, приходится бороться с чем-то врожденным.

Иное дитя до того раздражительно, что эта раздражительность сама собою кидается в глаза, когда мы сравним его с другим ребенком, выросшим в тех же условиях. Эту прирожденность раздражительности, с которою можно и следует бороться, но которая тем не менее сама по себе сила, условливающая поступки дитяти, должен непременно иметь в виду всякий внимательный воспитатель.

Мы не усомнились бы назвать нервную раздражительность прямо вредным качеством, если бы не замечали, какое иногда полезное влияние на умственную деятельность оказывает та же раздражительность нервов, удерживаемая волею человека в известных пределах.

Впечатлительность нервной системы может соединяться с различными степенями ее памятливости, с различными степенями раздражительности и т. д.

Сильно раздражительная нервная система может быть в то же время очень сильна или очень слаба в отношении памятливости. В первом случае она дает удобство образованию продолжительных, глубоких и сильных страстей; во втором – образованию порывистого характера, легко поддающегося органическому разлитию чувств, но также легко и переменяющему эти чувства.

Перечислим теперь некоторые воспитательные меры, предупреждающие нервное раздражение в детях или успокаивающие его, оговариваясь притом, что этих мер может быть очень много и что благоразумный воспитатель, понимающий хорошо причину зла, сам найдет множество средств противодействовать ему.

На основании физиологическо-психической причины, которую мы старались уяснить выше, здравая педагогика:

1) запрещает давать детям чай, кофе, вино, ваниль, всякие пряности – словом все, что специфически раздражает нервы;

2) запрещает игры, раздражающие нервы, как, например, всякие азартные игры, которых развелось теперь для детей так много; запрещает детские балы и т. п.;