Ознакомительная версия.
И здесь возникает еще один очень важный вопрос: как пополнять его, как накапливать эти строки, слова, обобщения? Надо дать уроки, к ним надо подготовиться, творческие и контрольные работы проверить. Когда же читать новые книги, стихи, перечитывать то, что давно знакомо, но сегодня воспринимается иначе, чем несколько лет назад? Я выскажу мысль, которая кому-то может показаться почти кощунственной: лучше не так часто проверять тетради (не готовиться к урокам все равно нельзя), не сдать вовремя какой-то отчет, но читать, думать над прочитанным, делать выписки из книг, словом, работать над собой, учитель должен обязательно! И для этого во что бы то ни стало надо находить время. Иначе все, что мы делаем в классе, наполовину утрачивает смысл: учитель становится скучным, ограниченным человеком, и дети это чувствуют, пусть неосознанно, – учитель становится неинтересным для них.
И это та работа над собой, которая нужна не только самому учителю, но и его ученикам. Как найти для этого время – это вопрос самоорганизации. Я абсолютно убеждена: это сделать можно, если понимаешь, как это важно.
Открытия, сделанные детьми
Из всего, что сказано в последней части моих размышлений, может следовать такой вопрос: приходит к детям или подросткам человек эрудированный, начитанный, думающий, что же он находит в общении, пусть на основе серьезной литературы, с незрелыми и наивными маленькими людьми? Ученики делают открытия?
Да, как это ни покажется странным для тех, кто далек от педагогики, ученики делают открытия. Приведу некоторые примеры.
Урок по комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». Мы обсуждаем вопрос об уме Чацкого. При этом, конечно, вспоминаем письмо Пушкина А. Бестужеву, в котором великий поэт, как известно, отказал главному герою комедии в уме на том основании, что умный человек не излагает свои мысли людям, которые заведомо не способны его понять. Спрашиваю ребят, как они воспринимают эту пушкинскую мысль. Многим она близка (стараюсь предостерегать их от упрощенных формулировок типа: «Я согласен с Пушкиным», хотя совсем избавиться от них в школьной практике невозможно). Но вот один ученик замечает, что в ремарке, где перечислены герои, внимающие Чацкому, есть слова «и другие». А ведь среди этих других, замечает девятиклассник, могут быть те, кто способен понять Чацкого или хотя бы прислушаться к его суждениям. Признаюсь, для меня это замечание было не менее неожиданным, чем для присутствовавших на уроке ребят.
Читаем стихотворение М. Ю. Лермонтова «Пророк». Судьба лермонтовского пророка в каком-то смысле напоминает судьбу Чацкого: его так же не понимают и изгоняют, когда он провозглашает «любви и правды чистые ученья». Возникает закономерный вопрос: в чем же смысл его творчества, если оно не понято никем? Да, он достиг единения с природой («И звезды слушают меня, лучами радостно играя»). Но все же грустно, когда у поэта совсем нет читателей, при всей сложности взаимоотношений поэта и читателя, о которой писали многие (вспомним пушкинское: «Поэт, не дорожи любовию народной…»). И тут одна девочка замечает: ведь старцы, презирающие поэта, обращаются к детям, и мы не знаем, как дети воспринимают их слова, какие выводы из них делают. Возможно, заметила Саша, детям станет интересно судьба этого человека именно потому, что его гонят, преследуют. Именно эти дети могут, повзрослев, понять те мысли и переживания, которые заложены в его стихах.
Понимание учениками двух в какой-то степени похожих ситуаций оказалось близким. Но, хочу заметить, к этому, все-таки неожиданному, выводу пришли разные ученики разных классов совершенно самостоятельно.
Еще один пример. Читаем первую часть эпилога романа «Война и мир». Конечно, многим, особенно девочкам, не нравится Наташа Ростова, которая превратилась в «красивую плодовитую самку». Кто-то говорит, что женщина, даже если она жена и мать, не должна так опускаться. А некоторые считают, что это естественно. И только одна девочка (и это первый случай в моей многолетней практике!) замечает, что Толстой впервые в течение всего повествования называет Наташу красивой, тогда как до этого он подчеркивал не раз именно отсутствие в ней внешней красоты. Значит, именно материнство дало ей то, чего она от природы была лишена.
Может быть, кому-то эти мысли покажутся наивными, но, я думаю, этим подросткам нельзя отказать в свежести взгляда на привычные, хрестоматийные литературные образы.
Конечно, подобные открытия (пусть только условно можно их так назвать) встречаются нечасто. Но ведь не это главное! Каждый ученик на уроке открывает для себя произведение литературы. Он может увидеть его совершенно по-новому, а может постичь какие-то новые идеи повести или стихотворения, дотоле ему неведомые. Может, наконец, задуматься над какими-то вопросами, которые ему даже не приходили в голову в связи с тем или иным отрывком или образом.
Удалось ли нам привести учеников к этим маленьким, но очень важным открытиям? Кто знает? На этот вопрос никогда нельзя ответить с полной уверенностью.
Иногда ребята сами признаются в том, что после обсуждения на уроках стали воспринимать произведение по-новому. Такие признания нечасты. Спрашивать об этом неудобно, потому что это в какой-то степени вынуждает ученика дать утвердительный ответ на вопрос о том, как он теперь воспринимает произведение: он же постесняется сказать, что обсуждение ничего не дало ему. И все же иногда ребята говорят, что, когда читали произведение, о многом не задумывались, а задумались тогда, когда поговорили о нем в классе.
Иногда выпускники через много лет вспоминают споры о литературе, хотя уже не помнят, конечно, их в подробностях. Но вспоминают – значит, эти споры не прошли зря.
Одна моя ученица призналась, что, перечитывала недавно, через пять лет после окончания школы, некоторые произведения школьного курса литературы и другие произведения этих же писателей, не входящие в школьную программу. Естественно, знакомые образы воспринимаются теперь иначе, в чем выпускница и призналась. Но порадовало меня, говоря откровенно, не только желание Даши перечитать эти книги, но и то, что она искренне сожалеет: не с кем их обсудить, как обсуждали на уроках, а очень, по ее словам, хотелось бы.
Но главное свидетельство того, что разговор о литературе ведет нас к главной цели всех этих разговоров, – это сам дух такой беседы, ее тон, который определяется заинтересованностью ребят, их желанием высказать свое мнение, пусть наивно и незрело во многих случаях. Если все это есть (а это в ходе обсуждения всегда можно почувствовать), значит, «Мертвые души» или «Вишневый сад», например, будут для этих юных читателей на всю жизнь не символом скуки и принуждения, а предметом интересных размышлений. И если это так, то уроки литературы формируют читателей. И среди них могут оказаться в дальнейшем по-настоящему талантливые читатели, такие, о которых говорил когда-то С. Я. Маршак, утверждая, что они нужны литературе так же, как талантливые писатели. И эта мысль позволяет сделать очень важный вывод о роли уроков литературы не только в жизни школы, но и в жизни общества, которому нужны люди серьёзные, ответственные, способные мыслить самостоятельно.
Кто-то, конечно, удивится и даже возмутится: учитель литературы – самая важная профессия? Люди занимаются финансами, добычей нефти и газа, рекламой. Все это приносит огромные прибыли не только тем, кто работает в этих областях, но и государству, наверное, (хотя, признаем честно, многие его граждане этого не чувствуют). Наконец, есть люди, сохраняющие самое главное и ценное для каждого из нас, – здоровье. Можно ли поставить рядом с этими важнейшими сферами деятельности скромного учителя? Причем не английского языка, который сейчас так необходим всем, и не математики, без которой невозможно знание экономики, а также многого другого, что сейчас так современно и престижно. Учителя литературы!
Понимаю, что многие не согласятся со мной и будут правы, утверждая важность всех названных и многих других профессий. И все же возьму на себя смелость утверждать: когда человек обеспечен материально, когда он хотя бы относительно здоров (абсолютно здоровых людей, как утверждают врачи, сейчас нет), словом, когда у него есть все необходимое для благополучной жизни, ему остается достичь совсем «немногого» – научиться жить в гармонии с самим собой и с окружающим его миром. Тогда не будет тоски и скуки, которая поражает часто людей здоровых и обеспеченных.
Путь к этой гармонии (а это, наверное, и есть счастье) лежит, несомненно, через овладение духовной культурой, которое начинается в детстве и продолжается всю жизнь. И в этом спасение не только от душевной апатии для каждого человека, но и от деградации для общества в целом. Об этом с тревогой пишут многие люди, которых волнует судьба культуры. Приведу слова замечательного писателя Ф. А. Искандера: «Если культура не займет свое главное место, нас ждут очень драматичные события и, может быть, даже полное вырождение человечества». Вспоминается в связи с этим и другая мысль. Когда-то в журнале «Октябрь» были опубликованы воспоминания Зои Богуславской о Василии Аксенове. Автор статьи размышляет не только о самом писателе, но и о судьбе его поколения, а также о трагической судьбе поколения родителей В. П. Аксенова, переживших ужасы сталинских лагерей. Вот слова, которые я выписала из статьи Зои Богуславской и иногда привожу ученикам: «А я сегодня уже знаю последнюю статистику, сделанную учеными, которая доказывает, что в годы сталинских репрессий в лагерях и тюрьмах выживали вовсе не самые сильные, спортивные, физически тренированные, а люди умственного труда, интенсивной духовной жизни…» Все мы надеемся, что нашим ученикам не суждено испытать ужасы концлагерей и тюрем, но с жизненными трудностями им придется столкнуться, они не минуют никого. И выстоять в этих испытаниях поможет им, я уверена, именно то богатство духовной культуры, которым они овладеют. А путь к овладению ею открывают человеку уроки литературы.
Ознакомительная версия.
