Ознакомительная версия.
Восход и закат солнца. Утренняя и вечерняя молитвы. И вдох, и выдох, и сокращение, и расслабление сердца.
Солдат всегда солдат – и когда идет в бой, и когда возвращается, покрытый пылью.
Растет новое поколение, вздымается новая волна. Идут и с недостатками, и с достоинствами; дайте условия, чтобы дети вырастали более хорошими! Нам не выиграть тяжбы с гробом нездоровой наследственности, ведь не скажем мы василькам, чтобы стали хлебами.
Мы не волшебники – и не хотим быть шарлатанами. Отрекаемся от лицемерной тоски по совершенным детям.
Требуем: устраните голод, холод, сырость, духоту, тесноту, перенаселение!
Это вы плодите больных и калек, вы создаете условия для бунта и инфекции: ваше легкомыслие и отсутствие согласия.
Внимание: современную жизнь формирует грубый хищник; это он диктует методы действий. Ложь – его уступки слабым, фальшь – почет старцу, равноправие женщины и любовь к ребенку. Скитается по белу свету бездомная Золушка – чувство. А ведь именно дети – князья чувств, поэты и мыслители.
Уважайте, если не почитаете, чистое, ясное, непорочное, святое детство!
Правила жизни. Педагогика для детей и для взрослых[6]
Я боялся, что на меня станут сердиться.
Скажут: «Голову ребятишкам морочит».
Или: «Подрастут, будет еще у них время обо всем этом подумать».
Или: «И так не очень-то слушаются, ну а теперь пойдут критиковать взрослых…»
«…Покажется им, что все знают, и заважничают».
Давно, очень давно я хотел написать такую книжку, да все откладывал.
Ведь это – первый опыт.
Опыт может и не удаться.
А если даже и удастся, промахи неизбежны. У того, кто делает что-либо новое, должны быть ошибки.
Я буду начеку. Постараюсь, чтобы книжка вышла занимательная, хотя это и не описание путешествия, и не историческая повесть, и не рассказ о природе.
Я долго думал и все не знал, как назвать книжку.
Пока один мальчик не сказал:
– Много у нас, у ребят, огорчений оттого, что мы не знаем, как правильно жить. Иногда взрослые объясняют спокойно, а больше сердятся. А ведь неприятно, когда сердятся. Понять трудно, а спросить нельзя. И в голову лезут разные поперечные мысли.
Так и сказал: «поперечные мысли».
Я взял лист бумаги и написал:
«Правила жизни».
Вижу: правду мальчик сказал – хорошо получилось.
И я составил план.
Я напишу о доме, о родителях, о братьях и сестрах, о домашних развлечениях и огорчениях.
Потом – об улице.
Потом – о школе.
Потом я напишу о ребятах, которые думают про то, что они видят дома, на улице и в школе.
Каждый из вас ведь не только играет, но и смотрит, и слушает, что говорят другие, и сам размышляет.
Это не повесть и не школьный учебник, а научная книга.
Одни предпочитают авантюрные романы, сказки, необыкновенные приключения, печальные или смешные. А другие говорят, что самые занятные книжки – это как раз научные.
По школьному учебнику учатся, повесть – та читается легко, а научная книга заставляет человека самого много думать. Немножко прочтет, а потом вспоминает разные вещи, а иной раз и удивляется, и размышляет, так ли это на самом деле.
Ведь бывает, что один говорит одно, а другой другое.
У ребят свои дела, свои огорчения, свои слезы и улыбки, свои взгляды – молодые, молодая поэзия.
Часто ребята прячутся от взрослых, стыдятся, не доверяют, боятся, что станут высмеивать.
Ребята любят слушать разговоры взрослых – и очень хотят знать.
Хотят знать правила жизни.
Первое слово младенца – «мама».
Не помню, сказал ли мне кто, в книге ли я прочел, что самое древнее слово, которое придумали первобытные люди, было именно «мама», а потому слово «мама» похоже во многих языках.
По-гречески – η μαμά μου, по-латыни – mater, по-французски – mère, по-немецки – Mutter.
Моя мама – ma mère – meine Mutter – mea mater – миа метер.
Уже младенец знает свою мать. Еще ни говорить, ни ходить не умеет, а уже тянет ручонки к матери. Узнает ее и на улице, когда она подходит, еще издали улыбается. Даже ночью узнает по голосу, по дыханию. Даже слепые от рождения и ослепшие дети, касаясь рукой лица матери, узнают ее и говорят:
«Мама – мамуся – мамочка».
Один мальчик сказал так:
– Я и раньше думал, только теперь мысли у меня трудные. А когда я был маленький, мысли были легкие.
Какие же это «легкие мысли» о матери?
Мама добрая, веселая или сердитая, или печальная, здоровая или больная.
Мама позволяет, дает, запрещает, хочет или не хочет.
Позже видишь и других матерей, не только свою.
И узнаешь, что есть матери молодые, веселые, улыбающиеся, есть озабоченные, усталые, заработавшиеся, есть очень образованные и не очень, богатые и бедные, в шляпе или в платке.
Неприятно, если мама вышла и долго не возвращается. Бывает, мама каждый день ходит на работу или надолго уедет. Тяжко думать, что есть на свете сироты.
А еще позже услышишь или прочтешь в газете, что какая-то мать подбросила ребенка. Он даже не помнит мать, и нет у него фотографии и ничего на память. И так поступила как раз мама, та, которая должна быть самой близкой, еще ближе, чем отец!..
– Папочка – папа.
И опять:
«Легкие» мысли про то, что отец работает, получает деньги и дает маме. Но не всегда так; случается, отец болен или не может найти работу. Иногда отец работает дома, иногда где-нибудь в городе, или часто ездит в другой город, или уехал далеко-далеко и только шлет письма.
«Легкие» мысли бывают тогда, когда родители здоровы, дома все есть, все живут дружно и нет огорчений.
Я, пишущий эту книгу, знаком с очень многими семьями, и в каждом доме хоть немножко, да по-другому. И мои взрослые мысли очень трудные и длинные. Ты, любезный читатель, можешь сосчитать, сколько у тебя знакомых домов и товарищей. Я уже не могу: много, очень много.
Я знаю мальчика, живущего у бабушки, и девочку, которую взяла к себе тетка. А очень многие дети живут у совсем чужих людей: в лечебницах, интернатах, приютах, пансионах.
Родители живут в деревне, где нет школы, поэтому отправляют ребенка в город. Или родители в городе, а доктор велел устроить ребенка на курорт.
В школе знакомишься с ребятами, говоришь с ними и узнаешь каждый раз что-то новое. Читаешь книги и начинаешь понимать, что людям живется по-разному: одним хорошо, другим плохо.
Каждый хочет, чтобы дома у него все были спокойные, веселые и не было огорчений. Но надо примириться с тем, что не всегда и не все хорошо. Один день радостный, другой печальный, одно удастся, другое нет. То солнце светит, то дождик идет.
– Ничего не поделаешь, такая уж жизнь, – сказал один мальчик.
Что лучше – быть у родителей одному или иметь брата? Или сестру? Лучше быть младшим или старшим?
Ребенок был в семье один, а потом родился братишка. Радоваться этому?
Может быть маленький брат, большой брат и почти взрослый. Может быть один старший, другой младший. Маленький брат, большая сестра. Большой брат, маленькая сестра.
Что лучше?
Я не могу ответить, не знаю, и никто этого не знает.
– А ты как хотела бы?
– Я хотела бы, чтобы было так, как есть, – сказала одна девочка.
Бывают люди всегда веселые, всегда довольные. Им все нравится. У них и в мыслях нет, чтобы что-то было по-другому. А другие часто и легко сердятся.
Если можно что-нибудь изменить, стоит об этом поразмыслить; если же все должно остаться так, как есть, не надо дуться как мышь на крупу. И уж всегда можно жить дружно и с маленькими, и с большими, и с братом, и с сестрой – и это действительно зависит от нас самих.
Я знаю одного мальчика, у него был больной брат. Удивительная была болезнь. Даже родителям казалось, что он просто непослушный, невоспитанный, своевольный. Ходил, ел, спал, как все, только ни минуты не мог усидеть на месте и все трогал, хватал, портил. Если он что-нибудь хотел, а ему не давали, он бросался на пол, колотил по полу ногами, плевался, кусался и кричал так громко, что раз даже полицейский пришел: думал, мальчишку избивают, а над детьми издеваться воспрещается.
Лишь тогда родители вызвали докторов.
– Балованный, капризный – это верно. Но он болен: нервный, не понимает.
– Что делать?
– Надо отдать в специальное заведение, для дома он слишком труден. Вы с ним не сладите. Надо знать, как с таким обращаться. Станете уступать, будет хуже. Этого недостаточно – только не раздражать.
Родителям жалко было отдавать больного мальчика.
Я сказал:
– Вы должны думать о здоровом. Общество больного брата для него вредно.
И тогда этот маленький мальчик закричал:
– Я не хочу, чтобы его из-за меня увозили. Пусть остается, я отдам ему все игрушки. Там, я знаю, там его будут бить.
Я написал об этом совсем не потому, что все обязаны так поступать. Можно требовать доброты, но не самопожертвования.
Братья и сестры могут жить дружно, но не надо удивляться, что время от времени возникают ссоры.
Ознакомительная версия.
