Ознакомительная версия.
«Министерство образования РФ признало методику Р. Августовой “уникальной”. Подобных успехов работы с детьми-даунятами не знают у нас в стране. А это ведь и есть то самое интеллектуальное “достояние республики”, о котором мы столь печемся на словах, на деле палец о палец не ударяем для его продвижения и поддержки. Уникальную методику преодоления синдрома Дауна одобрили все. И никто не дал на нее ни копейки».
Газета «Алфавит», 2002
«И хотя Ромена Теодоровна занимается обучением преимущественно детей с синдромом Дауна, кроме них на ее знаменитом диванчике в маленькой московской квартире научились говорить и читать дети с диагнозом: олигофрен, гидроцефал, ДЦП. Все они в свое время прошли через руки специалистов-дефектологов, и везде родители услышали страшный для себя приговор – необучаемый.
Ромена Теодоровна считает, что, за редким исключением, можно научить говорить и читать любого ребенок с синдромом Дауна, и еще ни разу ни один родитель не услышал от нее, что его чадо безнадежно».
Газета «Помоги себе сам», 2004
«Ромена Теодоровна Августова – педагог от Бога. Это признают не только специалисты, например знаменитый психотерапевт Владимир Леви. Это неоспоримая истина для родителей, которые пришли к ней в надежде на чудо и впервые не ошиблись. Ромена, как называют ее маленькие ученики, – автор уникальной методики обучения речи, чтению и письму детей с различными заболеваниями».
Журнал «Счастливые родители», 2004
«Пишет вам мать троих детей. Хотя вот уже пять лет я не могу считать себя совсем счастливым родителем: у моей Сашеньки детский церебральный паралич, а точнее – инсульт, который произошел в роддоме из-за ошибочного переливания крови. Я отвожу взгляд от праздничных, нарядных журналов про милых, здоровых малышей и их беззаботных родителей. Думала, что за глянцевыми обложками нет места моим проблемам.
И тут мне мельком показали июльский номер со статьей о Ромене Теодоровне Августовой “В начале было слово”. Вряд ли кто ее читал с большим вниманием и радостью, чем я. Мы, родители тяжелобольных детей, в глубине души чувствуем себя оторванными от большого праздника детства, мы – будто люди второго сорта, вынуждены общаться только друг с другом, искать в Интернете письма таких же людей, по крупицам собирать опыт и информацию о чудо-врачах и педагогах. И вдруг в таком замечательном, уважаемом издании статья для нас – статья самого мудрого и талантливого педагога Ромены Августовой.
Раньше мне приходилось лишь выслушивать сочувственные слова врачей и педагогов: “Ваш ребенок никогда не заговорит, не поймет вас, девочка не обучаема…” Я отыскала домашний телефон Ромены Теодоровны, без особой надежды умаляла ее позаниматься с моей Сашенькой. Она не имела ни времени, ни здоровья, чтобы взять еще одного ребенка под свое крыло и, тем не менее, часами консультировала, вдохновляла меня по телефону.
Наконец, прошлым летом она смогла три раза выбраться к нам домой. А мой ребенок уже не был совсем бессловесным, ведь я уже вовсю применяла систему Ромены, вся семья работала над ее чудесными карточками, которые не назовешь иначе, как окном в мир для больного ребенка.
Прошел год, Саша смогла летом ходить в садик для здоровых детей, которые (о, чудо!) понимали ее, полюбили мою малышку. Мы учимся читать, писать, считать, я понимаю своего ребенка. В мой дом пришло настоящее родительское счастье. Сейчас я уже верю, что смогу научить Сашу говорить и понимать речь.
Но как же мне не хватает поддержки в моем кропотливом труде. Таких родителей, как я, огромное количество. Вот если бы почаще выходили подобные статьи, почаще вспоминали бы про нас и наших детей. Может быть, после этой статьи обратят, наконец, внимание “дяди и тети” из Министерства образования на то, что в нашей стране есть человек, который создал гениальную, стройную, понятную даже дилетанту систему обучения “необучаемых” детей, превращающую их в мыслящих, грамотных членов нашего общества».
Татьяна Маланина, Балашиха Журнал «Счастливые родители», 2004
Мозаик – организм, имеющий в клетках разные наборы хромосом, например половина клеток имеет 46, а половина 47 хромосом. Мозаики составляют около 2 % среди людей с синдромом Дауна. – Прим. ред.
Юры у меня два: один Юра А., другой Юра Щ., два Коли и два Вани – Ваня-рыжик, младший, и Ваня А., старший, тот, о котором я писала в книге «Говори! Ты это можешь».
У вас обязательно должен быть ассистент, причем бдительный. Мама, бабушка либо няня должны придерживать руки ребенка, следить, чтобы он не придвигался к столу слишком близко. Стоит вам зазеваться, и ребенок может протянуть руку к горящей свече. И если даже огонек погас, то воск все равно горячий, не говоря уже о том, что, подглядев, как это делается, он научится зажигать спички и устроит пожар в доме. Позанимались какое-то время – и пусть об этом упражнении навеки забудет.
А. П. Чехов. Рассказы и повести. М.: Правда, 1981. С. 295.
На протяжении всей книги, в текстах приводимых мною сказок, цитируя речь ребенка, наши с ним диалоги, я употребляю именно отрицание «нету» – «нет» вы нигде не встретите. Это потому, что ребенка во всех этих случаях я приучаю говорить «нету» исходя из того, что слова он учится произносить, складывая их из открытых слогов, тех, которые у него уже получаются, в данном случае не– и ту-. Подробнее об этом – далее.
Если ребенок заученно твердит «му-му», «пи-пи» и «ав-ав», уже умея чисто произносить «корова», «мышка», «собака», я предваряю его ответ на мой вопрос «кто это?»: не давая ему времени неправильно ответить, я сразу предупреждаю: «Правильно скажи! Скажи как надо! Подумай!» – либо сразу подсказываю нужное слово. И очень скоро «пи-пи», «му-му» и «ав-ав» уступают свое место четко сказанным двух– и трехсложным словам.
Как-то раз моя сестра купила кресло-кровать и захотела показать мне, как оно раскладывается. Мы захлопотали около новой покупки, и вдруг попугай, сидевший на шкафу, отчетливо произнес: «Осторожнее!» Птичка, очевидно, уже не в первый раз наблюдала за тем, как мои родственники раскладывали кресло, слышала, что они при этом говорили, и запомнила слово, связав его с конкретной ситуацией. Но она не смогла бы посоветовать нам осторожно действовать в других обстоятельствах: осторожно снимать с огня кастрюлю, осторожно обращаться с колющими и режущими предметами и т. д.
В детском саду педагог, занимаясь с трехлетним (!) дауненком ни много ни мало учит его определять разницу между настоящим и прошедшим временем. Берется лягушка, сооружается некое возвышение: вот это называется «лягушка прыгнула», а вот «лягушка прыгает». Ну и как уловить, когда она «прыгнула», а когда «прыгает»? Какой момент имеется в виду? Прыгнула еще ладно. Прыгнула она, когда оторвалась от того места, где сидела, а «прыгает» когда? Когда находится в воздухе? Или это все-таки «прыгнула», то есть уже не сидит на прежнем месте? Как ребенку разобраться? Да и для чего ему все это? Пусть себе просто играет с этой лягушкой.
Как сможет он определить эту разницу в употреблении времен не только в случае с прыгающей лягушкой, но и во множестве аналогичных случаев: самолет летит – самолет взлетел, мальчик бежит – мальчик побежал, лягушка прыгнула, прыгает, собирается прыгнуть? К подсознательному ощущению того, какое время следует употреблять, он придет с возрастом, гораздо позже, так что вся эта работа совершенно бессмысленна – тем более с таким малышом.
В тетради мальчика Кости я вижу запись логопеда: к следующему уроку ребенок должен выучить спряжения сразу нескольких глаголов во всех лицах и временах. Как такое возможно? Как может ребенок, механически зазубрив все это (что, конечно, вряд ли ему удастся), установить правила спряжения глаголов определенных групп, общие для каждой из них?
Я. Парандовский. Алхимия слова. М.: Правда, 1990.
Конечно, ребенок должен созреть для того, чтобы мы могли проделывать с ним такую работу. Надо отдавать себе отчет в том, что он понять уже может (при этом вовсе не обязательно – самостоятельно сказать), а чего ни понять, ни сказать – не сможет. На какой возраст рассчитана книжка, рекомендуемая, вероятно, в качестве «развивающей» издательством «Слово»? Это книжка небольшого формата – толстые картонные листы, крупные рисунки, большими разноцветными буквами привлекающая наше внимание надпись «Моя первая книжка». Ну, раз первая, то, значит, предназначена она ребенку двух, двух с половиной лет. Что мы видим? Мы видим фотографию малыша и призыв «Попробуй показать части своего тела». Стрелочками указаны голова, грудь, спина и среди прочего ступня, лодыжка, запястье. А вот страничка «Волосы», на фотографии затылки и надписи: это шатен, это блондин, это брюнет, а это рыжий. А выражение лица – каким оно бывает? Примеров четыре: это лицо удивленное, это восхищенное, вот встревоженное, а вот озадаченное. Сколько лет ребенку, который должен отличить лицо встревоженное от лица озадаченного? Года два-три? Люди! Дорогие тети и дяди! Опомнитесь! Для кого вы работаете? Какую цель преследуете?
Ознакомительная версия.
