● Слушайте ребенка, сопереживая ему, когда он открывает вам свои чувства (но не тогда, когда он кричит при этом, толкает или кусает вас).
● Добейтесь от ребенка объяснения, почему он так себя чувствует.
КУКЛЫ-НАПЕРСНИЦЫ
Лучший способ для ребенка справиться со страхами и его чувствами – это рассказать о них вам. В действительности дети часто проглатывают язык, когда вы спрашиваете у них: «Как самочувствие?» Но они охотно расскажут о своих чувствах какому-нибудь «посреднику», какой-нибудь кукле-любимице. Возьмите в руки куклу, дайте ребенку другую куклу. Куклы-подруги заводят беседу о своем настроении: в такой ситуации ваш ребенок доверит свои чувства своей кукле и через нее сообщит о них. Подобные дублеры не столь опасны для ребенка, который может бояться, что вы строго осудите его чувства, расскажи он о них непосредственно вам.
Умение проникнуть в ум ребенка, встать на его место – ценный инструмент воспитания. Это умение формируется у вас, когда ваш ребенок еще совсем мал, когда вы с ним только учитесь понимать язык тела друг друга. Сопереживая ребенку, вы прививаете ему навык сопереживания другим. Способность улавливать и верно истолковывать сигналы в процессе общения – ключ к успешным межличностным отношениям.
9
Направляйте раздражение в полезное русло
«Ты противная, не трогай меня!» Не повергала ли вас в отчаяние подобная неблагодарность, подобная вспышка раздражения у ребенка? Жизнь семьи пойдет намного глаже, если вы поймете, почему родители и дети возмущаются друг другом, а также научитесь обуздывать гнев.
Раздражение – нормальная вещь. Каждый живой человек может раздражаться. Грудной ребенок, страдающий от колик, громко плачет. Начинающий ходить ребенок поднимает рев из-за частых падений. Двухлетний исследователь окружающего пространства закатывает истерику, когда у него из рук выхватывают стеклянную вазу. Четырехлетний ребенок устраивает сцену, когда вы отказываетесь купить ему конфеты. Восьмилетний ребенок возмущается, если вы всерьез запрещаете ему смотреть нашумевший фильм ужасов. Дети особенно раздражительны в периоды перехода с одной ступени развития на другую. Именно тогда желания опережают способность осуществить желаемое, и огорчение достигает своего пика. Но это хорошо. У ребенка есть стимул продолжать попытки.
Почему некоторые дети раздражаются больше других. Некоторые дети легко огорчаются. Чем раньше родители отметят эту особенность ребенка, тем проще прогнать с личика гримасу недовольства. Порог раздражительности у младенца отчасти объясняется характером ребенка. У спокойных и покладистых детей порог раздражительности выше. Они удовольствуются тем, что их будут носить на руках не все время и будут кормить по часам; они согласятся не таскать кошку за хвост, если вы попросите их об этом, и вообще без бурь преодолеют «ходунковый» возраст, к радости их родителей, удовлетворенных сознанием правильно выполненного родительского долга.
С другой стороны, младенец с повышенными потребностями – скорее, это энергичный и решительный ребенок – отличается острыми потребностями и эмоционально напряженным способом сообщать о них родителям. Такой младенец закапризничает, если вы сделаете попытку положить его в кроватку, и будет громко плакать, если вы тут же вновь не возьмете его на руки. (Оба типа младенцев нуждаются в том, чтобы их подолгу держали на руках; легко огорчающийся ребенок по характеру склонен долго протестовать, если вы не берете его на руки.) Ребенок с повышенными потребностями приходит в волнение, если его оставляют под чужим присмотром; яростно сопротивляется, когда родители успевают подхватить его, оказавшегося на волосок от несчастья; он измотает силы и нервы родителей, будучи в бурном «ходунковом» возрасте.
НЕ ПРИНИМАЙТЕ ВОЗМУТИТЕЛЬНЫЕ СЛОВА НА СВОЙ СЧЕТ
«Ты плохая! Худшая из мам на свете!» Вот что долетело до моего слуха, когда наша десятилетняя дочь Эрин возмущалась тем, что Марта обоснованно запретила ей смотреть некий фильм, не предназначенный детям до 13 лет. Какова была моя мгновенная реакция? «Ребенок в моем доме не смеет так разговаривать с матерью! Надо, чтобы он это усвоил». Затем от возмущения я перешел к рефлексии: «Где мы совершили ошибку? Этот ребенок не сходил у нас с рук, многие месяцы кормили грудью, ему досталось невероятное количество нашей, родительской, энергии, и вот что мы получили в награду?! Но мы же, ко всему прочему, написали двадцать книг о том, как воспитывать детей!»
Марта, умудренная опытом восьмикратного материнства, успокоила меня и помогла мне понять, почему воспитанный ребенок способен сказать подобные слова. Марта не отнесла эти оскорбительные слова на свой счет. Она учла обстоятельства. Эрин, приближавшаяся к подростковому возрасту, всесторонне менялась. Это была тяжелая неделя для девочки. Школьная нагрузка плюс напряженные отношения с друзьями, завсегдатаями кинотеатров. Вот Эрин и выпустила пар. Единственным человеком на всем белом свете, которого Эрин могла безопасно критиковать, была ее мама. Мать всегда простит, мать любит без всяких оговорок. Я не знал, что всю неделю Эрин слышала только «нет», поэтому еще один отказ вывел ее из равновесия.
Проницательность Марты остановила сорвавшуюся у меня с губ тираду: «Ах ты, неблагода…» – в адрес Эрин. Я решил не вмешиваться и выбрал роль зрителя игравшейся на моих глазах драмы. Я заметил, что взрыв возмущения привел саму Эрин в шоковое состояние, но не встревожил Марту. Эрин нуждалась в освобождении от захлестнувших ее чувств. Марта же помогла девочке снять накопившееся напряжение. И вот какими репликами завершилась драматическая сцена.
– Тебе, наверное, стыдно из-за того, что сказала маме, будто она худшая из матерей, – обратился я к Эрин.
– Да, но я вовсе так не думаю.
– Я знаю, что ты так не думаешь, дорогая, – заверила девочку Марта.
Затем были слезы – и Эрин, прося прощение, обмякла в объятиях матери. Я же подумал: и что может сравниться с терапией материнского понимания!
Каким образом раздражение взрослых сказывается на их родительских обязанностях и воспитании детей
Неуместное раздражение лишает вас способности осуществлять уместные меры в деле воспитания. Если вы вскипаете от ярости всякий раз, когда ваш ребенок долго плачет, или не засыпает, или хватает все, до чего может дотянуться, несмотря на ваши внушения, или же как-то иначе «управляет вами», вы рискуете причинить вред ребенку – в психологическом либо в физическом смысле. Ярость помутит ваш рассудок и исказит ваш отклик на действия ребенка, он же ощутит вашу ярость и, к несчастью, отнесет ее к себе. Может быть и хуже: в ярости вы жестоко обойдетесь с ребенком – ударите его, начнете трясти. Если такое случается, вам надо обратиться к психотерапевту – ради ребенка и ради самой себя.
Раздражение подавляет вашу способность разумно воспитывать ребенка. Например, ваша четырехлетняя дочь совершила глупость. Вымазала собаку соусом к спагетти, а собака ворвалась в общую комнату и оставила ярко-оранжевые следы на светло-бежевом ковре. Похоже, прекрасный случай для вас взорваться. И однако, чем возмутительнее поступок ребенка, тем более необходимо вам сохранять ясную голову, с тем чтобы оценить, какой у вас выбор воспитательных мер. Гнев затуманивает разум, и вы уже не способны мыслить. Бездумно давая волю гневу, вы только усугубляете ситуацию. Ну, вы наподдадите собаке (в результате чего она пронесется через прочие комнаты вашего дома, везде наследив); вы отшлепаете дочку и отправите ее в детскую (в итоге останетесь, все еще кипя, перед необходимостью в одиночку наводить порядок). К тому времени, когда эпизод будет исчерпан, все его участники ожесточатся. Другое решение ситуации, менее изматывающее для всех ее участников, требует от вас хладнокровия и толики юмора: хватайте собаку и мчитесь в ванную комнату, на бегу окликая ребенка (самым веселым голосом, который вы способны издать в эту минуту) и приглашая его помочь вам отмыть собаку в ванне и почистить ковер. Ваш ребенок узнает, как вы можете действовать в критической ситуации и как много возни с «этим соусом». Выйдя из себя, будто капризничающий ходунок, вы ничуть не продвинетесь к наведению порядка. Ваше деструктивное поведение на чаше весов перетянет выходку ребенка.
Гнев воздвигает барьер между родителями и ребенком. Этот урок преподали нам наши дети. Мы заметили, что между нами и нашим семнадцатилетним сыном Питером поднимается стена. Общение нам давалось нелегко. Наша дочь, которой тогда было четырнадцать, сказала: «Он сидит в своей комнате: спасается от вас. Он знает, что вы разозлитесь и раскричитесь». Мы не считали себя злыми родителями, привыкшими поднимать голос на детей. Но Питер видел в нас именно таких родителей, и он устранился от общения с нами, чтобы сохранить свой душевный покой. Слова Хейден лаконично поясняют, почему ваш гнев отдаляет от вас детей. Тем более таких, которые отличаются спокойным характером, – как у нашего Питера. Прямота Хейден побудила нас пересмотреть привычное нам проявление эмоций. Мы устроили семейное собрание, признали, что повышать голос не следует и что мы должны поработать над собой в этом отношении, мы принесли свои извинения за допущенный промах и решили искоренять этот недостаток.
