Порнография
Все дети склонны к порнографии, иногда открыто, иногда тайно. Причем наименее склонны к ней те, кто не испытал моральных запретов в связи с сексом в младенчестве и раннем детстве. Я уверен, что ученики Саммерхилла впоследствии менее интересуются ею, чем дети, воспитанные на бесконечных «фу!». Как сказал мне один из наших мальчиков, когда приехал к нам в гости во время университетских каникул, Саммерхилл в некотором отношении портит человека: ровесники оказываются для него слишком скучными. Они говорят о вещах, из которых ты вырос много лет назад.
— Сексуальные анекдоты? — спросил я.
— Ну да, более или менее. Я сам люблю хороший сексуальный анекдот, но те, что они рассказывают, вульгарны и бессмысленны. Но тут не только секс, так же обстоят дела и с другими вещами — психология, политика. Смешно, но мне оказалось интереснее разговаривать с парнями, которые лет на десять старше меня.
Один из новых учеников Саммерхилла, не изживший еще своего увлечения непристойностями, вынесенного из приготовительной школы, попытался увести общий разговор в эту сторону. Его быстро заткнули, и не потому, что он говорил непристойности, а просто потому, что он мешал интересному обсуждению.
Несколько лет назад у нас были три девочки, уже прошедшие обычную стадию болтовни о запретных темах. Чуть позже в Саммерхилл поступила новая девочка, которую поместили в комнату вместе с этими тремя. Однажды она пожаловалась мне, что три другие — ужасно скучные в компании. «Когда я вечером в спальне завожу разговор о сексуальных вещах, они говорят, чтобы я заткнулась, потому что им это совсем не интересно».
Это правда. Естественно, у них существовал интерес к сексу, но не к его тайным аспектам. У этих детей было разрушено представление о сексе как о грязном предмете. Новой ученице, еще не остывшей от сексуальных разговоров женской школы, они показались «высоконравственными». Они и в самом деле были высоконравственны, потому что их нравственность основывалась на знании, а не на ложных стандартах добра и зла.
Дети, воспитание которых не связано с сексуальным подавлением, объективно относятся к тому, что принято считать вульгарным. Недавно я слушал одного куплетиста в лондонском «Палладиуме», он балансировал на грани непристойности в лучших традициях елизаветинского времени. Но поразительно то, что ему удавалось рассмешить аудиторию шутками, которые никогда не имели бы успеха в Саммерхилле. Женщины пронзительно визжали, когда он упоминал женское белье, но саммерхиллским детям такие реплики вовсе не показались бы забавными.
Однажды я написал пьесу для дошкольной группы. Это была довольно вульгарная пьеса о сыне дровосека, который нашел стофунтовую банкноту и в экстазе показывал ее всем членам своей семьи, включая корову. Тупая скотина схватила банкноту и стала ее жевать, причем все усилия семейства заставить корову ее выплюнуть оказались безрезультатными. Тогда мальчика посетила блестящая идея: они откроют павильон на ярмарке и будут брать по шиллингу за каждые две минуты, которые посетитель проведет в нем. При ком корова «обронит» банкноту, тот и возьмет ее себе.
В мюзик-холле Вест-энда эта пьеса имела бы оглушительный успех. Наши дети, однако, отнеслись к ней иначе. Исполнители (в возрасте от 6 до 9 лет) не нашли в ней вообще ничего смешного. Одна из них, восьмилетняя девочка, сказала, что с моей стороны было глупо не использовать в пьесе подходящее слово. Она, конечно, имела в виду то слово, которое другие люди как раз сочли бы неподходящим.
Непохоже, чтобы свободные дети в Саммерхилле страдали от вуайеризма[51]. Наши ученики не ежатся и не испытывают неловкости, когда в фильме показывают туалет или упоминают о рождении детей. Время от времени у нас случаются эпидемии расписывания стен туалета. Для ребенка туалет — самое интересное помещение в любом здании. Туалет, похоже, вдохновлял многих писателей и художников, что естественно, если принять во внимание, что это место и предназначено для созидания.
Считать, что у женщин помыслы чище, чем у мужчин, — заблуждение. И все же порнография скорее встречается в мужских клубах и барах, чем в женских. Популярность скабрезных анекдотов целиком обязана непозволительности прямого упоминания того, о чем идет речь. В обществе, свободном от сексуального подавления, исчезла бы сама неупоминаемость. В Саммерхилле ничто не является неупоминаемым и никого нельзя шокировать. Если вас что-то шокирует, значит, у вас есть непристойный интерес к этому.
Тот, кто в ужасе кричит: «Какое преступление — отбирать у маленьких детей их невинность!», — страус, прячущий голову в песок. Дети никогда не бывают невинными, хотя часто бывают невежественными. Так что эти страусы впадают в истерику по поводу лишения детей невежества.
Даже самый подавленный ребенок в действительности во многих вопросах не так уж невежествен. Его общение с другими детьми дает ему то отвратительное «знание», которым несчастные маленькие дети делятся друг с другом в темных углах. Для тех, кто живет в Саммерхилле с раннего возраста, темных углов не существует. Они интересуются вопросами пола, но это здоровый интерес. И отношение к жизни у этих детей по-настоящему чистое.
В Саммерхилле нет гомосексуализма. Однако, как и во всякой группе детей, среди тех, кто поступает в Саммерхилл, на определенной стадии развития существует неосознанная гомосексуальность.
Наши девяти- и десятилетние мальчики вообще не видят в девочках никакого прока. Они их презирают. Они сбиваются в шайки, в которых нет места противоположному полу. Им гораздо интереснее орать: «Руки вверх!» Девочкам этого возраста точно так же интересны только подружки, и они образуют собственные группки. И даже в начале пубертатного периода они не бегают за мальчишками. Неосознанная гомосексуальность у девочек продолжается дольше, чем у мальчиков. И хотя они могут вполне дружелюбно задирать и поддразнивать мальчишек, все же они придерживаются своей компании. Но девочки в этом возрасте ревностно стоят на страже своих прав. Превосходство мальчиков в силе и их грубость раздражают их. Это возраст их протеста против маскулинности[52].
Вообще говоря, мальчики и девочки не особенно интересуются друг другом, пока им не исполнится лет 15 или 16. До этого времени они не склонны разделяться на пары и их интерес к противоположному полу проявляется почти исключительно в агрессивной форме.
Благодаря тому что в Саммерхилле дети не страдают от комплекса вины по поводу мастурбации, у них нет и нездоровых реакций на фазу скрытой гомосексуальности. Несколько лет назад один новичок, еще не остывший от строгой частной школы, попытался вовлечь ребят в содомский грех[53]. Успеха он не достиг. Он был изумлен и встревожен, когда случайно обнаружил, что о его попытках знала вся школа.
Гомосексуальность некоторым образом связана с мастурбацией. Ты мастурбируешь с другим парнем, и он как бы разделяет с тобой вину, тем самым облегчая ее бремя. Но если мастурбация не считается грехом, не возникает и необходимости делить вину.
Я не знаю, какие именно запреты ведут к гомосексуальности, но совершенно ясно, что они возникают в очень раннем детстве. Сейчас Саммерхилл не принимает детей младше 5 лет, и поэтому мы часто имеем дело с теми, кто с младенчества подвергался неправильному воспитанию. Тем не менее за более чем 40 лет школа не выпустила ни единого гомосексуалиста. Причина в том, что свобода взращивает здоровых детей.
Неразборчивость в связях, внебрачные дети, аборты
Неразборчивость в сексуальных связях по своей природе невротична. Это постоянная смена партнеров в надежде найти в конце концов подходящего, но подходящий партнер не находится никогда, и виновато в этом бессильное невротическое отношение к сексу самого Дона Жуана или его женской ипостаси. Если термин свободная любовь и имеет негативный смысл, то лишь потому, что он описывает невротический секс. Беспорядочный секс — прямой результат подавления, он всегда — несчастливый и стыдный. У свободного народа наша «свободная» любовь не могла бы существовать.
Подавленная сексуальность может направиться на любой предмет: перчатку, носовой платок — все что угодно, связанное с телом. Потому свободная любовь и неразборчива, что она есть похоть без нежности, теплоты и подлинной привязанности.
Одна молодая женщина сказала мне, когда вышла из периода беспорядочных связей: «С Биллом я впервые испытываю оргазм». Я спросил, почему впервые. «Потому что его я люблю, а других не любила».
У детей, поступающих в Саммерхилл поздно (в 13 лет и старше), есть тенденция к беспорядочным связям, если не на практике, то в желании. Корни неразборчивости в связях уходят далеко назад, в глубь детской жизни. Главное, что мы об этом знаем, состоит в том, что это нездоровые корни. Такое поведение приносит, конечно, разнообразие, но редко — удовлетворение и почти никогда — счастье.
