Ознакомительная версия.
Солидные лонгитюдные данные на сей счет есть и в Европе. Например, согласно Кембриджскому лонгитюдному исследованию 411 лондонских мальчиков, важным предиктором раннего включения подростка в противоправное поведение оказались суровые дисциплинарные практики, особенно отцовские, в восьмилетием возрасте. Впрочем, и это важно, отрицательно влияет не столько само по себе физическое наказание, сколько его сочетание с отсутствием эмоционального тепла и родительской заботы. При наличии последних порка может быть воспринята как проявление заботы и не испортит отношений мальчика с родителями (Farrington, 2004).
Аналогичные результаты дают и кросскультурные исследования. Г. Барри сравнил данные по 48 обществам, из которых в 24 насильственная преступность (нападения, убийства) была низкой, а в 24 – высокой, с пятью важнейшими, по его мнению, факторами формирования личности мальчиков, включая частоту их телесных наказаний между семью и одиннадцатью годами (Barry, 2007). Наибольшая разница между двумя группами обществ обнаружилась именно в последнем пункте: чем реже мальчиков бьют, тем меньше в этом обществе преступлений насильственного характера. Конечно, это не причинная связь, а всего лишь статистическая корреляция. Корреляция частоты телесных наказаний и насильственных преступлений может объясняться тем, что одни народы агрессивнее других. Но это предположение кажется менее правдоподобным, чем предположение, что частые телесные наказания мальчиков способствуют росту насильственного поведения взрослых мужчин.
Телесные наказания и здоровье
Один из самых распространенных непреднамеренных отрицательных эффектов телесного наказания – причинение ребенку физических травм и физическое насилие над ребенком (child abuse). Это очень сложная проблема.
Любое телесное наказание предполагает причинение боли, но эта боль мыслится временной и не сопряженной с телесным увечьем. Большинство родителей не хотят причинять своему ребенку боль, однако фактически наказанием, вызывающим у ребенка страх и заставляющим его слушаться, является именно боль. Поскольку родители больше и сильнее ребенка, то любое телесное наказание содержит в себе возможность членовредительства, насилия и злоупотребления властью. Самое страшное то, что родители этой опасности не замечают.
Из бесед с родителями, привлеченными к ответственности за насилие в отношении своих детей, видно, что почти две трети подобных случаев начинались как акты телесного наказания с целью исправления неправильного поведения ребенка. Это самый распространенный и практически универсальный мотив насилия над детьми. 75 % всех зарегистрированных в Канаде в 2003 г. актов физического насилия над детьми начинались и трактовались родителями как справедливые, заслуженные ребенком, телесные наказания (Durrant et al., 2006). Не имея системной информации о личности обвиняемого, никакой эксперт не сможет однозначно определить, где тут «подлинный мотив», а где – ретроспективное оправдание (легитимация) собственной жестокости.
Еще один важный момент. В ходе процесса наказания люди возбуждаются и ожесточаются. Международная криминальная статистика однозначно показывает, что чем чаще и суровее телесные наказания детей, тем вероятнее, что они перерастут в физическое насилие над ними. Это верно как на уровне социума (статистика телесных наказаний коррелирует со статистикой насилия над детьми), так и на уровне отдельной семьи.
Большинство физических травм своим детям причиняют не родители-садисты, действия которых практически не зависят от поведения ребенка, а самые обычные люди, которые просто хотели дисциплинировать свое чадо, но незаметно для себя вышли за рамки дозволенного. Это соответствует предсказаниям психологических теорий, согласно которым физическое насилие обычно требует какого-то спускового крючка, триггера. Чаще всего таким триггером оказывается эмоциональное состояние родителя или переживаемый им стресс, в результате которого то, что начиналось как телесное наказание, интенсифицируется, разрастаясь до масштабов серьезного уголовного преступления.
В ходе телесного наказания риск для родителей оказаться вовлеченными в акт физического насилия над ребенком резко возрастает. Наличие сильной статистической связи этих явлений показывает как метаанализ Гершоф, так и более поздние исследования (Gershoff, 2010). Английские и уэльсские родители, телесно наказывавшие своих детей, наносили им увечья в два с половиной раза чаще родителей, которые к телесным наказаниям не прибегали. В Квебеке родители, шлепавшие своих детей, в семь раз чаще остальных также раздавали им пинки и подзатыльники. По данным большого регионального исследования на Юго-Востоке США (Zolotor, 2008), родители, шлепавшие своих детей, вдвое чаще других прибегали также к суровым и потенциально опасным для здоровья детей мерам – избиению, ожогам, ударам кулаком. Родители, которые били ребенка каким-либо предметом («ременная педагогика»), в девять раз чаще других совершали с ним другие потенциально насильственные действия. Недаром так многозначно английское слово spanking.
И совсем уж странная, а может быть, закономерная корреляция: дети, которых родители в течение предшествовавшего месяца шлепали, получили на первом году жизни в 2,3 раза больше серьезных, потребовавших медицинской помощи, травм, чем дети, которых родители не шлепали (Crandall, Chiu, Sheehan, 2006).
Хотя «телесное наказание», «насилие над детьми» и «небрежный уход за ребенком» – явления разные, статистическая связь между ними, равно как и наличие «континуума насилия», незаметно переходящего от мягких форм к более жестким, определенно прощупывается. Иногда это называют эскалацией насилия. «Телесное наказание» и «физическое насилие над ребенком» мотивационно не тождественны друг другу, но это вариации или градации одного и того же поведения. Поэтому законодательный запрет телесных наказаний в определенном смысле подстраховывает, уберегает от риска не только детей, но и родителей.
Еще теснее связь телесных наказаний с психическим здоровьем ребенка. Родители, бьющие своих детей, обычно не подозревают, что могут этим причинить им психологическую травму и подорвать их психическое здоровье. На самом деле это случается часто.
Проведенное Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) сопоставление двенадцати типичных трудностей детства со степенью распространенности двадцати психических расстройств у 52 тыс. взрослых в 21 стране показало, что почти в 30 % случаев эти явления связаны, причем действие разных факторов часто бывает кумулятивным – собственные трудности ребенка усугубляются насилием над ним, пренебрежением со стороны родителей и т. д. (Kessler, McLaughlin et al, 2010). Каков в этом удельный вес собственно телесных наказаний, мы не знаем, но корреляция между применением телесных наказаний и наличием у детей психологических проблем и трудностей присутствует во всех двенадцати исследованиях, изученных Гершоф. У особенно часто или жестоко наказываемых детей чаще обнаруживаются симптомы депрессии и тревожности, причем не только в том возрасте, когда их наказывали, но и много лет спустя. Эта тенденция зафиксирована в таких разных странах, как Венгрия, Монголия, Норвегия, США и Ямайка.
Простейшее объяснение этой зависимости сводится к тому, что телесное наказание создает у ребенка кратковременный стресс, который обычно проходит, но если подобная ситуация повторяется часто или продолжается долго, отрицательные переживания накапливаются, у ребенка возникают проблемы с психическим здоровьем. Эта опасность подстерегает детей уже в раннем возрасте. В одном исследовании установлено, что чем чаще матери шлепают или бьют своих годовалых детей, тем выше у младенцев уровень стрессового гормона кортизола как реакция на провоцирующее тревогу взаимодействие с матерью (Bugental et al., 2003). Ассоциация телесного наказания со стрессом очень сильна и у подростков. Описывая свои чувства по поводу родительских телесных наказаний, дети упоминают не только физическую боль («Это больно и заставляет плакать») и чувство унижения, но и психологическую травму, а также появление враждебности к родителям.
Телесные наказания и взаимоотношения с родителями
То, что телесные наказания порождают напряженность в отношениях и отчуждение детей от родителей, общеизвестно и в какой-то мере универсально: «дают – бери, бьют – беги». Однако в традиционном обществе, где порка была всеобщей и обязательной, дети не имели морального права выражать и, тем более, аккумулировать обиды на старших. Им просто некуда было деваться. Сегодня положение радикально изменилось, а с ним вместе – и детская психология. Как написал один американский публицист, из того, что ты не держишь зла на поровших тебя родителей, не вытекает, что так же поступят и твои дети. Современные малыши станут взрослыми в непоротом мире.
Ознакомительная версия.
