Ознакомительная версия.
Жан-Мишель Кинодо
Приручение одиночества. Сепарационная тревога в психоанализе
«…– А как это – приручить?
– Это давно забытое понятие, – объяснил Лис. – Оно означает: создать узы.
– Узы?
– Вот именно, – сказал Лис. – Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. Я для тебя всего только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете.
– Я начинаю понимать, – сказал Маленький Принц. – Есть одна роза. наверно, она меня приручила…»[1]
Антуан де Сент-Экзюпери. «Маленький Принц».
Jean-Michel Quinodoz
La solitude apprivoisée
L’angoisse de séparation en psychanalyse
Préface de Hanna Segal
Paris
QUADRIGE / PUF
2002
Ouvrage publié avec le soutien du Centre national du livre – ministère français chargé de la cuture
© Presses Universitaires de France, 1991
Книга опубликована при поддержке Центра национальной полиграфии и Министерства культуры Франции
Предисловие Ханны Сигал
Перевод – Т. Пушкаревой
В оформлении использован рисунок первого российского психоаналитика И.Д. Ермакова, любезно предоставленный его дочерью М.И. Давыдовой
Жана-Мишеля Кинодо я знаю с 1978 года, он был членом рабочей клинической группы усовершенствования, которую я вела в Женеве до 1984 года. С тех пор мы периодически обсуждали некоторые клинические и теоретические вопросы. На протяжении всех этих лет его приверженность психоанализу, серьезность в работе и способность продуцировать идеи неизменно вызывали мое уважение. Представляемая книга прекрасно отражает эти качества.
Автор обращается к проявлениям сепарационной тревоги в клинической практике. В аналитической литературе, начиная с Фрейда, большое внимание уделялось сепарационной тревоге, однако немного было написано о том, какую решающую роль играет эта тревога и защиты против нее в психоаналитическом процессе. Фрейд говорит о черством хлебе, который выпадает на долю аналитика по понедельникам, но не упоминает при этом пациента. На примере детально описанного клинического материала Ж.-М. Кинодо убедительно демонстрирует различные формы и содержания сепарационной тревоги, а также работу, необходимую для проработки этой тревоги и понимания защит от нее.
Во второй части рассматриваются основные психоаналитические теории сепарационной тревоги, начиная с Фрейда, включая Кляйн, Фэйрберна, Винникотта, Балинта, Анну Фрейд, Спитца и Малер. По ходу книги он ссылается и на других авторов.
В последней части книги автор рассматривает вопросы окончания психоанализа и представляет собственное оригинальное понятие «портанс». Приводятся два неидентичных словарных определения значения этого слова. Первое определение обозначает силу, необходимую для поддержания структуры материала, – например, фундамента дома; второе определение используется в физике и обозначает вертикальную силу, которая в комбинации со скоростью обеспечивает подъем, – например, взлет самолета. По мнению Кинодо, в результате успешного разрешения сепарационной тревоги пациент приобретает портанс, то есть комбинацию упомянутых двух свойств, которые становятся крепкой основой внутреннего мира и способности к духовному подъему. Автор описывает констелляцию внутренних объектных отношений, которая обеспечивает личности портанс. Обретение этих качеств не только дает возможность переживать сепарацию и одиночество, но и является источником жизнерадостности, способности держаться на плаву и стимула к жизни.
Я думаю, «Приручение одиночества» – весьма значимая книга. Клинический подход в ней сочетается с глубоко научным пониманием теории, рождая новые идеи, которые обогащают и теорию, и клиническую практику.
Ханна Сигал
Часть первая
Сепарационная тревога в клинической практике
1. Сепарационная тревога в трансферентных[2] фантазиях
«Если хочешь, чтобы у тебя был друг, приручи меня!»
Антуан де Сент-Экзюпери. «Маленький Принц»
У одиночества два лика: оно может быть очень плохим советчиком, но, если его приручить, может стать бесценным другом. Можно ли приручить одиночество? Возможно ли превратить его в реальный способ общения с самим собой и с другими?
В этой книге я хочу показать, как, благодаря психоаналитическому опыту, можно пережить и трансформировать одиночество и каким образом порой враждебное и безысходное чувство одиночества может постепенно развиться в так называемое прирученное одиночество и создать основу доверительного общения с самим собой и с другими. По мнению аналитиков, этот переход осуществляется путем проработки сепарационной тревоги и тревоги, связанной с потерей объекта, и в этом процессе представлены психологическое развитие индивида и сходное с ним развитие аналитических отношений. Чрезмерная сепарационная тревога приводит к трагическому страху одиночества и брошенности – источникам психической боли и аффекта печали, как отмечал Фрейд в 1926 году. Как одиночество, изоляция может обернуться убийственной бездной:
«Вы в разлуке всего лишь с одним существом, и мир становится безлюден» (А. де Ламартин, «Одиночество»). Напротив, прирученная сепарационная тревога становится оживляющей силой: приручение одиночества означает не устранение тревоги, но обучение возможности смотреть ей в лицо и использовать на благо жизни. Тогда переживание одиночества приносит убежденность в своей уникальности, в уникальности другого, и отношения с собой и другими приобретают огромную ценность. Именно так я понимаю Маленького Принца, когда он говорит розам: «Таким был прежде мой Лис. Он ничем не отличался от ста тысяч других лисиц. Но я с ним подружился, и теперь он – единственный в целом свете» (Samt-Exupery p. 72).
В этой вводной главе я бы хотел рассмотреть чувство одиночества и сепарационной тревоги в психоаналитическом контексте. Этот тип тревоги является универсальным фактом повседневной жизни и воспроизводится в отношениях с личностью аналитика, в сущности, формируя развитие переноса. Сепарационная тревога действительно обладает отличительными характеристиками в переносе, которым занимается психоанализ. Ввиду своей бессознательной природы, сепарационная тревога имеет тенденцию к воспроизведению в качестве инфантильного опыта в настоящих отношениях с психоаналитиком. Она может быть распознана, возникая в отношениях между анализандом и аналитиком, что позволяет ее интерпретировать и прорабатывать.
Сепарационная тревога как универсальный феномен
Рассматривая сепарацию в контексте интерперсональных отношений, можно отметить, что нормальная сепарационная тревога связана с болезненным чувством страха, возникающим тогда, когда эмоциональные отношения со значимым лицом из близкого окружения оказываются под угрозой или прерываются. Прерывание может быть результатом потери эмоциональной связи (утрата любви) или следствием действительной потери значимого человека. Мы склонны использовать термин «сепарация» для временного перерыва, а термин «утрата» – в случае окончательного расставания. Вместе с тем фантазии сепарации и утраты имеют тенденцию к смешиванию, в подобных случаях сепарация переживается как утрата.
Хотя сепарационная тревога является универсальным феноменом, в действительности это настолько глубокое и привычное личное переживание, что необходимы дополнительные усилия для осознания этого беспокойства, сопровождающего каждый текущий момент нашей повседневной жизни. Стоит задуматься над тем, какие слова мы говорим, когда приветствуем друзей и близких после расставания или перерыва в отношениях: «Я так рад снова видеть тебя… я думал, ты пропал, я волновался, ничего не зная и не имея новостей о тебе… Не оставляй меня одного…»
Такими словами, в кажущихся тривиальными обстоятельствах, мы выражаем фундаментальную потребность в эмоциональных отношениях и тоску при мысли о расставании с теми, кого любим. Поэтому сепарационная тревога является отражением болезненного ощущения, которое в большей или меньшей мере является осознанным и сопровождает восприятие быстротечности человеческих отношений, собственного существования и существования других. В то же время это является структурирующим переживанием для Эго, поскольку восприятие боли одиночества, во-первых, убеждает нас в том, что мы существуем в качестве отдельных и уникальных существ, уважающих других, и, во-вторых, в том, что эти другие отличаются от нас. Таким образом, сепарационная тревога создает основу нашего чувства идентичности и нашего знания о других – тех, кого мы, психоаналитики, привыкли называть «объектом», чтобы отличить их от «субъекта».
Ознакомительная версия.
