Ознакомительная версия.
Другие аспекты работы. Когда мы предпринимаем шаги по дифференциации в семье, из которой мы происходим, возникает и целый ряд других важных вопросов, однако эти вопросы по своей природе носят скорее технический, чем методологический характер. Все семьи периодически переживают ситуации, когда взрослые сын или дочь оказываются эмоционально «запертыми» внутри треугольника, образованного ими вместе с их родителями. Когда это случается, продолжение работы против блокировки вызывает прямо противоположный результат. Обычно свобода действий достигается с помощью фокусировки на других членах семьи, которые эмоционально важны для родителей. Другими словами, нужно сфокусироваться на «треугольнике», включающем самого себя, одного из родителей и другого члена семьи (например, сиблинга). Иногда и это не приносит желаемого результата. Тогда более эффективным может оказаться обращение внимания на члена семьи из родительского поколения или из предшествующих им поколений, если, конечно, это возможно. Другие важные вопросы касаются того, что нужно делать, когда одного или обоих родителей уже нет в живых. Большинство людей имеют больше родственников, чем они себе представляют. Существует возможность – даже в случае, когда в живых осталось всего только несколько родственников – использовать существующую расстановку для воссоздания эффективной эмоциональной системы, необходимой для дифференциации Я.
Объяснение полученных результатов
Те впечатляющие наблюдения, которые были собраны в процессе учебных сессий в период с 1967 до начала 1969 г., стали объектом серьезного и интенсивного анализа и клинического экспериментирования. Ко времени первой презентации на Джорджтаунском симпозиуме, который проходил в октябре 1971 г., большинство из проведенных на эту тему работ в целом подтверждали достоверность первоначальных наблюдений. Ко времени написания этой статьи (октябрь 1974 г.) были получены новые данные, которые еще в большей степени подтвердили наши наблюдения. Этот метод обучения использовали в самых разных учебных ситуациях – от небольших групп, состоящих из пятнадцати-двадцати участников, встречающихся раз в неделю, до больших собраний из пятидесяти-семидесяти пяти человек, встречающихся раз в месяц.
В этих собраниях принимали участие начинающие специалисты в области психиатрии. Мы не в состоянии оценить, какой процент в общей массе людей достаточно заинтересован в том, чтобы начать серьезную работу в своих родительских семьях, поскольку на семинар приходят только те, кто уже знает или слышал об этом подходе. Около половины участников небольшой еженедельной группы выразили готовность докладывать о результатах своей работы по дифференциации на этих встречах. Никто из них в то время не участвовал в каких-то других терапевтических группах. Результаты работы этой группы вполне соответствуют нашим первоначальным наблюдениям. На мой взгляд, большие группы собирались слишком редко, чтобы можно было получить ясное представление о происшедших с их участниками изменениях. Часто люди из большой группы пассивно участвуют в работе группы в течение года или более и лишь после этого представляют результаты своих усилий по дифференциации. Меня удивило, сколь много они смогли сделать самостоятельно, без дополнительных подсказок по ходу обучения, которые можно было получить, присутствуя на дюжине встреч по три часа каждая. Самое большое изменение произошло в моей частной практике. Все больше и больше времени стало уделяться консультированию отдельных людей по их работе с родительскими семьями. Это те люди, которые просят о консультации в частном порядке. Как правило, это специалисты в области психиатрии, которые узнали о данном подходе и решили поработать со своими семьями. Большинству из них достаточно одной часовой консультации в месяц. Некоторые, кто живет в более удаленных городах, предпочитают получать одну двухчасовую консультацию в каждые два-три месяца. Члены супружеской пары получают консультации по работе со своими родительскими семьями независимо друг от друга. В моей практике были и непрофессионалы, которые начали использовать этот подход или переключились на него с другого вида терапии. Учитывая разнообразные формы консультирования и обучения, трудно определить точное число тех, кто был ознакомлен с этим подходом, и тех, кто серьезно работал со своей родительской семьей. Вдобавок к этому ряд людей, проходивших тренировку в Джорджтауне, теперь практикуют свою версию этого метода. По моей оценке, приблизительно пять сотен человек «заразились» этими идеями на учебных сессиях и около сотни из них систематически обсуждали свой опыт на встречах, проводившихся непосредственно под моим руководством. Что касается моей практики, то здесь я обладаю точными цифрами. Основная проблема в оценке практики касается разделения всех семей на те, в которых основной акцент делается исключительно на родительской семье, и те, для которых самыми важными оказались брачные взаимоотношения. Около половины моих консультаций я по-прежнему провожу с обоими супругами, но при этом стараюсь все больше внимания уделить родительской семье каждого из них. Переходя к подсчету конкретных цифр по частной практике, надо предусмотреть разделение всех случаев на несколько категорий. Вообще должен сказать, что в моей практике произошел значительный сдвиг в сторону работы с родительскими семьями с тех пор, как были сделаны изложенные выше наблюдения. Следует помнить, что до того времени семейная терапия рассматривала работу с расширенной семьей как дополнение к работе с семейной парой. Более точный подсчет показывает, что с 1969 г. через мою практику прошло девяносто пять семей, с которыми я работал на протяжении года и в работе с которыми внимание почти полностью было сконцентрировано на родительской семье, а взаимоотношениям в браке отводилась только второстепенная роль.
При оценке результатов следует учитывать мнение тех, кто без большого напряжения добился впечатляющих успехов, и тех, кто в результате упорных длительных усилий достиг лишь минимальных изменений. Были семьи, проблемы которых казались слишком сложными и от которых не ждали больших изменений, но тем не менее подобные изменения все же происходили, но были и такие, проблемы которых казались простыми, а изменения в них происходили медленно. Я говорю здесь больше об усредненных, а не о крайних случаях. Общий вывод заключается в следующем: «Семьи, сфокусированные главным образом на дифференциации Я в родительской семье, в процессе терапии достигали такого же или большего прогресса по проработке системы взаимоотношений между супругами и с детьми, как и семьи, вовлеченные в традиционную семейную терапию, ориентированную на супружеские отношения». Мой опыт убеждает, что для мотивированных семей наиболее продуктивным способом изменения является работа по дифференциации Я в родительских семьях, в которой особенно следует избегать концентрации внимания на эмоциональных темах ядерной семьи. Я еще не готов давать такого рода предписания всем и вся, но у меня действительно была подобная экспериментальная группа, перед которой ставилась специальная инструкция по избеганию фокусировки на процессах, происходящих в ядерной семье. Если в конечном итоге мои предположения подтвердятся, это окажет серьезное влияние на теорию и практику семейной терапии. Этот подход вполне применим к людям, живущим достаточно далеко от родительской семьи. Однако его не следует применять к тем, кто живет в родительском доме, к тем, чьи родители живут у него в доме, и к тем, кто повседневно общается с родительской семьей и держит ее в курсе всех своих дел и переживаний. В типичной ядерной семье, живущей отдельно от родительской семьи, супруги в своих ежедневных занятиях и переживаниях очень тесно связаны друг с другом и с детьми, и им очень сложно выйти из этого эмоционального «слияния» или же сделать что-нибудь, что бы выходило за рамки эмоциональной реакции и ответной реакции на выпад в свою сторону. Их попытки достигнуть объективности и контролировать эмоциональную реактивность в ядерной семье могут в течение долгого времени оставаться на уровне эмоциональной игры, в которой ходы каждого супруга сводят на нет потенциальные возможности обоих.
Разумеется, из анализа эмоциональных взаимоотношений в браке можно почерпнуть много полезной информации. В поддержку этого говорит двадцатилетний опыт семейной терапии. Но теперь появились убедительные факты, подтверждающие, что фокусировка на родительской семье может дать даже более весомые результаты. Почему же нельзя сфокусироваться и на взаимоотношениях в браке, и на родительской семье и получить выгоду от обоих подходов? Я считаю, главная причина здесь в том, что между старшим и младшим поколениями действует мощная эмоциональная сила, направленная на разрыв с прошлым. Богатый клинический опыт свидетельствует, что люди обычно не заинтересованы в обращении к прошлому, когда они имеют возможность найти все решения в работе с представителями нынешнего поколения. Есть люди, которым показан комбинированный подход, но есть и другие, которые не могут заставить себя поработать с родительской семьей. Последние, по всей видимости, приобретают слишком большую «зависимость» от регулярных сеансов парной супружеской терапии, и потому обращенные к ним просьбы больше работать с расширенной семьей ни к чему не приводят. Они совсем не похожи на те семьи, которые работали только со своей расширенной семьей. Мне по-прежнему не хватает убежденности и смелости для того, чтобы фокусироваться только на семье происхождения, за исключением тех случаев, когда это входит в план учебных занятий. Мне частично мешают мои давние убеждения в необходимости проработки проблем во взаимоотношениях между супругами. Кроме того, я все еще не отказался от идеи более гармонично сочетать оба эти подхода. Это проблема, которую нужно постараться решить в будущем.
Ознакомительная версия.
