Джейн Лавик-Гудолл - Невинные убийцы

Разные сюжеты, разные авторы… и все же есть общая нить, позволяющая объединить эти три столь несхожих произведения в единую книгу, собрать их «под одной крышей». Эта нить — главный «герой»: все животные, о которых идет речь, относятся к одному семейству отряда хищных — семейству собак. Исключение представляет только пятнистая гиена, но и она в экологическом плане в известном смысле близка к собакам. А все собаки — и дикие, и домашние — животные трудной судьбы.

Отношение человека к волку, к гиеновым собакам, да и к нашим спутникам, домашним собакам, неоднозначно. Оно не раз менялось, причем резко, переходя из одной крайности в другую. Поэтому представляется исключительно важным абстрагироваться от эмоций, которые всегда субъективны, и попытаться разобраться в этой противоречивой оценке с научной точки зрения, с научных позиций.

Вражда между человеком и волком имеет древние и глубокие корни. Начало ее следует искать в эпохе перехода человечества от собирательства и охоты к скотоводству. Уже с тех отдаленных времен до самых последних лет с волком велась беспощадная война, в которой все средства были хороши: ружья, капканы, хитроумные ловушки, яды, специально выведенные породы собак, а в наше время и авиация. Война велась на всем огромном ареале волка — в Европе, Азии, Северной Америке. На борьбу с ним истрачены колоссальные деньги. В сотнях книг рассказывается, как и где лучше истреблять волков. Скотоводы жаловались на миллионные убытки, охотники — на сокращение численности диких копытных: оленей, лосей. Популяризаторы-волконенавистники особенно подчеркивали «жестокость» волков. Один из них, охотник и торговец туристическим снаряжением, американец М. Бейтс в своей книге «Всегда кричи: «Волки!» писал, например: «Брюхо искалеченной оленухи было распорото и два эмбриона вырваны и съедены на глазах умирающей матери. Как обычно, волки заканчивали трапезу теплым телом еще живой жертвы». Именно в ответ на это произведение и была написана книга Ф. Моуэта.

Человек в войне с волком победил. В Англии, например, волки были полностью уничтожены уже в начале XVI в. В XVIII — XIX вв. они практически исчезли во всех странах Западной Европы. В Северной Америке к середине XX в. небольшие изолированные популяции сохранились только на севере Канады, а в Соединенных Штатах — на Аляске. И только в нашей стране, на необъятных просторах Восточной Европы и Северной Азии, популяции волков продолжали оставаться многочисленными.

Была ли оправдана война с волком с экономической, научной и моральной точек зрения? В определенном смысле — да. Волки действительно изымают значительное количество копытных животных, причиняют серьезный ущерб скотоводству и охотничьему хозяйству, служат источником заражения многими опасными заболеваниями, в первую очередь — бешенством. Правда и то, что они часто поедают свои жертвы живьем — не от «жестокости», а от поспешности, от стремления поскорее утолить голод.

Однако в середине XX в. отношение к волку начинает меняться. Главной причиной этого пересмотра отношений были научные данные о роли волка в балансе экосистем, о его роли регулятора численности копытных животных, роли санитара и селекционера. Многочисленными и безупречно документированными исследованиями было показано, что волки изымают из природы преимущественно неполноценных животных, которых им легче добыть. Такие животные либо обречены на гибель, либо, что еще хуже, могут закрепить свои физические пороки в потомстве. Изымая их из популяции, волки улучшают ее генетические качества, ее жизненный уровень, способствуют поддержанию оптимальной численности, снижают конкуренцию за пищу, что особенно важно в многоснежные суровые зимы. Естественно, такая роль в экосистемах отнюдь не исключительная прерогатива волка, она характерна для всех хищников. Не случайно сейчас проблема взаимоотношений хищника и жертвы стоит в ряду наиболее актуальных проблем экологии.

Второе, что серьезно подорвало веру в необходимость борьбы с волком, — это более близкое знакомство с ним как с «личностью». В определенном смысле волки исключительно привлекательны. Они красивы, сильны, обладают высокоразвитой психикой, крайне индивидуальны в проявлении чувств. Под пером талантливых писателей-анималистов волку нетрудно было стать этаким непонятым, всеми гонимым героем. Так оно по сути дела и получилось: широкая общественность резко выступила в защиту волка. Немалую роль в этом сыграла и книга Ф. Моуэта.

И наконец, третье. Численность волка упала настолько, что в Европе и Америке возникла действительная угроза его полного истребления. А сейчас мимо этого не проходят, и волк был занесен в Красную книгу Международного союза охраны природы. Со всеми вытекающими отсюда последствиями — запретами отстрела, ограничением продажи шкур, проектами реинтродукции в места былого обитания. Таково положение и сейчас.

Иначе складывалась ситуация с волком в нашей стране. У нас волк никогда не был малочислен и всегда причинял значительный ущерб. Особенно много волков развелось в годы, следующие за потрясавшими страну событиями, — в периоды после гражданской и Великой Отечественной войн. Борьба с волком всегда велась интенсивно, и мы заготавливали ежегодно десятки тысяч волчьих шкур. Волк вне закона, его можно стрелять всегда и везде, за добычу волка полагается премия. И это оправдано: если в Канаде и на Аляске, где нет оленеводства и домашние животные в рационе волка являются замещающими, суррогатными кормами, а основную пищу составляют карибу (дикий северный олень) и лось, то в нашей стране волк, наоборот, живет в основном за счет домашнего скота. Особенно ощутимый ущерб он наносит в районах отгонного животноводства, на юге страны, и оленеводам тундр. Государственная позиция в отношении волка бескомпромиссна.

В конце 60-х — начале 70-х годов у нас, как и за рубежом, наметился отчетливый перелом в отношении к волку. В научной и популярной литературе все чаще стали появляться статьи в его защиту. Не последнюю роль сыграли переведенные в то время книги Л. Крайслер «Тропами карибу» (М.: Мысль, 1966) и Ф. Моуэта «Не кричи, волки!» (М.: Мир, 1968). Но главным было, что к тому времени интенсивной охотой удалось заметно снизить численность волка, и это ослабило внимание к нему со стороны охотничьих организаций. В результате родились своего рода благодушие, самоуспокоенность, поддерживаемые с одной стороны некомпетентными высказываниями популяризаторов науки, с другой — пассивной позицией охотников.

Это благодушие очень скоро принесло свои плоды. К концу 70-х годов численность волка возросла в несколько раз и жалобы на него посыпались лавиной. И снова была допущена крайность: началась реклама широкой кампании против зверя. Были созданы специальные отряды истребителей-волчатников, интенсифицирована система поощрительных премий, охотничьи организации получили снегоходную технику, на помощь пришла авиация, массовым тиражом выпускались плакаты, призывающие к истреблению волка. И уже в 1979 г. слова «санитар» и «селекционер» по отношению к волку никто не произносил иначе как в кавычках, как особое издевательство над достижениями науки. Оправдано ли все это? Вопрос сложный и спорный, но мне как ученому представляется, что не оправдано.

На мой взгляд, мы должны выработать свою позицию по отношению к волку раз и навсегда, и выработать ее на основе научных данных. Прежде всего мы должны твердо усвоить, что волк всегда и при любых обстоятельствах остается хищником, питающимся дикими копытными или домашним скотом, быстро приспосабливающимся к самым разным условиям, умеющим прекрасно уходить от опасности и обладающим высоким потенциалом размножения. Достаточно вспомнить, как быстро, почти на глазах, волк восстанавливает численность даже в густо заселенных людьми районах, как легко он научился уходить из оклада, игнорируя флажки, или затаиваться при отдаленном звуке самолетного мотора, как он может за одну ночь уничтожить результаты многолетних усилий по разведению в охотничьем хозяйстве или заповеднике косуль или оленей, чтобы понять всю сложность и трудоемкость мер по контролю и регулированию численности этого животного. Поэтому контроль должен быть постоянным, а регулирование численности — эффективным и жестким. Нигде на нашей территории волк в обозримом будущем не будет находиться под угрозой полного исчезновения, и контроль должен быть повсеместным, в том числе и в заповедниках. Нет и не было необходимости заносить волка в Красную книгу СССР.

И еще одно, о чем мы также должны твердо помнить: о роли волка в экосистемах. Волк действительно санитар и селекционер в полном смысле этих слов. То, что мы при исследовании трупов животных, убитых волком, часто не находим видимых патологических изменений (травм, следов заболевания, признаков истощения и т. п.), еще ни о чем не говорит. Они вообще могут быть неуловимы для человеческого глаза: порок сердца, ослабление слуха, зрения или обоняния, психологические аномалии, дефекты состава крови — как их обнаружить? Но хищники из многих животных выбирают и убивают одно, наиболее для них доступное и чем-то отличающееся от других. Я не говорю, конечно, о тех случаях, когда волки в стаде домашних животных режут несколько жертв — это противоестественное действие стимулируется столь же противоестественными обстоятельствами.