Между тем, насекомые представляют собой одну из вершин животного царства. Они стоят примерно на одном уровне исторического развития с высшими позвоночными — птицами и млекопитающими, несмотря на существенные различия между ними по строению тела и размерам. Более того, насекомые в некоторых отношениях достигли большего расцвета, чем позвоночные. Об этом говорят их колоссальное видовое разнообразие, необычайная быстрота размножения и широкое географическое распространение.
— А кто больше «умеет» — насекомые или позвоночные? Приведем диалог-полемику на эту тему известного советского энтомолога Дмитрия Викторовича Панфилова и не менее известного французского профессора Реми Шовена.
Д. В. Панфилов.
— Конечно, если бы одно из направлений исторического развития позвоночных животных не привело к появлению разумного человека, то еще можно было бы спорить о том, чья нервная система и чье поведение удачнее — насекомых или позвоночных. Сейчас этот вопрос вряд ли может подлежать обсуждению, хотя разуму человека как индивидуальному, так и общественному, еще во многом следует совершенствоваться, чтобы поведение людей окончательно завоевало право на явное превосходство над поведением насекомых. Что же касается насекомых, то даже те из них, которые имеют особенно сложное поведение, а именно термиты, муравьи, пчелы и складчатокрылые осы, никогда в своей дальнейшей эволюции не придут к разумной жизни. Только непомерное увлечение людей сравнением с собой может создать ложное представление о мыслительных способностях и даже разумности насекомых. А некоторое чисто внешнее сходство в поведении насекомых и позвоночных, значительное подобие в этом тех и других было достигнуто ими в эволюции совершенно независимо, на разной основе и разными историческими путями. Тем не менее «умения» — сложные инстинкты насекомых — оказываются весьма высокой ступенью поведения животных, обеспечивающей выдающуюся, если не сказать, исключительную роль в природе этих организмов.
Р. Шовен.
— Все же сам я энтомолог, и позвоночные возбуждают во мне чувство, близкое к разочарованию. Слишком уж простыми кажутся мне они, слишком уж грубы их нравы. Ну чего, в самом деле, стоят эти приматы, которые ни домов не строят, ни скота не разводят, ни грибов не выращивают, даже не собирают и не запасают меда? Между тем, пчелы и муравьи умеют все это делать уже в течение миллионов лет. Разочарование возникает оттого, что позвоночные, не исключая и приматов, как бы отбрасывают нас в глубь времен, к периоду, который предшествовал каменному веку. А изучая общественных насекомых, вы знакомитесь с цивилизацией, сложившейся намного раньше, чем цивилизация, созданная людьми. Только не забывайте: я говорю о цивилизации насекомых, ничего общего не имеющей с цивилизацией человека… Но если употреблять это понятие для обозначения сложнейших социальных взаимоотношений, коллективного выполнения работ и выращивания потомства, четко организованного разделения труда, то мы, несомненно, вправе применить его в данном случае. Конечно, человек достигает того же уровня и далеко превосходит его с помощью совершенно иных средств. Различие методов и представляет собой наиболее интересную из проблем, возникающих при изучении общественной жизни насекомых. Особь «поглощается» обществом у насекомых с величайшей последовательностью. Очевидно, поэтому Эшерих и некоторые другие биологи, зачарованные внутренней логикой, которая так ярко проявляется в обществах термитов и муравьев, отважились предложить их людям в качестве образца.
Поистине это какой-то совсем иной мир, столь странный и необычный, будто он упал на Землю с другой планеты.
Вернемся к теме и рассмотрим естественную историю тараканов. Если бы мы могли погрузиться в глубь веков, в эпохи, отдаленные от наших дней примерно на 250–300 миллионов лет, а то и глубже, то были бы свидетелями совершенно иной, чем сейчас, жизни. Мы бы заметили, что вот начала таять розовая дымка зари, словно чьи-то неосуществленные мечты. Нам казалось бы, что мир соткан из добра и света, что везде процветает покой, призрак тревоги не витает еще над Землей. Пробуждающееся солнце, кто знает, то ли от избытка энергии, то ли подчиняясь неведомым космическим законам, не предсказывая катастроф, затеяло игру с голубыми водоемами и вызывающе яркой зеленью лесных просторов. Его золотые лучи разыскали кордаиты — гигантские деревья высотой 10 метров — и обласкали их гладкие стволы и кроны с длинными лентовидными листьями, пробежали по владениям диковинных древовидных плауновых и хвощовых высотою 20–30 метров. Но до древовидных папоротников с гигантскими веерообразными листьями солнечные стрелы уже не дошли, не пробились. Они затерялись в верхнем ярусе леса. Там, внизу, во мраке девственного леса, предельно насыщенного влагою, расстилались ковры низких папоротников и всевозможных мхов, а по стволам деревьев поднимались лианоподобные папоротники.
На сырых берегах озер и болот царствовали панцирноголовые земноводные — хищники свирепые, поедающие даже собственных отпрысков. Здесь еще не было древних пресмыкающихся, не говоря уже о птицах и млекопитающих. Под пологом леса охотились различные скорпионы, пауки и многоножки, паслись пракузнечики. На бреющем полете высматривали добычу стрекозы-меганевры, достигавшие в размахе крыльев 75 сантиметров. Приволье было им тогда неописуемое — ведь у них не было конкурентов. Это уж потом, через миллионы лет, когда в воздухе появились другие обитатели, поражающие воображение причуды природы исчезли.
В разлагающейся зелени и в трухе копошились пратараканы. Тут их было великое множество. По сравнению с ними сегодняшние тараканы — это только остатки прежнего тараканьего процветания, фрагменты, осколки и обломки давным-давно господствовавшей группы насекомых. Но все они в основных чертах были похожи на нынешних тараканов. Среди пратараканов преобладали любители полумрака и влажного тепла. В те далекие-предалекие времена не существовали еще бабочки, мухи, перепончатокрылые, клопы и многие другие насекомые. Тогда некому было объявить войну тараканам. Ведь человек появился на Земле по меньшей мере на 248 миллионов лет позже их.
Ныне живущие тараканы (их известно около 4000 видов) так же теплолюбивы и влаголюбивы, как и их древние предки. Вот почему большинство из них — не менее 80 процентов — облюбовало тропические и субтропические леса. Некоторые современные тараканы, живущие в джунглях по берегам рек, могут даже плавать.
В настоящее время на территории СССР обитает 53 вида тараканов, из которых к числу аборигенов нашей фауны относятся 49 видов, остальные — это иммигранты, способные жить только в отапливаемых помещениях. Среди этих вселенцев усиливают свой натиск рыжий таракан, или прусак (Блателла германика), и черный таракан, иногда его называют кухонным или восточным, он же Блатта ориенталис. В первую очередь с ними связаны наши представления о тараканах вообще. Но на наших глазах к нам проникают новые лазутчики. За последние 15 лет в московских домах появились американские тараканы (Перипланета американа). Их единицами находили в Москве и Ленинграде еще в конце прошлого века, и такие находки объясняли завозами из других стран. А теперь они так увеличили свои ряды в столице, что можно говорить уже о бесперебойном их размножении и даже вытеснении с насиженных мест прусаков. Еще один разведчик — экзотический таракан Науфэта цинерея был задержан в Москве в 1971 году, но другие особи этого вида были вновь обнаружены в московских квартирах в 1980 и 1982 годах. Значит, эти тараканы в Москве свободно размножаются и уже получили русское имя — пепельный таракан. И это еще не все. В 1983 году впервые в СССР в одной из фешенебельных гостиниц столицы нашей Родины были обнаружены тараканы-супеллы, внешне похожие на рыжих. Этот вид Супелла супеллектилиум, обитающий в тропиках и субтропиках, ранее был обнаружен в Стамбуле, Тегеране и Париже, но и севернее, в Москве, он чувствует себя превосходно.
Что ни говори, тараканы — это не желанные гости, а нахальные вселенцы-квартиранты, портящие и загрязняющие хлеб, овощи, мясо, сахар и другие продукты питания. К тому же они являются потенциальными переносчиками заразных болезней, а их неприятные пахучие выделения у некоторых людей вызывают аллергические заболевания, например, насморк, крапивницу.
Во всем мире человек ведет беспощадную борьбу против тараканов, но проблему их окончательной ликвидации до сих пор еще не удавалось решить ни в одной стране. Их истребляют чем угодно — холодом, кипятком, бытовыми ядохимикатами, но через некоторое время тараканы вновь появляются в тех же местах. Часто мы сами, забывая о том, что у всякого таракана есть своя щелка, способствуем умножению населения тараканов, создавая бесчисленные щели — строительные дефекты, прокладывая столбовые дороги для их быстрого передвижения и распространения — вентиляционные, водопроводные, электропроводные, тепловые коммуникации, сооружая и для них, и для крыс несовершенные мусорокамеры и мусоропроводы. Вот почему они заселяют не только скромные сельские дома, но и многоэтажные жилые здания, атомные электрические станции, вычислительные центры, космодромы, даже секретные военные ведомства. Так, однажды в Пентагоне объявили войну не Вьетнаму, не Гренаде, а в своем собственном здании — тараканам. Война шла не на жизнь, а на смерть в течение 20 лет с применением новейших ядохимикатов и затратой 27 миллионов долларов ежегодно. Оборона тараканов в пятиугольном бастионе американского военного ведомства оказалась непробиваемой, в результате чего Министерство обороны с 1973 года прекратило выделять деньги на борьбу с тараканами. Они там и до сих пор усами шевелят.
