Пока я был занят этой забавной сценкой, Юнона вдруг бодрой рысцой тронулась прочь, отказавшись от всяких попыток извлечь щенят обратно из нор. Минуту спустя за ней побежал Чингиз, за ним — Стриж, а следом одна за другой потянулись и остальные взрослые собаки. Я очень удивился — ни разу еще мне не приходилось видеть, чтобы мать первая из всей стаи бросила своих детенышей. Ведьма оставалась с щенками дольше всех — она стояла у входа в свою нору, окруженная малышами, и смотрела вслед стае. Но когда Юнона, отбежав метров на пятьдесят, вернулась к щенкам, Ведьма бросилась догонять остальных собак. Так бы Юнона со своими щенятами и осталась на произвол судьбы, если бы не Черная Фея. Она все время оглядывалась на бегу, а когда собаки отбежали от логова метров на сто, круто повернула и со всех ног бросилась обратно. Собаки остановились. Сначала Ведьма, потом Стриж, а за ними и все остальные постепенно вернулись обратно к норам.
Когда Черная Фея и следом Ведьма налетели на Юнону, она прижала уши, присела, почти касаясь брюхом земли, и раздвинула губы в трусливой улыбке. Это были знаки самого глубокого смирения, но все же обе самки набросились на нее, наперебой кусая шею. Юнона повалилась набок и лежала не двигаясь, а Ведьма и Черная Фея вдвоем схватили одного щенка и потащили в нору. Но пока они устраивали его в норе, Юнона вскочила и рысью побежала к своей старой норе, до которой было метров сорок. Оставшиеся семь щенков побежали за ней. Теперь у Ведьмы и Черной Феи не было времени на расправу с матерью — минут пять кряду они носились как безумные, стараясь собрать щенят и водворить их в новое жилище. Но стоило им изловить и сунуть в нору какого-нибудь щенка, как он мгновенно выскакивал и устремлялся к матери. В конце концов обе доминирующие самки объединили свои усилия для преследования одного щенка — Бесенка, они снова и снова ловили его и запихивали в нору. Но тут прибежали с приветствиями Стриж и Баскервилль, и пока они бегали от Ведьмы к Черной Фее и обратно, Бесенок улучил момент и дал тягу. Вскоре он уже был вместе с матерью и другими щенятами в своей родной норе.
Этот эпизод заслуживает особого внимания. Хотя в то время далеко не все было ясно, но, поразмыслив на досуге, я понял, что Юнона продемонстрировала пример чрезвычайно любопытного поведения. Ничто не говорило о том, что самой ей хотелось перевести щенят в другую нору: я видел, как на новом месте Юнона старалась утащить щенка. Поскольку на нее нападали, как только она пыталась это сделать, я не смог узнать, куда она собиралась вести щенят. Вполне возможно, что она только одного и хотела — вернуть щенят обратно в старую нору. А если это так, то не подстроила ли она общий выход на охоту нарочно? Быть может, она догадывалась, что если стая уйдет, за ней уйдут и обе доминирующие самки и тогда она переведет своих щенят, куда захочет.
Не столь уж маловероятная ситуация, как кажется на первый взгляд. Точно такое же поведение мы наблюдали у шимпанзе. Часто, когда молодому самцу не удавалось получить свою долю бананов — рядом были самцы постарше, которые задали бы ему взбучку, вздумай он потянуться за плодами, — он вставал и нарочно уходил прочь. Крупные самцы, которые к тому времени уже успевали набить себе животы, поднимались за ним, и все остальные шимпанзе тоже шли следом. Минут через десять молодой самец возвращался и в одиночестве мирно наслаждался бананами, которые мы ему давали. Это повторялось слишком часто, чтобы попасть в разряд случайных совпадений. Значит, не так уж несообразно выглядит предположение, что гиеновая собака применила подобный трюк; будущие наблюдения покажут, правильно оно или ошибочно.
На следующее утро после попытки переселить щенят я нашел их играющими возле норы, которую Ведьма отметила накануне вечером. Как видно, доминирующие самки в конце концов добились своего. Но щенки недолго оставались на месте: это первое переселение положило начало целой серии переходов, хотя каждый переход был не больше нескольких сотен метров. Ни в одной норе щенки не задерживались надолго — всего несколько дней, и они двигались дальше. На протяжении этих последних двадцати дней — с первого «переезда» до окончательного ухода стаи — взрослые собаки становились все более непоседливыми: было очевидно, что они стараются «поставить щенят на ноги», приучить их постепенно к кочевой жизни.
Конечно, есть и другие причины для смены логова. Например, один исследователь видел гиеновую собаку, которая перетаскала всех своих щенят в нору за тысячу метров от первой после того, как около старой норы стали появляться львы. Гиеновых собак обычно беспокоит приближение львов. Однажды я видел, как старый предводитель стаи возле озера Лгарья стоял и хрипло лаял, глядя в сторону двух львов, которые находились на противоположном берегу озера, в добром километре от стаи. В другой раз я ехал следом за двумя самками гиеновой собаки, очень встревоженными близостью львиного прайда. Собаки то и дело поднимались на задние лапы, чтобы рассмотреть львов поверх высокой травы, почти закрывавшей их.
Когда щенятам Юноны исполнилось примерно два месяца, стая окончательно покинула логово. Я был к этому подготовлен. Во-первых, окружающие логово равнины с каждым днем становились все суше и пустыннее; во-вторых, я знал, что щенки гиеновых собак отправляются в странствия примерно в этом возрасте. И несмотря на то, что я ждал ухода собак, какое острое разочарование я почувствовал, когда, приехав утром к логову, где еще вечером резвились щенки, увидел, что собаки исчезли. Вставало солнце, и мой взгляд ничего не мог отыскать на простиравшихся кругом бескрайних равнинах. Ни одного признака, по которому я мог бы узнать, куда ушли собаки. Я так долго, день за днем, следил за этой стаей, что на меня напало чувство какого-то странного одиночества и заброшенности, когда я вел свою машину куда глаза глядят в надежде, что счастливый случай снова сведет меня с собаками.
Часы шли за часами, и дневная жара затягивала все вокруг знойной дымкой; глаза у меня воспалились и устали от беспрерывного высматривания собак на просторах равнин. Джефф тоже отправился на поиски, но и ему не повезло. Как я мечтал о маленьком самолетике — ведь стаю бродячих собак на просторах Серенгети можно искать, только облетая огромные пространства по утрам и на закате (обычное время охоты гиеновых собак). Но даже и тогда наблюдателя ждут бесчисленные затруднения, потому что гиеновые собаки, когда их не связывает логово с подрастающими щенками, скитаются по необозримым просторам степей, покрывая громадные расстояния.
До сих пор я близко наблюдал гиеновых собак, которые передвигались по сравнительно небольшой территории — около тысячи трехсот квадратных километров — в районе озера Лгарья. Мне известно, что территория другой стаи включает Нааби-Хилл и находящуюся на расстоянии пятидесяти километров Серонеру, но возможно, что это только малая часть их охотничьих угодий: есть сведения, что одна стая в Южной Африке охотилась на территории, занимавшей минимум четыре тысячи квадратных километров.
Прошел почти месяц с тех пор, как стая Чингиз-хана покинула район логова, и вот однажды вечером, возвращаясь в лагерь, я снова повстречал своих собак. Я сразу же узнал эту стаю — в ней были Черная Фея и Желтый Дьявол, у которых недоставало по полхвоста, а когда собаки подбежали ближе, я стал узнавать и других. Шествие замыкала Черная Фея в сопровождении восьми щенков.
Я последовал за ними. Собаки прошли всего километра полтора, когда впереди показалась гиена, и шестеро взрослых собак бросились в погоню; впереди всех неслась Черная Фея. Догнав гиену, собаки принялись кусать ее за ляжки, но если раньше я видел, что они ограничивались несколькими укусами, то тут началась дикая травля. Подъехав ближе, я увидел, что они уже хватают за круп свою злосчастную жертву; вскоре рычание гиены сменилось воплями, и она бросилась бежать. Время от времени она останавливалась и, широко раскрыв пасть в жуткой гримасе, пыталась обороняться зубами от своих мучителей. Но когда она кусала одну собаку, другая забегала сзади, и гиене приходилось снова бежать. Вскоре я увидел, что у нее по задним ногам стекает кровь. Наконец она добежала до какой-то ямы и, развернувшись, залегла в этом убежище, так что на виду оставалась одна лишь голова с грозными зубами. Только теперь преследователи отошли и вернулись к стае.
Меня особенно заинтересовало то, что именно Черная Фея возглавила атаку, поскольку раньше, в районе логова, мы заметили, что она питает резкую неприязнь к гиенам. Бывало, даже уходя на охоту со стаей, Черная Фея мчалась назад, нападала на гиену, слонявшуюся возле логова, и кусала ее до тех пор, пока та не удирала со всех ног. Два раза, отогнав наконец непрошеную гостью, Черная Фея уже не знала, куда ушла стая, и ей волей-неволей приходилось оставаться у логова с Юноной и пропускать охоту. Я часто задумывался, нет ли какой-нибудь особой причины для ненависти, которую Черная Фея питала к гиенам; быть может, когда она была щенком, именно гиена откусила ей полхвоста?
