Ознакомительная версия.
Но и это было еще не самое страшное: некоторые из самых крупных и дерзких самцов начали совершать набеги на хижины африканцев. Мы очень боялись, как бы кто-нибудь из рыбаков, пытаясь отстоять свое имущество, не напугал шимпанзе и не вызвал гнева сильных животных, а это могло привести к тяжелым последствиям — африканцы и не подозревали, до какой степени шимпанзе перестали бояться людей. Мы тщательно обсудили эту проблему и пришли к единственному выводу — срочно перенести станцию подкормки подальше от деревни, в глубь долины.
Как ни странно, переселение прошло сравнительно быстро и легко. Сначала с помощью Хассана мы установили в новом месте ящики для бананов, а потом перенесли туда же палатки и оборудование. Все это было сделано ночью, чтобы не вызывать беспокойства у шимпанзе.
Оставалось лишь познакомить с новшеством самих обезьян. Утро я провела на станции подкормки в надежде, что кто-нибудь из шимпанзе случайно забредет сюда. Я приготовила для них бананы. Гуго был в нижнем лагере, и мы переговаривались с ним при помощи переносной рации. Часов в 11 Гуго сообщил мне, что в лагерь пришла большая группа обезьян и он ведет их к новому лагерю. Некоторое время он молчал, а потом я услышала его тяжелое дыхание и прерывистый голос. Я с трудом разобрала, что он говорит: он просил, чтобы я как можно быстрее разбросала вдоль тропы, ведущей к лагерю, побольше бананов.
Я схватила большую гроздь и помчалась навстречу Гуго. Вскоре я увидела его — он бежал по тропе с ящиком под мышкой и бананом в руке. Швырнув назад этот единственный плод, Гуго, задыхаясь от бега, свалился на землю. И тут же на тропе показались шимпанзе. Они увидели разбросанные кругом бананы и, пронзительно крича от возбуждения, начали целоваться и обниматься в предвкушении неожиданного пира. Постепенно их крики становились все глуше и глуше и наконец смолкли — рты были набиты бананами.
Гуго рассказал мне, что он, взяв один банан, показал его Дэвиду, подхватил пустой ящик, в котором мы обычно хранили бананы, и побежал по крутой скользкой тропе, ведущей к новому лагерю. Гуго не был уверен в успехе своей затеи, но доверчивый Дэвид, издавая громкие лающие звуки, пустился за ним. Вслед за Дэвидом побежали еще несколько самцов. Гуго пришел в ужас — он боялся, что взволнованные шимпанзе догонят его, выбьют ящик из рук и, обнаружив, что он пуст, придут в ярость.
Шимпанзе быстро привыкли к новому месту подкормки. Это не представляло для них особого труда, ведь они всегда кочевали по лесу в поисках пищи: вначале фиги поспевали в одной долине, потом — в другой. Вот так же и бананы — после чересчур долгого «плодоношения» в одном месте они «созрели» в другой части долины и, как прежде, в странных подземных ящиках.
В новом лагере, расположенном вдали от озера, шимпанзе чувствовали себя гораздо спокойнее. За бананами стали приходить новые неизвестные нам особи. Это нас очень обрадовало — мы могли наконец восполнить пробелы в наблюдениях: некоторые возрастные группы, в особенности подростки и юные самки, раньше почти совсем не посещали нашу станцию. Заметив нового пришельца, мы немедленно прятались в одной из палаток и следили за ним через окошечко с опущенной москитной сеткой. В отсутствие людей новичок быстрее привыкал к пугающей обстановке лагеря — к непривычному для него виду палаток и ящиков. Мы даже вынимали из ящиков большие гроздья бананов и раскладывали их на видном месте в надежде, что вновь пришедший сможет выпросить несколько бананов у одного из наших старых знакомых или хотя бы подберет выброшенную кожуру. Однако новые гости вели себя очень нерешительно: они подолгу сидели на окружающих лагерь деревьях и внимательно следили за действиями своих сородичей. Мы же следили за ними, изнемогая от жары в раскаленной и душной палатке. Но наши страдания были не напрасными.
Как-то раз Голиаф появился возле лагеря в сопровождении незнакомой нам самки. Мы с Гуго быстро выложили перед ящиками гроздь бананов и спрятались в палатке. Увидев наш лагерь, самка молниеносно вскарабкалась на дерево и уселась там. Голиаф на минуту остановился, посмотрел на нее, потом перевел взгляд на бананы и решительно двинулся по направлению к лагерю. Пройдя несколько шагов, он снова остановился и опять посмотрел на самку. Она оставалась на прежнем месте. Голиаф пошел дальше, но в этот момент самка бесшумно спустилась с дерева и скрылась в кустах. Обнаружив ее исчезновение, Голиаф опрометью бросился назад. Через несколько минут самка уже карабкалась на дерево, а следом за ней — взъерошенный Голиаф. Он начал лихорадочно обыскивать ее, но мысль о бананах, видимо, не давала ему покоя — он то и дело посматривал в сторону лагеря. Голиаф не приходил уже почти десять дней, и теперь при виде бананов у него, должно быть, слюнки текли.
Наконец он спустился на землю и снова направился в лагерь, останавливаясь каждые два-три шага и оглядываясь на свою подругу. Она сидела неподвижно, но, судя по ее виду, не прочь была улизнуть. Постепенно Голиаф отдалился от самки настолько, что из-за густой листвы перестал ее видеть, поэтому ему пришлось вскарабкаться на дерево, чтобы посмотреть, на месте ли она. Самка сидела не шевелясь. Так продолжалось на протяжении всего пути до лагеря — Голиаф влезал на дерево и, увидев самку, шел дальше.
Добравшись до лужайки, где стояли палатки, Голиаф столкнулся с еще более сложной проблемой — с земли он не мог разглядеть самку, а деревьев поблизости не было. Трижды он поворачивал обратно, чтобы залезть на последнее дерево. Самка сидела на прежнем месте. Решившись наконец. Голиаф устремился к бананам. Он схватил всего один плод и бросился назад к дереву. Самка все еще была там, где он ее оставил. Голиаф доел банан, торопливо слез с дерева и, подбежав к бананам, схватил целую гроздь. Самка тем временем потихоньку соскользнула с дерева, то и дело оглядываясь в сторону лагеря, и, убедившись, что бдительное око Голиафа больше не следит за ней, незаметно исчезла.
Голиаф был потрясен. Бросив бананы, он начал разыскивать самку: обшаривал кусты, то и дело взбирался на деревья и высматривал ее, но так и не нашел самки и, отказавшись от бесплодных поисков, вернулся в лагерь. Там он сел на землю и принялся поедать бананы, поглядывая изредка на то место, где прежде сидела самка. Выглядел он совершенно измученным.
Вспоминается мне и другой случай. Немолодая мамаша, которую я не раз встречала в лесу, впервые пришла к лагерю. Она уселась на дереве, выбрав удобный наблюдательный пункт, а ее четырехлетний сын вошел в лагерь вместе с остальной группой обезьян. К нашему изумлению, он подошел прямо к палатке, поднял уголок полога и просунул свою маленькую черную мордашку внутрь — а мы сидели, затаив дыхание и боясь пошевелиться, чтобы не испугать его. Он все так же спокойно опустил полог и начал разыскивать кожуру. Это был, без сомнения, самый смелый детеныш из всех, которых мы встречали.
Примерно в это же время мы впервые узнали о необыкновенных способностях Фигана. Число посетителей станции все возрастало, и прежняя система подкормки уже не удовлетворяла ни их, ни нас. Стальных крышек, изготовлявшихся в Кигоме по нашему заказу, было явно недостаточно, кроме того, нас беспокоило то обстоятельство, что самки и детеныши вообще не получали своей доли бананов. Поэтому мы стали прятать плоды в кроне деревьев. Подростки, в особенности Фиган, быстро научились отыскивать их. Однажды, уже после того, как группа закончила трапезу, Фиган увидел среди ветвей никем не замеченный банан. Но сразу же схватить его он не мог, так как под этим деревом сидел Голиаф. Быстро взглянув на Голиафа, Фиган отошел в сторону и сел за палаткой, откуда он не мог видеть банана. Минут через пятнадцать Голиаф поднялся и ушел, и тогда Фиган молниеносно бросился к дереву и схватил плод. Было совершенно очевидно, что Фиган оценил ситуацию: если бы он забрался на дерево раньше, Голиаф наверняка отнял бы у него плод. Оставаться на прежнем месте Фиган тоже не мог — он бы то и дело поглядывал на банан и в конце концов местонахождение лакомства было бы обнаружено другими шимпанзе, которые тотчас догадались бы об этом по движению его глаз. Поэтому Фиган не только воздержался от немедленного удовлетворения своего желания, но даже на время ретировался, как хороший игрок, который делает ложный ход, чтобы не «потерять всю партию», и таким образом оставляет последнее слово за собой. Мы с Гуго были потрясены действиями Фигана, и он еще не раз удивлял нас.
Как правило, стоит одному шимпанзе отделиться от группы, расположившейся на отдых, и решительно направиться прочь, как все остальные тоже встают и идут за ним. Подобное начинание может исходить не только от вожака, но и от самки и даже подростка. Однажды Фиган пришел на станцию в составе большой группы и поэтому смог ухватить всего лишь парочку бананов. Вдруг он встал и решительно затопал в лес. Остальные последовали за ним. Минут через десять он вернулся в полном одиночестве и спокойно съел свою долю бананов. Мы отнесли это за счет простого совпадения — вероятнее всего, именно так оно и было в этот первый раз. Однако в дальнейшем описанная сцена повторялась снова и снова: Фиган уводил всю группу, а сам возвращался за бананами. Не вызывало сомнений, что он делал это намеренно. Как-то раз после очередного маневра он беспечно вернулся в лагерь и обнаружил там взрослого самца, занимающего к тому же высокое положение в табели о рангах. Самец спокойно поедал бананы. Фиган долго и пристально смотрел на него, а потом истошно закричал и затопал ногами по земле. Все еще не прекращая кричать, он пустился догонять группу, которую только что увел, и его крики долго не умолкали вдали.
Ознакомительная версия.
