Аги на мгновение умолк и посмотрел вдаль через головы соплеменников. Он вспоминал, как много дней думал о спасшемся слоненке, страстно желая добыть огромного зверя, а не гоняться по кустам и чащам за какой-нибудь лисицей, не красться сквозь высокую траву, чтобы точно брошенным камнем подбить дикого кролика или птицу. Но он не знал, как справиться с крупным животным. Печально бродил он по долине, по лесной глуши, а спасительная идея все не приходила. И вот однажды, когда он увидел следы молодого слона около вырванного с корнем дерева, у него мелькнула мысль, которая привела его в восхищение. Он даже закричал тогда от этого неожиданного озарения…
Из задумчивости Аги вывело нетерпение слушателей, требовавших, чтобы он продолжил свой рассказ.
И Аги стал рассказывать дальше: долго следил он за молодым слоном, который обычно ходил к реке мимо ямы от сваленного бурей дерева. Аги углубил эту яму с помощью топора и острой палки, а потом забросал ее сучьями и травой и с нетерпением стал ждать, когда молодой слон снова пойдет по этой тропе.
Соплеменники слушали Аги восхищенно, их глаза были полны охотничьего азарта. А узнав, что первобытный великан попался-таки в ловушку и, несмотря на все усилия, ему не удалось выбраться, они пришли в дикий восторг. Новые крики радости раздались, когда ловкий охотник, победивший слона, предложил им немедленно отправиться вместе с ним к своей добыче.
Ликующие охотники поспешили за Аги. Вслед за мужчинами, подгоняемые любопытством, заторопились и женщины с детьми.
У костра остался только один глубокий старик, беззубый и морщинистый, которого даже этот неслыханный подвиг не мог вывести из старческого покоя. На старика была возложена обязанность следить за огнем — больше он ничего не замечал.
Теперь Аги мог бы и не показывать своим соплеменникам дорогу — их вели трубные крики испуганного слона. Когда наконец все племя оказалось перед пойманным животным, людей охватила безграничная радость. Они видели перед собой не большого зверя, а гору вкусного мяса. Теперь много дней подряд у них будет вдоволь пищи, теперь они долго не будут испытывать голода.
Молодой слон испуганно моргал маленькими глазами, глядя на разбушевавшихся охотников, их жен и детей. Он перестал отчаянно трубить и ждал, что будет дальше.
Но вот большой камень просвистел в воздухе и попал ему в лоб. Прежде чем слон успел прийти в себя от боли и неожиданности, на его голову обрушился целый град камней. Молодой слон пришел в ярость. Он крутил хоботом, хватал валяющиеся вокруг сучья, нанося ими удары вокруг себя, ломая и перемалывая их в куски. В отчаянии он вставал на дыбы, бросался во все стороны, снова и снова пытаясь освободить свое громадное тело.
Но отчаянная борьба животного была напрасной. Камни непрерывно сыпались на его голову. Постепенно слон начал уставать, слабеть. Под конец, обессилевший, он уже лежал с закрытыми глазами. Из многочисленных ран струилась кровь. Он уже не чувствовал, как на его череп посыпались страшные удары суковатых палок и мощных дубин. Смерть не заставила себя долго ждать. Еще несколько раз дрожь пробежала по громадному телу, и все было кончено.
Когда охотники увидели, что слон мертв, они набросились на него, как стая голодных волков, но вскоре поняли, что добраться до добычи нелегко. Поэтому они начали расширять края ямы острыми камнями и палками, чтобы удобнее было подобраться к телу слона. Почва была мягкая, и вскоре им это удалось.
И вот Аги острым кремневым ножом начал вспарывать брюхо животного. Дело шло довольно медленно, так как шкура была толстая, а каменный нож — слишком мал для такой работы. Однако несовершенство орудия компенсировалось недюжинной силой Аги и помогавших ему соплеменников.
Вскоре туша слона была вскрыта. Один за другим припадали охотники к кровоточащей ране и торопливо глотали теплую кровь. Жадными глазами следили за ними женщины и дети, не решаясь подойти ближе, пока пили мужчины.
Стали разделывать тушу. Двое охотников растягивали в стороны края резаной раны, чтобы легче было забраться внутрь туши, а остальные вместе с Аги вырывали печень, легкие и сердце. Они тут же делили их на части, и каждый с аппетитом съедал свою долю. На этот раз и женщины с детьми тоже получили по куску.
Утолив голод, охотники снова занялись добычей. Каменными ножами они отрезали хобот, ноги, вырезали несколько полос мяса из груди. Остальное прикрыли ветвями, положив на них камни, чтобы хищники не добрались до туши.
Племя отправилось в обратный путь. Люди шли медленно, утомленные, нагруженные. Солнце уже опустилось за горы, когда они достигли стоянки. Усталые дети бросились к своему ложу и сразу уснули глубоким, здоровым сном. Охотники опустились на землю около костра и подбросили на тлеющие угли охапку сухих ветвей, а когда пламя взметнулось вверх, положили в костер куски мяса и подождали, пока они обжарятся. Затем пир продолжался. Сегодня им не нужно экономить мясо — ведь запасов хватит надолго.
Огонь постепенно угасал. Уже были съедены последние куски, замолкли возбужденные голоса охотников. Люди ложились на бок, подтянув ноги и положив голову на руку, и засыпали со счастливой уверенностью, что завтра опять будет богатый пир, вкусное жареное мясо. Всю ночь им снилась еда, и только время от времени крики радости, вырывавшиеся во сне, тревожили ночную тишину и древнего старика, следившего за костром.
Аги тоже отправился на покой. Ему особенно необходим был безмятежный сон, который восстановил бы его силы после волнений и напряжения этого дня. Однако он никак не мог заснуть, ворочался с боку на бок, ложился на спину, потом на живот, сворачивался и опять вытягивался, но все было напрасно — сон не приходил. Перед глазами стояли картины минувшего дня. Но вот и он наконец заснул.
Спустя сотни веков современный человек открыл место стоянки неандертальских охотников. Это произошло в 1878 году в Германии, в солнечной долине реки Ильм у деревни Таубах, примерно в часе пути от Веймара. Добывая травертин, рабочие натолкнулись на многочисленные каменные орудия, относящиеся к мустьерской культуре. Там же было обнаружено и кострище, а в нем — разбитые и частично обожженные кости лесного слона вида Palaeoloxodon antiquus и его верного спутника — лесного носорога вида Dicerorhinus kirchbergensis. Этих громадных животных неандертальцы из Таубаха могли добыть только хитростью: ведь со своим примитивным оружием они даже сообща не смогли бы противостоять этим гигантам.
Таубахская стоянка впервые доказала, что неандертальские охотники умели охотиться на таких громадных зверей, как древние слоны и носороги. Это открытие поразило ученых, хотя и раньше было известно, что неандертальцы убивали пещерных медведей, зубров и других громадных животных.
Свою добычу, особенно крупную, поздние первобытные люди разделывали сразу на месте. Лишь самые вкусные и легкие куски они забирали с собой на стоянку и жарили на костре. Убив особенно огромного зверя, такого, как древний слон, неандертальцы неоднократно возвращались за мясом к месту, где была спрятана туша. Доказательства этого также нашли в Таубахе.
Наибольшим лакомством у неандертальцев считался костный мозг. Чтобы добраться до него, таубахские охотники, как правило, раскалывали длинные мозговые кости убитых животных в одном и том же месте, около сустава, но иногда и по всей длине. Вскрывали они и черепа убитых животных, доставая оттуда еще одно любимое лакомство — головной мозг. Найденные в Таубахе, да и в других местах кости крупных животных принадлежали, как было установлено, главным образом молодняку. Это говорит о том, что неандертальцы охотились, видимо, в основном на молодых животных — очевидно, убивать их было легче и безопаснее, чем старых, сильных.
