Секунда — и они сцепились. Уследить за отдельными движениями было совершенно невозможно, противники метались как молнии, но когда чужак сделал попытку к бегству, Ясон кинулся на него и цапнул за шею; несколько секунд они стояли на задних лапах, стараясь укусить один другого за шею или за морду. Вдруг чужак сорвался с места и понесся прочь, а Ясон с Яшмой помчались за ним, но скоро остановились и только провожали его глазами, стоя плечом к плечу: очевидно, отступающий враг убежал достаточно далеко от их территории.
Через некоторое время Яшма поднялась на задние лапы, положив передние на плечи супруга, потом опустилась и принялась его вылизывать, начиная с уха. Спустя несколько минут Ясон успокоился, развалился на земле, полузакрыв глаза, а самочка приводила в порядок его золотисто-серую шерстку. Она вылизывала его двадцать пять минут, переходя с места на место и прерываясь лишь для того, чтобы почесаться самой или выкусить блоху из собственной шерсти. Когда же она кончила это занятие, Ясон минут пять наводил красоту на ней, а потом отошел, свернулся клубком и, видимо, заснул. Яшма посмотрела на него и тоже легла рядом.
У обыкновенных шакалов кратера Нгоронгоро был сезон спаривания, и следующие несколько дней я следил, как Ясон ухаживает за Яшмой — он подходил, отставив вытянутый хвост, распушив «воротник», насторожив уши. Но каждый раз, когда он пытался обнюхать ее сзади, она резко поворачивалась, щелкала зубами и отбегала от него рысцой. Обыкновенный шакал почти всегда охотится в одиночку, но в сезон спаривания самец и самка отдыхают и охотятся вместе. Так поступали и Ясон с Яшмой. Они очень часто вылизывали друг друга; Яшма обхаживала своего друга подолгу, но и он иногда тратил на это минут по пятнадцать, а то и больше. Когда они вдруг останавливались, вынюхивая что-то в траве, или «отмечались», или катались на какой-нибудь дохлой мыши или ошметке мяса, случалось, что кто-нибудь из них на минутку ставил передние лапы на плечи другому — подобное поведение я видел только в период ухаживания. Спаривание я наблюдал всего один раз, очень ранним утром, из чего заключил, что они предпочитают темное время суток.
В тот раз мы заехали в кратер совсем ненадолго, но через два месяца возвратились на полгода, захватив с собой двух студентов, которые должны были помогать нам в наблюдениях. Для того чтобы разбить лагерь возле хижины на речке Мунге, понадобились многочасовые и поистине титанические усилия. Нужно было разгрузить набитые до отказа машины, поставить палатки, разместить запасы продуктов. Освобожденный от груза прицеп стал у нас складом консервов, недоступным для шныряющих повсюду гиен, — как ни странно, эти животные почти никогда не прыгают вверх, оставаясь на земле все время, пока шарят по лагерю и ищут, чем бы поживиться. Но уж если предоставить им такую возможность, они утащат в зубах запаянную банку и изжуют ее до неузнаваемости.
Как всегда, Лакомка «помогал» нам по мере сил. И хотя он был всего-навсего десятимесячным ползунком, он все же ухитрялся просочиться в самые неподходящие места. Когда палатка разложена так, что ее остается только поставить, можете не сомневаться — Лакомка восседает в самом центре; стоит оставить на минутку тщательно запакованный ящик — и вы незамедлительно обнаружите, что Лакомка упаковался в ящик, а содержимое разбросано кругом по траве.
Но в конце концов все более или менее утряслось, и у нас осталось время, чтобы съездить до сумерек к гребню Когтистых скал. Этот невысокий холм в полутора километрах от хижины был для нас ни с чем не сравнимой наблюдательной вышкой на плоской равнине кратера. Солнце медленно опускалось, а стада гну черными вереницами все шли и шли мимо холма к ночным пастбищам. Несколько молодых гиен резвились возле своего логова; стая малых белых цапель устраивалась на ночлег на сучьях громадного сухого дерева; сквозь зеленые тростники на окраине болота неторопливо пробиралось к равнине небольшое стадо слонов. Мы сидели и смотрели, а небо наливалось золотым светом, потом заалело, и вот уже все вокруг покрылось тьмой.
Мне нужно было знать, как развиваются щенки шакалов и как меняются отношения внутри семьи по мере того, как они взрослеют. У Ясона и Яшмы, которых я наблюдал в период ухаживания, оказались щенки нужного возраста. Как говорится, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Когда я выследил их в первый раз у самой норы, все четверо щенят были еще темными, почти черными, и я заметил, что они совсем неуверенно ковыляют на коротких лапках. Немного погодя я подъехал поближе — один щенок качнулся, ступил в сторону, налетел на второго, и они все друг за дружкой, как кегли, кувырнулись и посыпались вниз, в нору. Но мне недолго пришлось ждать, когда они появятся вновь. Глазки у них были еще мутновато-голубые и, видимо, открылись совсем недавно. Известно, что глаза у щенят шакалов открываются примерно на десятый день. Значит, этим четверым было недели две от роду.
Немного позже у логова появилась их мать, Яшма. Поначалу ее несколько смущал мой лендровер, и я отогнал машину подальше. Яшма постояла, не спуская глаз с машины, потом рысцой подбежала к норе, сунула в нее голову и несколько раз тихонько поскулила. Щенята мгновенно выскочили наверх, догнали Яшму и примерно в трех метрах от норы принялись сосать ее. Чтобы дотянуться до сосков, им приходилось вставать на задние лапы, опираясь передними о живот матери. Порой лапы у какого-нибудь щенка соскальзывали, и он повисал, изо всех силенок присосавшись к соску и отчаянно пытаясь нашарить ускользнувшую опору.
Я думал, что, пока щенята еще так малы, Ясон и Яшма будут по очереди нести вахту около них, но, хотя родители и лежали подолгу, свернувшись около норы, случалось, что малыши часами оставались совершенно одни. В первые дни наших наблюдений четверка большую часть времени сидела в норе. А когда щенки вылезали, то бродили вокруг, принюхиваясь к земле, или мирно играли, ползая друг через друга и слегка кусаясь. На третий день я заметил, как во время игры двое начали прыгать друг на друга. Им явно не хватало тренировки — они еще не умели рассчитывать не только расстояние, но и направление прыжка. Приземляясь, часто перекувыркивались и скатывались в нору. Зато, если им удавалось приземлиться на все четыре лапы, они стояли несколько секунд, не двигаясь, как будто ждали, когда же лапы снова начнут слушаться и можно будет отважиться на следующий шаг.
Ранним утром на пятый день после знакомства с щенками Ясона я впервые увидел, что к норе подбирается гиена. Щенки в это время сидели под землей, а родители спали метрах в двадцати от логова, свернувшись клубком, поодаль друг от друга. Гиена медленно направлялась к норе, время от времени останавливаясь и нюхая воздух. Подкравшись к самому входу, она сразу же сунула туда голову. Я представил себе, как в жилище щенят исчезают последние отблески дневного света и они чуют зловонное дыхание гиены. Интересно, будет ли гиена откапывать щенят?
Вдруг тишину разорвало громкое рычание. Гиена отскочила и, повернувшись, щелкнула зубами, отгоняя Яшму, которая примчалась на помощь и запустила зубы в торчащий из родной норы вражеский зад. Яшма прыгала, словно шарик ртути; метнувшись в сторону, она вдруг подняла морду к небу и испустила тонкий пронзительный вой. Гиена, внимание которой было приковано к самке, не заметила, что на этот зов на поле боя примчался Ясон. Спустя долю секунды самец уже вцепился в заднюю лапу агрессора. Гиена повернулась к нему, подставив свой тыл Яшме, которая молнией бросилась и цапнула ее за заднюю лапу. Шакалы непрерывно атаковали гиену, так что ей пришлось присесть «на корточки», чтобы прикрыть чувствительные задние лапы менее уязвимым крупом. Так, на полусогнутых лапах, она и отступала, а шакалы следовали за ней, то и дело кидаясь и кусая ее за круп, при этом гиена выделывала потешнейшие пируэты, обороняясь с двух сторон сразу.
Этот случай напомнил мне рассказ одного американского исследователя, который видел, как пара волков отгоняла медведя-гризли от своего логова точно таким же способом — кусая его сзади. И гиена и гризли довольно неповоротливые животные, а волки и шакалы разят молниеносно — они успевают цапнуть и отскочить, прежде чем более крупное животное удосужится повернуться. Должно быть, именно поэтому им и удается прогнать противников, которые весят раза в четыре больше, чем они сами.
Дни шли за днями, и нам уже не раз приходилось наблюдать, как Ясон и Яшма отгоняют гиен, так что гиены скоро стали пускаться в обход, явно стараясь миновать негостеприимное место. Я никогда не видел, чтобы гиена ела щенков шакала, — даже когда родителей не было поблизости, гиены только совали нос в нору да обнюхивали землю кругом. Правда, год спустя я видел, как гиена начала раскапывать обитаемую шакалью нору, но передумала и ушла; еще несколько раз я был свидетелем того, как гиены гонялись за молодыми шакалами. И я не сомневаюсь, — что в голодные времена гиены могут выкапывать и поедать щенков шакалов: тактика нападения у шакалов-родителей развилась, безусловно, по веским причинам.
